Порт-Артур — Токио - Александр Чернов

Но есть другое решение. Атаковать сейчас же Руднева с целью полного уничтожения его отряда из четырех кораблей. И после отрываться. Даже если при этом мы потеряем «Якумо» или «Адзуму», а «Победа» утром, похоже, все-таки затонула, то соотношение по потерям будет уже не таким фатальным для нас. Даже, с учетом общего соотношения сил, внешне вполне достойным. Это последний шанс. После — по-любому выходим из боя. А когда придут новые броненосцы типа «Лондон» и крейсера из Чили и Аргентины, мы еще повоюем…

— Разворот все вдруг, влево на 16 румбов, «Идзумо» занять свое место в ордере. «Конго» встать за «Микасой», приготовиться к маневрированию отдельным отрядом. «Якумо» концевой, «Хацусе» головной. Скорость шестнадцать. Атакуем четыре русских корабля, что сейчас у нас на левой раковине. Поднимите сигнал: «Противник должен быть уничтожен. Пусть все приложат все свои силы!»

Того Хейхатиро выйдя на мостик окинул бесстрасным взглядом распотрошенные осколками коечные ограждения. Вечернее Солнце, диском расплавленного червонного золота, скатилось к западу. Ветер свежел, и постепенно усиливаясь, приятно холодил лицо…

«Ну, Всеволод-сан, мы с Вами сходимся всерьез. Простите меня, за недостойные мысли с идеей послать Вам вакидзаси… Но, к делу. Решим все здесь и сейчас!»

Не зря циркачи и скалолазы говорят, что влезть куда-то, это десять процентов всех проблем. Главное — потом слезть. Свое возвращение с марса на палубу Петрович запомнил надолго. Скоб-трап на фор-марс «Громобоя» был расположен на тыльной стороне мачты. А сами мачты крейсера, как и трубы, были отклонены в корму для «придания стремительности» силуэту. О том, каково марсовым по таким мачтам карабкаться сзади, никто не подумал.

И зачем он опять тащит с собой этот чертов рупор? Внизу их хватает. А бросить неловко… «Ой, мамочки, да чуть не сдуло же! Меня что ли персонально, гады желтопузые, достать хотите!» Руднев уже долез до середины мачты, когда мимо с характерным ревущим бормотанием прокувыркался в воздухе длинный японский «чемодан», ухнувший в воду метрах в ста за бортом «Громобоя». «Они что там, офигели? Начали главным калибром пристреливаться?» подумал было он, но оглядевшись понял, что это «Громобой» обгоняя впереди идущую пару, попал на директрису «Хацусе», ведшему огонь с предельной дистанции по «Ослябе». И тут сверху загомонили:

— Ваше высокопревосходительство, япошки снова ворочают «вдруг»!

— Куда? Куда они ворочают, ребята? Мне за дымом не видно!

— Дык, на нас прут! Точнехонько сюды носом становятся, окаянные!

— Понял. Спасибо, братцы… Порадовали… Ох, что ж я маленьким не сдох…

Петровича как ветром сдуло с мачты. Похоже, что зверь, которого он загонял под выстрел охотника, сам решил для начала порвать загонщика…

Прямо на палубе состоялся блиц-военный совет.

— Итак, господа, у нас для обмена мнениями есть только пара минут. Прошу всех быть предельно краткими…

В итоге, принятое решение Руднев резюмировал так:

— Мы сошлись во мнении, что Того собрался выходить из боя. Полагаю, он уже видит Степана Осиповича, и ему сейчас ХОРОШО… Поэтому намерен на проходе нас утопить, и дернуть куда подальше. Утопить нас он просто обязан. В противном случае бой им очевидно проигран. Этого ему не простят. Отсюда наши задачи. Связать японцев боем и продержаться как можно дольше — это раз, не дать себя утопить, а у них побольше кораблей повредить — это два. И посему: разворот все вдруг влево на 16 румбов! На контркурсе вчетвером против восьми нам не устоять: смотрите, «Адзума» тоже в нашу сторону ворочает, и похоже даже скоростенки прибавила. Да и выпускать их на простор нельзя. Могут просто удрать — ночь на носу… Бог даст, Макаров японцев будет нагонять быстрее, чем они нас.

