Необычный подозреваемый. Удивительная реальная история современного Робин Гуда - Мачелл Бен

И так далее, и так далее, и так далее – Стивен сетует на судьбу и занимается самобичеванием. Стихотворение пронизано тоской, но в то же время и проницательностью, и самопознанием, которые, если посмотреть со стороны, вроде бы так не согласуются с тем, что делал Стивен в последние два года. При внимательном прочтении в глаза бросаются строки, написанные внизу первой страницы:

«Мотай на ус, мораль здесь такова:

Простись с мечтой, преследуя свои навязчивые идеи».

Эпилог

21 августа 2009 года дело Стивена слушалось в Королевском суде Вустера. Он признал себя виновным в пяти ограблениях, трех попытках ограбления и семи сопутствующих преступлениях, совершенных с применением поддельного огнестрельного оружия, а также в преступлениях, связанных со взломом, попыткой ограбления и нападением с нанесением телесных повреждений. Председатель суда, судья Джон Кавелл, охарактеризовал записи в дневнике, в которых Стивен планировал взять в заложники сотрудников банка, как «пугающие» и заявил, что подсудимый «совершил бы более серьезные преступления», если бы его не остановили. «Я не могу даже представить, что заставило человека с вашими очевидными умственными способностями пойти на такую ужасающую серию серьезных преступлений», – обратился к Стивену судья Кавелл. Он приговорил Стивена к тринадцати годам тюрьмы. Судья сообщил, что, если бы Стивен не признал себя виновным (как он в какой-то момент собирался поступить), ему грозило бы двадцать лет. Стивен никак не отреагировал. Он просто стоял и заламывал руки.

На суде присутствовали несколько жертв Стивена. Там был Люк Твислтон, молодой сотрудник букмекерской конторы «Вильям Хилл», который несколько лет не мог спать в темноте после того, как Стивен совершил налет на его филиал. Он помнит, что Стивен не смотрел ему в глаза на протяжении всех девяти часов судебного заседания, но сам Люк почувствовал себя немного лучше, как только увидел подсудимого при свете дня. Детектив-инспектор Фокс говорит, что некоторые другие жертвы выражали аналогичные чувства после того, как увидели Стивена на скамье подсудимых.

– Кое-кто, увидев его в зале суда, удивился, типа: неужели это он? Неужели это его мы так боялись? Этого ничтожного, тощего парня? Но ведь они запомнили не это, не так ли? Они помнят маску и дуло пистолета.

Сразу после заседания детектив-инспектор Фокс вышел из здания суда и обратился к собравшейся прессе. Он сообщил, что заявления Стивена о том, что им двигало желание грабить богатых и отдавать деньги бедным, не соответствуют правде. Из десяти тысяч шестисот восьмидесяти шести фунтов стерлингов, которые он украл, практически ничего не было отдано бедным. Да, Стивен отправил в адрес Национального общества по предотвращению жестокого обращения с детьми одну тысячу двести пятьдесят пять фунтов стерлингов и писал в своих дневниках, что планирует перечислить им гораздо больше. Но помимо этого? Куда делись деньги? Они потрачены на путешествия. На поездки в Амстердам, Стамбул, Францию, Испанию и Америку. На оружие, портативные болгарки и ужины с матерью в ресторане при отеле на берегу моря. Если Стивен и давал какие-либо деньги непосредственно бездомным, как он утверждает, то отследить или доказать это было невозможно.

– Преступления Джекли причинили много страданий, – заявил детектив-инспектор Фокс журналистам. – В реальности его поведение не соответствует образу того самозваного героя вроде Робин Гуда, которым он притворялся в своих полных иллюзий дневниковых записях.

Местная пресса как в Девоне, так и в Западном Мидленде подхватила эту историю. Репортеры стучали в дверь дома на Мэнстоун-авеню лишь для того, чтобы увидеть, как мать Стивена выглядывает оттуда и мягко отвечает, что не хочет ни с кем разговаривать. Соседи, пожелавшие остаться неназванными, описывали Стивена как тихого, неприметного, не причинявшего неприятностей парнишку. Бен Уивер помнит, что в то время учился в университете и ему позвонила ошарашенная мачеха.

