Татуированная любовь - Гайя Алексия
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Елена, говори! – настаивает он.
Она сопротивляется и не хочет смотреть на него: повернула голову набок, закрыла глаза так, что сморщился лоб. Ее дрожащие руки пытаются оттолкнуть его. Мое сердце вырывается из груди, мне тяжело видеть ее в таком состоянии.
Отец слегка встряхивает ее, несильно, но Елене, кажется, очень страшно: она кричит и сопротивляется. Быстро подхожу, но он уже отпустил ее, и она идет в мою сторону.
Мне хочется задержать ее, но отец подает знак, чтобы я ее пропустил. Я даже не успел до нее дотронуться, как она ударила меня локтем в ребра, прежде чем исчезнуть.
Отец вздыхает и закрывает глаза, потирая переносицу, вздрагивает, когда она с силой захлопывает дверь своей комнаты.
– Я уже не знаю, что делать, – отмахивается он.
Отец выпрямляется и поправляет свою голубую рубашку. Бросаю на него недобрый взгляд. С трудом сдерживаю себя – мне очень хочется припереть его к стенке после того, что я только что увидел.
– Не знаю, что с ней, – признается Дэниел. – Она плакала в туалете спортзала… Ее машина была еще в мастерской, поэтому я отвез ее домой. Не понимаю, что случилось, и она ничего не говорит. К тому же ее мать уехала на несколько дней к семье, так что мы с тобой единственные, кто может что-то сделать.
Потираю лоб. Плакала в туалете спортзала? Я вне себя от ярости. Это из-за того ублюдка, который посылает ей сообщения? Представляю миллиарды отвратительных вещей, которые он мог бы сделать с ней, если бы меня не было рядом, и что-то во мне вспыхивает от гнева. Тяжело вздыхаю. Ладно, парень, успокойся. Будь с ней полегче. Не забывай, что это Елена, и она всегда плохо реагирует, когда на нее давят.
Возвращаюсь в свою комнату вслед за отцом и хватаю мобильник. Быстро набираю львице сообщение:
«Со мной ты можешь быть откровенна».
Дэниел читает через мое плечо, но ничего не говорит. Львица не отвечает. Мое терпение на исходе, внутри все кипит.
«Я выбью эту чертову дверь, Елена».
– Хм… Не думаю, что это лучший вариант, – бормочет мне в спину отец.
Черт возьми. Стираю сообщение и ничего больше не пишу. Отец садится у стены рядом с ванной, а я на кровать. Мой мобильник наконец вибрирует. Это она.
«Шлюху, которую трахал, с собой привел?»
Стискиваю зубы, закрываю глаза и сжимаю в ладони телефон. Стерва. Она все еще злится на меня, но ей нужно быть осторожнее, потому что я могу и спросить с нее за слова.
– Ну что? – спрашивает отец.
Вздыхаю, отрицательно мотая головой.
– Ладно, мне пора на работу. Присмотри за ней, – просит он.
Дэниел выходит из комнаты, и я слышу, как быстро он спускается вниз. Снова наступила тишина. Едва сдерживаюсь, чтобы не выбить дверь в спальню Елены. Вместо этого отвечаю на сообщение.
«Твой отец ушел, хочешь поговорить? Елена… мне тяжело видеть тебя такой».
Назови меня суперзаинькой!
Жду. Прошло уже много времени, но ответа так и нет. Не сдаюсь, но и не настаиваю. Надеюсь, что она просто не увидела гребанное сообщение. Кстати, я даже не подумал, но это может быть кто-то из школы. Как же я раньше не догадался! Нужно что-то предпринять, чтобы ее защитить.
Даже если она не захочет моей помощи, у нее не будет выбора. С сегодняшнего дня я глаз с нее не спущу. Если мне придется каждый день ходить в школу и наблюдать за ней, я это сделаю.
Глава 29
Прошло две недели с моего дня рождения и три дня с «жизни бездомного». С начала учебного года я не появлялся в школе под предлогом болезни с негласного одобрения отца. Объясните мне, что это за директор, который покрывает нарушителей вроде меня.
Почему я не вернулся на занятия? Потому что львица тоже туда не ходила. Две недели я игнорирую Солис и избегаю Бенито с его дерьмовым планом. Субботнее курение в кабинете отца превратилось в ежедневные встречи, чтобы под «разговором» воспользоваться возможностью выкурить косяк. Две чертовых недели Елена игнорирует меня и делает вид, что меня не существует, даже когда я прямо перед ней в ванной.
Львица так и не смирилась с моей ужасной оплошностью в «Goosebump» в день моего рождения, и, боюсь, никогда не смирится. С тех пор я узнал о ней две вещи: помимо того, что она прекрасно скрывает, что с ней происходит, – настолько, что отрицает мое существование, – она ревнива и очень обижена.
Сегодня понедельник. У Елены не осталось выбора: ей придется вернуться на занятия. И мне тоже.
Ее машину отремонтировали. Отец настоял, чтобы она каждый день возила меня, потому что рассчитывает на мое наблюдение за ней. Я показал ему средний палец, давая понять, что я не к его услугам, но он, похоже, не захотел этого замечать.
Я слежу за своей львицей потому, что сам этого хочу, а не потому, что он попросил меня об этом.
Я готов и, чтобы убедиться, что не упустил ее, спускаюсь на первый этаж. На кухне застаю мать и парнишку. Она не вспоминает о моем дне рождения, просто улыбается и постоянно спрашивает, не голоден ли я. Вот и сейчас она поднимает голову и улыбается.
– Привет, Тиган, ты голоден?
Невольно напрягаюсь и киваю. Чувствую, что ей нравится, когда я голоден, поэтому я все время говорю «да», потому что немного боюсь ее расстроить. Я виню себя за то, что был таким идиотом с ней.
– Кстати, у тебя есть деньги на обед?
Нет. Я качаю головой.
Она выходит из комнаты и возвращается с сумочкой. Роется в ней и дает мне несколько двадцатидолларовых купюр – это слишком много. Беру только одну, остальные оставляю.
– Нет, нет, возьми все, для тебя и Елены, на всю неделю, – настаивает она.
Не заставляю ее меня упрашивать и запихиваю девяносто долларов в карман. Львица спускается.
Одним только своим присутствием сразу же накаляет обстановку.
– Я не могу найти документы на машину, – говорит она матери уставшим голосом.
Проглатываю блинчик, глядя на Чеви. Он смотрит на меня исподлобья. Подмигиваю ему. Он подпрыгивает и смотрит в тарелку, чтобы избежать моего взгляда.
Черт, он ужасно напуган.
Слышу, как львица переступает порог дома. Беру несколько блинчиков и догоняю ее. На улице чертовски холодно, натягиваю капюшон на голову и быстро иду к Елене. Она уже открывает дверь гаража и даже не