Русские корабли начали поворот от противника, выстраивая кильватер с «Громобоем» во главе. Когда маневр был завершен, концевой броненосец Руднева «Ослябя» и головной японский «Хацусе» разделяло чуть более четырех с половиной миль…

Завершив перестроения, противники оказались друг относительно друга в стартовой позиции для той фазы сражения, которую позже историки назовут «бегом на юг» или «смертельными догонялками». Курсом S-SW шли корабли Руднева — «Громобой», «Витязь», «Пересвет» и «Ослябя». Скорость их составляла чуть больше 14-и узлов — предельная, которую был способен поддерживать «Пересвет». За ними со смещением влево примерно на милю, и при расстоянии между крайними кораблями порядка 45-и кабельтов, и даже меньше, гнались семь кораблей Того — «Хацусе», «Ясима», «Сикисима», «Микаса» и Камимуры — «Конго», «Идзумо» и «Якумо». Их скорость несколько превышала 15 узлов, поэтому они медленно, но неумолимо приближались к «Ослябе». Конечно, по прошествии часа, максимум полутора, эти гонки бы закончились. Причем неизбежно печально для русской стороны. Но… За японцами тоже изо всех сил гнались.

По корме у «Якумо», на дистанции не дальше 8-и миль, шли строем фронта броненосцы Макарова, делавшие больше 16-и узлов, и так же постепенно сокращавшие дистанцию до японской колонны. Вскоре на японских кораблях увидели, что русский командующий тоже строит кильватер: «Цесаревич», «Александр» и «Ретвизан» явно прибавив до самого полного, постепенно склонялись на курс «Потемкина», в кильватер которому встал «Суворов».

По завершении броненосцами Макарова эволюции, головной в их колонне «Цесаревич» фиксировался японскими дальномерами уже менее чем в 70-ти кабельтовых от «Якумо». Курс их так же отстоял от японского кильватера примерно на милю, аналогично смещению Того от курса отряда Руднева. Вскоре с японских кораблей уже не было видно уползавшей в сторону берега избитой и горящей «России», зато вместо нее держась справа, вне досягаемости их орудий, флот адмирала Того догоняли крейсера Рейценштейна и Граматчикова. Перед ними с небольшим отрывом бежал «Новик», а следом, держа узлов 19 или даже чуть больше, — «Баян», «Варяг», «Аскольд», «Богатырь», «Олег» и «Очаков». Еще один крейсер второго ранга — «Изумруд» — держался у головы колонны броненосцев Макарова. «Жемчуг», которого видели у места погружения «Рюрика», выполняя приказ своего флагмана, ушел к «России», по-видимому собираясь ссадить на нее спасенных с «Рюрика».

После недолгой паузы в артиллерийском бою, завязалась неторопливая, поскольку все берегли снаряды для «верной» дистанции, дуэль 4-х двенадцатидюймовок в носовых башнях «Хацусе» и «Ясимы», которым «подгавкивали» четыре или пять шестидюймовок, и трех десятидюймовок в кормовых башнях «Осляби» и «Пересвета». Постепенно к ним подключилась кормовая башня «Витязя» и носовая «Сикисимы». В течение сорока минут погони противники смогли добиться только пяти попаданий главным калибром. Четыре «чемодана» попали в «Ослябю», и один раз он отметился ответной оплеухой «Хацусе».

Взорвавшийся на спардеке русского броненосца по правому борту снаряд вынес за борт катерную шлюпбалку и практически полностью уничтожил то, что после утреннего боя еще оставалось от катера. Осколки стегнули по трубам и вентиляторам, но, к сожалению для японцев, прыти кораблю это не убавило, а с пожаром быстро удалось справиться.

Второй удар пришелся в броню заднего каземата левого борта, что на боеспособность его разбитых больше часа назад пушек не повлияло. Третий «подарок», причем совершенно точно с «Ясимы», ударил прямо под кормовым мостиком, разрушив его окончательно и засыпав обломками башню главного калибра. В итоге она замолчала минут на пять. Четвертый снаряд взорвался при встрече с палубой юта прямо над командирской каютой. Пожар тушили минут двадцать. В результате командир временно оказался… как бы это сейчас сказали, лицом без определенного места жительства. И даже без смены исподнего. За что «Ослябя» лишил «Хацусе» левого крамбола, разодрал палубу бака длиннющей бороздой, выломав несколько досок ее настила и, до кучи, перешиб цепь левого станового якоря.

Но на мостике «Громобоя» понимали, что вечно так безобидно эти пострелушки продолжаться не смогут. И решительный момент наступит после первого же результативного попадания в «Ослябю», которое сбавит ему ход. Но был, ведь, и шанс головного японца тормознуть… Хотя всем было ясно, что несоизмеримо меньший.

— Когда он подобьет «Ослябю», развернемся все вдруг, и пойдем прямо на японцев. Наш вариант их задержать один — свалиться «в кучу»… В рукопашную пойдем. А там, что Господь даст, и как быстро Макаров подоспеет. Если что случиться… Приказ мой один — нужно их тормозить. Снарядами, минами, тараном… Не дать уйти. Трусов был прав абсолютно. Но он был один, а нас четверо. Если что, Того нас навсегда запомнит…

Но вскоре этот «забег на выживание» был прерван. И самым неожиданным образом…

— Всеволод Федорович! Прямо по курсу дым! Много дыма!