Дорогой скорби: крушение Ордена - Степан Витальевич Кирнос

Дунхартом. Второй желал сделать Орден сильнее и могущественнее, обратившись к тёмным силам Даэдра, но у него встал на пути Регент. Завязалась битва и Дунхарт поразил слугу, но против выступили остальные братья, признавшие правителя еретиком. Дунхарту пришлось скрыться.

– А комната, мой лорд? – Азариэль указал на железную дверь у входа.

– Ах, она, – бесстрастно сказал Регент и обратил лик в сторону металлической двери. – Это комната Верховного Магистра и с тех дней ей суждено стоять незанятой, поскольку титула этого нет.

– Почему, мой лорд?

– Решено было, что власть над всем Орденом следует между благородными Иерархами и полноправными братьями да сёстрами.

– Печально, мой лорд, – тихо прошептал Азариэль, сразу же после рассказа. – Печально и в соответствии с древним мировым жанрам жизнеустройства. Ничего не обходится без горя и предательства. Что за мир… как будто его специально создали, чтобы смеяться над тем, как народ режет друг друга ради мелких целей.

– Это ещё не конец, юноша. – Услышав слова Азариэля, с черствым недовольством сказал Регент и продолжил свой рассказ. – Орден тогда решил хранить тайну об этом, неся её сквозь неспокойную историю Тамриэля. Но это был не последний его раскол.

– Как? – удивился Азариэль, сложив руки на груди.

Регент тяжело поднялся, аккуратно убирая длинный седеющий волос за уши. Он направился к круглому окну, встав спиной к юноше, и альтмер может видеть только спину Регента, обратную сторону тёмного кожаного жилета, украшенную геральдическим солнцем. Вдруг полился его медленный и бедственный глас, переполненный свинцом бедственности:

– Всё произошло года тридцать два тому назад. Тогда мне пожаловали место в Иерархах, и я покинул рыцарство. Но суть не в этом. Один эльф из рода лесных меров, в должности учёного вознамерился изменить устройство Ордена.

– Мой лорд, может его вели благородные мотивы?

– Нет, юноша, совсем нет. Его вели другие мотивы, пропитанные порчей Сангвина.

– Откуда вы знаете, мой лорд?

– Он был мне другом… хорошим другом. Его поразил недуг, от которого мы бережём каждого брата и сестру в Ордене.

– То есть, мой лорд? – встревожено прозвучал вопрос.

Регент едва развернулся и согнул руку в локте, шершавым голосом ответив:

– Он позволил себе влюбиться. То, что в мирском обычае признаётся благостью Мары и великим даром Дибеллы, тут считается порчей Сангвина. Против нас великий враг может использовать все слабости и тем более эту, а посему никому в Ордене нельзя иметь отношения подобного характера.

– И что же дальше, мой лорд?

– Его изгнали, но самое худшее, что за него вступилась не менее полсотни братьев и сестёр. Они ушли вместе с ним… без боя и сражений.

Азариэль поморщил губами, искривив их в ощущении неприязни, недовольно приговаривая:

– Почему Ремиил меня обманывал? Он говорил, что не подобного не было.

– Он не имел права говорить об этом, – ответил Регент, сажаясь обратно на трон. – Он тебе соврал, дабы не раскрыть тайн Ордена.

– А почему вы не казнили их? Как Орден со всей его системой воспитания допустил это? Почему, мой лорд? Почему верность Ордену так легко поколебать? – разразился отчаянными вопросами Азариэль.

На град вопросом Регент спокойно ответил, сохраняя такую же неотзывчивость в речи:

– Наши братья и сёстры, возвращаясь с заданий, подвергаются порче Даэдра. Часто её удаётся выявить чародеям-клирикам, но порой она залегает так глубоко, что её не видно. И порча прорастает, давая нечистым духам дёргать за струны души. И порой это приводит к тому, что нам приходится казнить собственных братьев и сестёр, – опечаленно заключил Регент.

– Так почему же тот учёный не был казнён?

– Это моя ошибка. Когда был суд над ним, Иерарх-обвинитель просил смертной казни, и я не смог… он был моим другом, и мне пришлось выступить с защитной речью. Регент и Совет Иерархов решил его изгнать, навсегда.

– А вы не боитесь, что он мог бы выдать часть ваших секретов?

– Ох, кто бы поверил бродяге, который бредит о каком-то Ордене? Да и если бы он стал сильно вопить, его бы заставили замолчать… поверь, от разведки Ордена так просто не скрыться.

– Вы никогда не жалели о том, что не смогли?

– Об этом уже пожалел. – Не радостно сказав, Регент коснулся пропитанной нечестивой магией бумаги на столе. – Ты думаешь, почему я всё это тебе рассказал? Зачем я несколько минут изливал часть истории Ордена? Ты охотился за письмом, которое сводит все линии воедино.

– И что же там сказано? – вопросил Азариэль, ощущая, как в нём закипает предчувствие чего-то нехорошего, будоража сердце.

– В письме сказано, что б «верные сыны и сестры начинали подготовку и реализовывали план «Возмездие». Но самое страшное дальше, в строке – «Дунхарт Старейшина шлёт своё благословение Фиотрэлю эль Анарху, преданному сыну Ордена».

Удивление, смешанное с предчувствием гнетущего страха, овладело Азариэлем. Он ощутил, как ком подкатывает к горлу, вместе с дурными воспоминаниями, а изо рта криком вырываются слова:

– Кому?! Фиотрэлю?

– Да, моему другу-отступнику, – бездушно даёт ответ Регент.

– Я ведь его знаю, эту паскуду. – Азариэль резко встал со стула, став расхаживать из стороны в сторону, нервно продолжая говорить. – Я-я-я, ему дом продал, а эта тварь из него сделала притон для мятежников.

– Сыны Леса не просто мятежники… по крайней мере уже не сейчас. Может раньше они и были бандитами, но с недавнего времени их готовили для войны… войны с нами. Часть их последователей – еретики, дающие поклон кровавым обрядам даэдра. Скорее всего Фиотрэль возглавил Сынов, а Дунхарт нашёл его и усилил культ… хорошо, чято Ариан придумал прочесать весь лес, чтобы их найти, но сейчас не до этого.

– А что это за язык был, на котором написано письмо, мой лорд? – успокоившись, поинтересовался Азариэль и ещё раз посмотрел на бумагу, но моментально отвёл взгляд.

– Это язык нечестивых тварей, что живут на Трассенинском Архипелаге – Слоадов. Но сейчас не об этом…

– Мой лорд, – насторожился Азариэль, когда голос Регента едва-едва дрогнул.

– Пока ты отсутствовал Орден встал на грань раскола. Да и Сафракс ранен.

– Что?! – глаза Азариэля расширились от удивления, а голос судорожно задрожал. – Ка-как э-э-это сл-случилось!?

– Всё началось с раннего утра, – безумное спокойствие в речах Регента ввело Азариэля в удивление. – Тогда Хродгар и Деметр провинились перед Сафраксом, они не возжелали ему отвечать по Кодексу. Рыцарь был уже готов применить наказание к ним и запереть обоих в карцере, как вступился за них Люций.

– Ещё бы!

– Он попросил, чтобы Сафракс заткнулся, но рыцарь уже настаивал на суде для двух неофитов. В итоге два рыцаря сошлись в битве и по итогу Сафракс теперь в госпитале…

– О