Кошка, которая умела плакать… - Аникина Наталия

5. ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

…Последними в мир Энхиарга пришли алаи. Аласаис, по своему обыкновению, сначала внимательно изучила творения своих братьев и сестёр, подмечая их недостатки и учась на ошибках их создателей, а затем, сделав из увиденного выводы, создала собственную расу…

…Аласаис наделила их тремя особенностями, которые и составили естество алайской расы: Интуицией, или Осознанием своего места, Очарованием и Способностью давать потомство с существами практически любой расы. Но она начисто лишила их ложной гордости и…

Пользуясь долгими часами однообразного путешествия, Аниаллу размышляла обо всём, что произошло с ней, Анаром, его и её роднёй и многими другими, кто окружал их. Она пыталась сложить разрозненные кусочки-факты в единую картину, но, как говаривал маг Тейнлаан, даже если вы собрали в кучку все клочки от шкуры старушки-правды, это ещё не значит, что вы сможете правильно стачать их, чтобы разглядеть прелюбопытный узор на ее шубке.

Алу то погружалась в прошлое, такое древнее, что лежало далеко за датой её сотворения, то возвращалась к недавним событиям…

…Давно миновала начальная эпоха Энхиарга, эпоха Творения, когда все силы были направлены только на созидание просто потому, что еще нечего было разрушать. Менялся мир, менялись те, кто жил в нём, другими становились и отношения между ними. Все, кто были чужими в первые после сотворения дни, с каждым годом всё лучше узнавали друг друга, становясь друзьями, или врагами, или вовсе исчезали с лица мира, как исчезла целая империя харнианцев – народа энхиаргского бога огня, переселившегося в этот мир ещё в первое тысячелетие его существования. Он, чьё имя теперь под запретом, был недолгим гостем в мире Аниаллу, – начал Войну Огня по непонятной причине и… не рассчитал сил. (Спасибо Аласаис за мэи, дарованной алаям! – с ними такого и быть не могло.) Недоумевали кошки, недоумевал весь Бриаэллар… Были в истории и более мелкие конфликты, и все они прошли под пристальным вниманием, а чаще и с участием алаев.

Как могли они, всегда оставаясь в стороне, диктовать свою волю как отдельным существам, так и целым народам? И как кошкам удавалось до сих пор избегать вооружённых конфликтов с двумя своими страшными врагами – Элааном и Хелраадом, которые могли бы смести их с лица мира, как веник – пыль?

На эти вопросы Аниаллу знала ответы. Хорошо, даже слишком хорошо знала. Сколько сил, сколько хитрости и таланта было необходимо, чтобы пройти через тысячелетия! Сколько веков было потрачено на то, чтобы отточить мастерство красивой лжи, ловкого обмана, тайной интриги. Сколько хитроумных планов было составлено алаями и претворено в жизнь с чарующей лёгкостью. А ведь алаи не считались ни самыми сильными магами, ни лучшими воинами, да и было их так мало…

Но те, у кого была хоть капля мудрости, понимали, что ссориться с Аласаис не стоит. Кто знает, кто окажется твоим врагом завтра? Вдруг среди твоих недоброжелателей обнаружится некая могущественная персона? А потом, с не меньшим изумлением, ты обнаружишь самого себя в мрачном застенке, на охапке соломы в компании мышей или кого-то… менее съедобного. А по прошествии некоторого времени выяснится, что этому могущественному незнакомцу указали на тебя… как на вора. Разумеется, он ещё их и отблагодарил… их – это кошек, конечно…

Нет, что бы Веиндор, или кто там за всем этим стоит, ни задумал, а с Аласаис, Малауром, Селорном и Аэллой ан Камиан ему не тягаться. Хеллин с Лайнаэн вон тоже какое тысячелетие скрипят зубами, но, несмотря на своё могущество, признают, что с алаями лучше не связываться. Пока. Благодаря этому благоразумному решению, сохранялся зыбкий, хрупкий мир в Энхиарге. Но детям Аласаис всегда приходилось, как впрочем и было угодно вложенному в них богиней духу, оставаться в курсе всех событий, постоянно, но незаметно вмешиваться в жизнь мира, извлекая пользу из всего, из чего ее можно и нельзя было извлечь… Несмотря на кажущуюся стабильность и процветание, алаи постоянно играли с огнём. Стоило им ошибиться хоть один раз, и весь их сказочный мир рухнул бы. Но кошки не только не страдали от этого, а наоборот, наслаждались щекочущим чувством близкой опасности: вот-вот – и волосок оборвётся! Но он не обрывался. Веками.

