Необычный подозреваемый. Удивительная реальная история современного Робин Гуда - Мачелл Бен

Помощник шерифа Кертис говорит, что в своей работе он давно привык иметь дело с совершенно отчаявшимися и встревоженными людьми, и в подобных ситуациях важно оставаться твердым, но терпеливым и понимающим.

– У них худший день в жизни, и я не пытаюсь сделать его еще тяжелее.

Даже тогда, сидя на заднем сиденье полицейского фургона в наручниках и в оранжевой тюремной робе, закапанной спереди собственной слюной, Стивен все еще не терял надежды на побег. Но знал, что надо поторопиться.

– Я понимал, что двери заперты, но подумал, что, возможно, есть способ отключить центральный замок, поэтому осторожно пытался дотянуться до кнопок, – признается он.

Помощник шерифа Кертис догадался по лицу Стивена, о чем тот думает, и вмешался.

– Он напряженно соображал, как выбраться из машины. Я отвлек его внимание от двери на себя и сказал, что это не очень хорошая идея.

Затем маршалы, сидящие в передней части фургона, сделали несколько продолжительных телефонных звонков. Они поговорили с персоналом Северо-Западного исправительного центра штата Вермонт, куда везли Стивена, и известили о его поведении. Несмотря на совершенное преступление, дневники и на вероятность того, что Стивена разыскивают в других странах, поначалу никто не собирался сразу помещать его в одиночную камеру. Но чем больше он стремился к свободе, как испуганный ребенок, пытающийся освободиться из китайской ловушки для пальцев [22], тем крепче сжимались вокруг него тиски.

– Я уверен, что в исправительное учреждение была передана информация о его притворном припадке и поведении в целом, – говорит помощник шерифа Кертис. – И учреждение решило обращаться с ним так, как сочло нужным. Однажды, когда он находился под федеральной стражей, ему случилось повздорить со службой маршалов. Вот и все на самом деле.

Когда Стивен прибыл в исправительный центр, на подземной автостоянке его ждали восемь вооруженных надзирателей. Двери фургона распахнулись, Стивену приказали лечь на спину, и крупные охранники с силой прижали его лодыжки к полу, чтобы надеть и застегнуть ножные кандалы. Надзиратели окружили Стивена и чуть ли не волоком протащили его через зону приема заключенных. Он прошел мимо маршала в галстуке-бабочке, разговаривающего с человеком в костюме. Они оба наблюдали за Стивеном, когда тот проходил мимо, но ничего не сказали.

Войдя в коридор, Стивен потерял равновесие, и кандалы на ногах издали долгий, леденящий душу стон, когда его поволокли по твердому, до блеска начищенному полу. Из камер, расположенных вдоль коридора, доносились голоса, в дверях виднелись чьи-то лица, но взгляд Стивена был устремлен в пол. Процессия остановилась перед тюремной камерой размером два на три метра, Стивен, спотыкаясь, вошел внутрь, и дверь с жужжанием закрылась за ним. Делая короткие, неглубокие вдохи, он огляделся вокруг, но видел лишь сплошную стену. Он не мог пошевелиться. Не мог дышать. Он закрыл глаза и попытался представить себя свободным. Образы вспыхивали и рассеивались. Вот вид с горы Совиная Голова. Вот камбоджийский лес на рассвете. Вот озеро во французской сельской местности. Вот открывающийся с верхушки дерева вид на маленький городок Девон в огромным море зелени, и это выглядело красиво. Он подумал о Робин Гуде. О детях, роющихся в кучах мусора, о нищих в Эксетере и о городах на Луне. Он открыл глаза и снова увидел вокруг себя стены. Это был конец. Все было кончено. Стивен сел на свою бетонную койку и заплакал.

Улики, обнаруженные в Виверн-Холле, без сомнения, доказывали, что Стивен и есть тот преступник, ради поимки которого начали «Операцию Гэндальф». Обвинение позже опишет его комнату как «сокровищницу доказательств». Детектив-инспектор Фокс признает, что никогда не видел ничего подобного.