– Она воскликнула: «Ты ни за что не догадаешься, что натворил Стивен!» – вспоминает он. Но когда мачеха все объяснила, Уивер обнаружил, что совсем не удивлен. – Стивен всегда был очень нравственным, даже если это выглядело «странно» с точки зрения того, что он не умел сочувствовать. А вот в том, что он увидел несправедливость в мире и попытался как-то это исправить, нет ничего удивительного. Большинство людей, вероятно, пожертвовали бы деньги на благотворительность, а не пытались вести себя как Робин Гуд, – говорит он. – Но это не шокирует. «Эти банки зарабатывают кучу денег». Я могу понять логику, которой, наверно, следовал Стивен.

В сентябре 2009 года Стивен попал на первую полосу «Вустерских новостей». Там напечатали его цветную фотографию и сделали заголовок крупным жирным шрифтом. «МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, – гласила надпись. – Письмо-раскаяние осужденного вооруженного грабителя». В написанном от руки письме, отправленном в газету, Стивен попытался объяснить, что теперь осознал, какие глубокие и трудноизлечимые психологические травмы он нанес людям.

«Чтение показаний свидетелей ограблений вызвало у меня сильный стыд и угрызения совести. Из-за моих действий пострадали невинные люди. Я никогда не хотел такого. Сотрудники банков и кассиры, как я теперь осознаю, испытали во время налетов душевную боль и страх. Это совершенно не входило в мои планы, и я не могу простить себе, что заставил их страдать. Этим людям я могу только выразить свои глубочайшие сожаления и принести извинения. Я хочу увидеть их, сказать это им в лицо и, если это сделает их хоть немного счастливее, продемонстрировать им собственные боль и депрессию. Если я смогу возместить причиненный ущерб, я сделаю это».

Алекс Бингхэм из полиции Девона и Корнуолла позже обратился к местной газете «Экспресс энд Эхо» в статье, озаглавленной «Детективы считают искренними извинения грабителя по прозвищу Робин Гуд».

«Джекли очень ясно выразил свои мысли в письме, – сообщил детектив репортеру. – Он явно интеллигентный человек. Он мог бы заранее подумать о своих действиях и о том, что чувствовали его жертвы, но предпочел действовать и совершить эти преступления – а преступлений было множество».

Тем не менее детектив продолжил: «Похоже, он не пытается чего-то добиться этим письмом, а просто размышляет о том, что произошло. Он пытается сказать, что поступил неправильно и сожалеет».

Как и судья, выносивший приговор, – как и многие люди, участвовавшие в этом деле, – детектив признался, что все еще не может себе представить, что заставило Стивена совершать преступления.

Предположение о том, что Стивен страдает некой формой аутизма, возникло еще до того, как он предстал перед судом. 30 июля 2009 года Стивена осмотрел психиатр мужской тюрьмы в Вустершире после случая, как он выразился, «того, что они классифицировали как „странное поведение“». Психиатр пришел к выводу, что у Стивена вполне может быть синдром Аспергера, и Стивен говорит, что хотел еще до суда получить заключение психиатров о своем состоянии и просил об этом адвокатов. Его юридические консультанты так и не запросили подобную экспертизу.

– Я передал своему адвокату, что тюремный психиатр сказал: «Послушайте, я думаю, у вас может быть синдром Аспергера», – вспоминает Стивен. – И адвокат ответил: «О нет, нам нельзя упоминать это. Это может привести к тому, что вы получите IPP».

IPP – это форма приговора с неопределенным сроком действия, известного как «тюремное заключение ради защиты общества». Соответствующая статья закона вступила в силу в Англии и Уэльсе в 2005 году и была задумана как средство защиты общественности от преступников, чьи преступления недостаточно серьезны для пожизненного заключения. Идея заключалась в том, что после отбытия первоначального приговора комиссия по условно-досрочному освобождению оценивала, достаточно ли безопасен заключенный для выхода на свободу. Если заключенному отказывали в условно-досрочном освобождении, ему приходилось выждать еще год, прежде чем повторять попытку. И никаких ограничений на количество отказов не существовало. В период с 2005 года до отмены в 2012 году этой статьи закона IPP широко применялись, причем непоследовательно и непредсказуемо. Они стали источником споров. Теоретически вы могли бы выйти на условно-досрочное освобождение после пяти лет тюремного заключения за вооруженное ограбление, но затем провести остаток своей жизни, пытаясь доказать, что больше не представляете опасности для общества.