Аниаллу любила красться по тоненькой грани. Но когда эта грань превращалась в лезвие, ощущения приобретали такую остроту, в которой было уже мало приятного – от одной мысли о кончине Агира её, неробкую алайку, бросало в дрожь.

«А если это была кара? За Барьер?» – предположил однажды Анар. Она тогда долго не отвечала, а потом всё же сказала: «Нет. Веиндор тут ни при чём… хотя я могу и ошибаться… но преступление не столь велико, чтобы карать за него таким образом. Нашу Серебряную Смерть всегда волновало лишь то, что со смертью и связано, и такое наказание он применял лишь к тем, кто вторгался на его территорию».

Она и сейчас думала так же. Амиалис казалась ей куда более вероятным кандидатом на роль убийцы. Аласаис! – как же всё запутано… где, ну вот где бывшая царица смогла достать «душелов», как, посмеиваясь над своим страхом, называла аридолен Алу? Кто помог ей его достать и использовать? И что волновало девушку, к её стыду, более всего – остался ли у них ещё этот страшный металл и могут ли они применить своё небывалое оружие вновь?

Что если следующими жертвами окажутся они с Анаром, или кто-то ещё, близкий, родной? Аниаллу уже начала серьёзно задумываться о возвращении в Бриаэллар. Правда, для этого ей пришлось бы сначала вернуться к ярусам подземелий, более близким к поверхности, чем уровень Усыпальниц – открыть портал, находясь ниже, мешало какое-то сложное и мощное волшебство.

Весь следующий день, а за ним ещё один, и ещё алаи провели в пути – лабиринт похожих друг на друга серых комнат с грубо обтёсанными каменными стенами уводил их всё глубже под землю. Несколько раз они замечали, что возвращаются в одну и ту же комнату, сделав крут. Возможно, владыка Агир, чьи воспоминания были картой для Анара и Аниаллу, тоже не сразу нашёл дорогу, плутая среди этой подземной паутины переходов.

На четвёртые сутки пути, уже уставшие от монотонности и однообразия холодного серого камня алаи вышли наконец на открытое пространство. Вернее, таковым оно казалось потому, что потолок терялся в вышине. В стенах угрожающе зияли оскалившиеся острыми камнями чёрные пасти пещер. Иногда они видели, как в темноте этих провалов пляшут какие-то тени, но ничего определённого им разглядеть не удалось. Может быть, это был кто-то из обитателей этих подземелий, может быть – их призраки, а возможно – просто игра теней, отбрасываемых каменными выступами в зеленоватом сиянии вкраплений какого-то светящегося камня, испещряющих все стены зала.

В противоположной стене чернели ворота. Чуть приоткрытые створки так и манили войти, спрятаться за ними от призраков пещеры.

За воротами начинался длинный тёмный коридор. Новые двери в его конце – и алаи оказались в освещенной треугольными зелёными светильниками небольшой продолговатой комнате со стенами из искрящегося жёлтого камня, местами облицованными золотыми листами. Вся их поверхность была покрыта вдавленными символами. Ни Анар, ни Аниаллу не знали, что они могут означать и означают ли вообще что-нибудь.

Алу помедлила несколько секунд, вспоминая, что надо делать дальше, а затем, вставив два ногтя в какой-то из знаков, резко повернула кисть. Послышалось тихое шипение, и стена перед алаями бесшумно отошла в сторону…

…Замершая на постаменте статуя изображала невиданное существо – это была огромных размеров кошка, тело которой покрывала золотая чешуя. Зелёные глаза зверя смотрели на алаев без тени гнева – они были спокойными и мудрыми.

– Вот так тебе положено выглядеть в твоей кошачьей форме, – усмехнулась Аниаллу, – кошачье тело от матери, золотая чешуя от отца. Пойду посмотрю, нет ли у нее крыльев, – сказала она через плечо, явно собираясь обойти статую кругом. Анар потоптался на месте, высматривая, когда она появится с другой стороны, но Аниаллу пропала. Решив, что она играет с ним в прятки, он крадучись двинулся вдоль постамента, дойдя до конца, шутливо выпрыгнул из-за него и… оказался на утопающей в зелени плоской крыше высокой башни. Ошеломленный внезапно открывшимся видом прекрасного города, освещенного мягким светом двух лун, он не сразу заметил Аниаллу, кошкой растянувшуюся на небольшом возвышении под укрытием нежных листьев эламе, и вздрогнул от ее голоса: