Кошка, которая умела плакать… - Аникина Наталия

– Анар, ты часто видел такие, – она с трудом поборола дрожь отвращения, – рисунки на стенах ваших храмов?

– Никогда не видел, – покачал головой алай. – Понимаешь, это плохо влияло бы на рабов. Они чувствовали бы себя угнетёнными. Мои сородичи презирают весь мир за их стенами, но не называют его жителей своими врагами. Нас воспитывают в отвращении, но не в ненависти к иноверцам. «Грязь нельзя ненавидеть, её нужно обходить, иногда можно использовать её, например, бросить в своих настоящих врагов… а если она всё же попадёт на тебя, то надо просто смыть её, но никак не тратить на неё свои эмоции», – так говорил мой учитель. Я, помнится, расспрашивал его о том, почему Освободитель сотворил Барьер, а не переубивал всех иноверцев в назидание потомкам. За подобные речи мне тогда хорошо надрали уши! – вспомнил Анар с какой-то меланхоличной улыбкой.

– Что, уже ностальгия по надранным ушам мучает? Могу помочь! – улыбнулась Аниаллу, но и у нее улыбка вышла какой-то вымученной, болезненной. Мелькнув на лице девушки, она словно бритвой резанула по нему и сразу же пропала, неуместная в этом пугающем месте. – Странно всё это… У нас я тоже ничего подобного не видела – это не битва, не победа над могучим врагом, а избиение! Ты тоже это чувствуешь?

– Да, – кивнул Анар, не до конца понимая, что укрепило его в таком мнении.

Аниаллу тоже колебалась… В центре двора Бриаэлларской Академии стоял комплекс статуй, возведенный в честь победы над врагом. Там подсвеченный в ночные часы зловещими алыми огнями лежал знаменитый чёрный дракон Ж'занхаар, который опустошал земли вокруг Дирхдаара и к северу от него. Многие пытались убить его, но чем больше был гнев жителей разорённых деревень и сожжённых городов, чем больше они посылали смельчаков, тем лучше было меню Ж'занхаара… В конце концов одолеть его сумели четверо алаев и руалский парнишка, подбивший их на это дело. Кажется, благодаря этому приключению он прославился у себя на родине.

И вот теперь статуя поверженного дракона с опалёнными крыльями в натуральную величину украшала площадь Академии, недавними выпускниками которой те четверо и являлись. Рычащий воин-руалец пронзал мечом его голову; хитро прищурившийся маг ан Меанор с развевающейся белой гривой волос довольно потирал тонкие ладони – это он сжёг крылья дракона, спустив его с небес на землю; эал-телепат, грозно и пристально смотрящий на Ж'занхаара, нагнулся вперёд, все еще не отпуская из цепких ментальных пальцев разум твари. Поодаль стояла ещё одна статуя закутанной в чёрный плащ тёмной алайки, юной Чувствующей, которая выбрала самый подходящий для атаки момент, так что, собственно говоря, благодаря ей всё и удалось… Но этот поверженный дракон и другие подобные изваяния и картины в Бриаэлларе – всех их объединяло одно: они изображали победу над врагом – врагом сильным и наглым. А здесь алаи сами выступали в роли захватчиков.

Что же было причиной такого впечатления: слишком жалкий вид побеждённых, слишком сладострастное выражение лиц победителей или тот след чувств художника, что остался незримо запечатленным на его произведениях? Быть может, оно было ошибочным, но тем не менее оно было именно таким…

Тем временем впереди показались высокие золотые двери. Створки неожиданно легко распахнулись от прикосновения Аниаллу, и они попали в круглую комнату с белыми стенами, по ним на уровне груди тянулись ряды золотых символов. Вдоль стен, на расстоянии примерно двух шагов от них, возвышался круг колонн из зелёного камня, между ними сверкали золотом подставки на высоких витых ножках, на верху которых пылал холодный огонь. На другом конце комнаты, напротив входа, располагался невысокий помост с пятью ступеньками, по сторонам которых стояли небольшие статуи. С каждой следующей ступенькой они приобретали всё больше кошачьих черт, пока у самого помоста не превращались в величественных чёрных пантер. Но всё это богатое убранство комнаты алаи разглядели уже потом – на возвышении сиял белоснежный диск портала. Анар чуть ли не бегом бросился изучать эту находку. Аниаллу, которую несколько смутили так легко открывшиеся двери, всё же помедлила и перед тем как присоединиться к нему, вогнала в камень пола свой кинжал, чтобы помешать золотым створкам захлопнуться в самый неподходящий момент.