– Вы начинаете читать все эти записи в дневниках, где он практически признается в совершении ограблений, и думаете… он записал все это для нас, – говорит он, надувая щеки. – По-моему, американцы в таком случае говорят: «Дело в шляпе».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Детектив-инспектор Фокс и специальный агент Мюррей поддерживали связь. Федеральные агенты в США предоставили британской полиции отпечатки пальцев и ДНК Стивена, что помогло сделать доказательства против него неопровержимыми. Полиция Нидерландов выдала европейский ордер на арест [23] после того, как Стивен не ответил на их требования вернуться в Амстердам, и между властями Великобритании, США и Нидерландов возникли некоторые разногласия по поводу судебного процесса. Однако, узнав все обстоятельства дела, голландцы, казалось, с радостью отошли в сторону.

– Думаю, что они рассудили так: «Если он совершил у вас восемь вооруженных ограблений, можете оставить его себе», – рассказывает детектив-инспектор Фокс. – «На самом деле он нам не так уж сильно нужен».

Британская полиция возбудила дело против Стивена, в то же время он ждал суда за свое преступление в Америке. После того как Стивен провел месяц в Северо-Западном исправительном центре штата Вермонт, его перевели в Южный центр, в тот самый блок «Фокстрот» – «Дыру», к Вонючке и «щелкунчику». Согласно записям Департамента тюрем штата Вермонт, Стивен провел там сто тридцать четыре дня, пять часов и тридцать шесть минут. За несколько недель до отбытия его посетили специальный агент Мюррей и агент ФБР, которые снова кратко допросили его. В конце октября 2008 года маршалы США сопроводили Стивена в здание суда Берлингтона, где он предстал перед судом за попытку купить оружие у Генри Парро по поддельному удостоверению личности. Его приговорили к десяти месяцам тюремного заключения, включая пять, которые он к тому времени уже отсидел. Когда Стивену предоставили последнее слово после вынесения приговора, он встал, сказал тихо:

– Я сожалею, что нарушил ваш закон.

И его увели.

Стивена поместили в тюрьму округа Страффорд, где посадили в камеру надзора за потенциальными самоубийцами, а потом перевели в общее отделение. Затем его отправили в федеральный административный следственный изолятор Бруклина, где были ведун, «иглесия» и новогодний фейерверк над Манхэттеном. В феврале 2009 года Стивена посетила сотрудница посольства Великобритании и объяснила, что по окончании срока наказания в США он будет депортирован в Великобританию. Она предупредила, что, если он оспорит депортацию, его просто экстрадируют. Стивен согласился не оспаривать. Затем его перевели в исправительный центр округа Ориндж в Нью-Йорке, где он провел еще семь недель, отбывая оставшуюся часть срока наказания, и был помещен в центр содержания под стражей на Варик-стрит, учреждение на Манхэттене, которым управляет иммиграционная и таможенная служба США. Стивен провел там почти два месяца, охраняемый агентами иммиграционной службы и ожидающий депортации.

12 мая 2009 года Стивена переправили в Соединенное Королевство. Он летел рейсом из аэропорта Кеннеди в Хитроу, сидя между двумя федеральными агентами, и был арестован сразу же, как вышел из самолета. Той же ночью, находясь в камере в полицейском участке Вустера, Стивен написал черной ручкой длинное бессвязное стихотворение, занявшее обе стороны листа бумаги формата А4.

Сижу в тюремной камере глубокой черной ночью, Вернувшись из Америки после года тюрьмы Обратно на Остров [24],– мой дом, мое наказание. Никаких шансов, выхода нет – сбит на лету. Первые глотки Свободы испарились как облако, Как след от пролетающего самолета. Я воровал у богатых, раздавал бедным, Отнимал у игорных домов, банков и корпораций — Теперь моя карта бита, Но это не игра в блек-джек, не пасьянс «Туз и король». Мне нравилось править миром, Когда за каждым горизонтом таилась мечта и возможность, Когда дул сильный и свежий ветер, Небо было таким высоким и чистым —                                       никаких барьеров, никаких границ… Но теперь мой мир ограничен                                    затхлым пространством четырех стен, И здесь темнее ночи.