– Портал дисковый, вертикальный, не зеркальный. Вот только для чего здесь портал? Короткий путь на поверхность? Нет. Судя по цвету, он переносит на огромное расстояние – за пределы Энхиарга или, быть может, в очень отдалённые земли нашего мира. Но первое вернее… У воронкообразных совсем иная цветовая дифференциация, у туннельных – тоже, но это самый обычный дисковый портал, – невнятно, словно сама с собой, говорила Алу.

– Он сделан так, – продолжила она после долгого молчания, – что точку выхода невозможно определить, не побывав по ту сторону. Тот, кто делал этот портал, был очень хорошим волшебником… – она стояла, задумчиво теребя пальцами кромку уха.

– Помнишь картины? Те, кого избивали там, вызывали сочувствие, а алаи на них – злость. Быть может, через этот портал этих последних изгоняли из Руала?

– Зачем? Не проще ли было выкинуть их через Барьер?

– Нет, – ответил Анар, – ведь если они были как раз теми фанатиками, кто желал, чтобы кровь иноверцев лилась рекой, они продолжили бы свои игры под стенами города… Я, конечно, тоже не пылаю особой любовью к другим расам, много есть тому причин, да и вообще, – он усмехнулся, – все они отвратительно бесхвосты. Но, – уже серьёзнее продолжил он, – такие кошки могли навлечь на Руал гнев всего Энхиарга, а Барьер… Барьера тогда вообще не было! Вспомни, Алу, когда Агир спускался сюда, все эти залы – комната с кошкой и проход в ней, ведущий сюда – уже были, значит, наверняка, был и портал. Ты сама говорила, что он, скорее всего, ведёт за пределы Энхиарга. Так может, за ним лежит мир, куда и ссылали… неугодных власти кошек?

– Может быть, может быть… – пробормотала Алу, – но не нравится мне всё это, странно как-то! – она наконец-то отпустила истерзанное ухо и шлёпнула ладонью по бедру.

– Сходить бы посмотреть, – в тон ей проговорил Анар, – но если я всё же прав, то вряд ли там находится особо приятное место.

– Да и шли мы не сюда, – напомнила Аниаллу, погрузив кончики пальцев в сияние портала. – Портал этот от нас никуда не денется, а вот мы, пройдя через него, неизвестно куда попадём и сможем ли вернуться оттуда назад – тоже неизвестно.

– Ты же говорила, что сутки назад его не было. Быть может, он исчезнет так же внезапно, как и появился?

– Он работает несколько часов, затем гаснет, а потом зажигается вновь. Почему и, главное, с какой частотой – я не знаю точно. Что-то около сорока часов, мне кажется, но я не уверена…

Уже привыкший во всем соглашаться со своей подругой, Анар тяжело вздохнул, перебарывая свое любопытство, и они покинули комнату, залитую сиянием портала.

Вернувшись знакомым путём в зал со статуей неведомой чешуйчатой кошки, ставшей их талисманом, они не стали задерживаться и, прикоснувшись на счастье к ее передним лапам, выбрали на этот раз правый коридор.

Он оказался довольно коротким и вскоре привёл алаев в обширную пещеру, освещенную синими магическими светильниками, искусно спрятанными за выступами камня. Пол пещеры был, как и все залы подземелья, начисто лишён пыли и каких бы то ни было следов чьего-либо присутствия. А слева в боковой стене тёмным серебром мерцали высокие врата – те самые, что были последним воспоминанием Освободителя, скалой, с которой он прыгнул в океан ужаса.

Алу вздрогнула.

Они только подходили к вратам, а створки их уже бесшумно распахнулись – Анар и Аниаллу перешли ту невидимую черту, за которой лежали совсем уже неведомые подземелья, и память Агира Освободителя перестала быть для них путеводной нитью…

С высокого потолка капала вода. Она скапливалась на полу в маленькие озерца и просачивалась куда-то вниз через тонкие, неизвестно отчего образовавшиеся трещинки – они сеточкой покрывали не только пол, но и стены.