Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова

Часть 2.11

Допросная комната была не столько большой, сколько длинной, как и многие другие помещения полицейского управления Санта-Озы. Бывший форт, что с него возьмешь? Белоснежная крепость на скале над океаном, неприступная и грозная… Правда, с тех пор океан несколько сдал свои позиции, и там, где раньше плескалась вода, постепенно начали обживаться люди. Оборонительные укрепления частично снесли, фасад облагородили, особо устрашающие элементы сгладили, и теперь снаружи мало что напоминало о прошлом массивного здания. Но внутри характер остался. Бесстрастный и непреклонный. Чего только стоили эти долгие проходы от дверей: за три десятка шагов можно было успеть испугаться до смерти! Если было, чего бояться.

Позаботившийся о моем самочувствии мог показаться внушительным исключительно в сумерках, природных и душевных. Невысокий, щуплый, без намека на официоз: ни тебе костюма, ни тебе галстука, только рубашка поверх майки. Так впору было бы одеваться его более молодому коллеге, но мужчины словно нарочно поменялись ролями. И голос звучал вовсе не пугающе. Но почему-то он все же заставил вытянуться в струнку вымогателей при исполнении. Да и я сообразил, что поднимаюсь на ноги, только когда услышал:

– Сиди, сиди.

Потом он и сам присел за стол. Раскрыл принесенную с собой папку, начал листать подшитые бумажные страницы.

Листал долго, с пантомимой: щурился, чесал бровь, приглаживал клок седых волос над виском, зевал и прочая. В общем, всем своим видом показывал, что занят чертовски важным делом. Но я был точно того же мнения, поэтому терпеливо дождался окончания представления и поднятого на меня взгляда.

Этот следователь смотрел иначе. Не угрожающе и даже не вопросительно. Просто изучал, причем не особенно старательно, скорее раздумывал о чем-то, а моё лицо выбрал в качестве фона.

– Так я должен признаваться или нет?

– А хочешь?

– Да не откажусь.

Он приглашающе махнул рукой.

– Могу вот признаться в том, что прошлым вечером двое полицейских предлагали доставить меня домой. Безо всяких разбирательств и допросов. За сумму, размер которой разрешили определить мне самому.

– И сколько бы ты дал?

Глупо верить в честность и неподкупность чиновников. Любого ранга. Об этом нам подробно рассказывали на лекциях по государственному устройству. Заодно учили на глаз угадывать покупную цену. Но сейчас я спасовал бы. Потому что слишком ясно помнил вчерашний коротенький разговор под прожекторами.

– Так сколько?

– Когда будет, что давать, тогда и отвечу.

Он усмехнулся. Не надо мной, над чем-то своим.

– Кстати, можешь написать заявление. На патрульных. Как писал на того водителя.

О, а вот и свобода слова. Вернее, конфиденциальность информации. Во всей своей красе. Хотя, чему удивляться? Происшествие было? Было. Закончившееся… А чем оно закончилось, в самом деле?

– С ним все в порядке?

– Что, очко заиграло? Не беспокойся, он вполне себе жив. И даже в сознании. Правда, до допроса ещё не добрался: всю ночь напролет изливал душу священнику. Видно много грехов успел накопить.

Я бы тоже, наверное, подумал о душе. Если бы оказался на месте перекошенного на все стороны водителя.

– Мы с ним поговорим, разумеется. И возможно, не однажды. А пока… - следователь веером разложил бумаги по столу. – Будем работать с тем, что есть.

Проявлять живой интерес вряд ли было уместно, но я не удержался:

– И что есть?

– Всякое разное. Вот, к примеру, показания очевидцев. Результаты медицинской экспертизы. Счет за услуги службы спасения. Много чего есть, не сомневайся. Только одной малости не хватает.

– Какой?

– Объяснения, что же там все-таки стряслось.

У меня его тоже нет. К счастью? Нет, скорее, к сожалению. Если бы я знал, какие силы скрутили в бараний рог здорового и сильного человека, это могло бы подсказать… Или помочь. Мне и Хэнку.

– Собираетесь обвинить?

– Тебя? Упаси Господи! Если только ты не маг и чародей. Или не супергерой, который гнет рельсы одним взглядом. Все очевидцы, как один, утверждают, что ты не приближался к пострадавшему. Ну, до того, как все началось. И никакого оружия или прочих устройств при тебе не было – на это тоже есть убедительные свидетельства. Так что, даже если у тебя была мыслишка пожить на казенных харчах, извини. В этот раз не получится.

– Тогда почему я все ещё…

– Здесь? До оформления документов по делу. Все отчеты и экспертизы должны быть завизированы высоким начальством. Как положено. Сейчас как раз и визируют.

– А справку мне дадут?

– Какую справку?

– Что я… Понимаете, шеф, я же из-за всего этого на работу опоздал. В смысле, вообще не попал на работу. Чудо будет, если меня уже не уволили.

– Ах, это… выпишут. В канцелярии.

– Спасибо.

– Да не за что благодарить. Процедура, не более.

– Значит, я могу?

– Идти? Да пожалуйста. Я провожу.

Он аккуратно собрал бумаги обратно в папку и пошел к двери рядом со мной. А перед самым порогом отстал на шаг и, понизив голос, напутствовал:

– А про сумму ты подумай. На будущее. Так всегда проще, и тебе, и нам.

Узкий коридор вывел нас в старый внутренний двор, накрытый стеклянным куполом, под которым лабиринтом змеились приемные отделения. Здесь было много людей, в основном местных полицейских работников, но попадались и гражданские лица всех мастей. И было шумно, как везде, где скапливается достаточное количество народа. Но крик, раздавшийся от входных дверей, пролетел надо всем этим гулом без помех. А следом, вполне ожидаемо, наступила гробовая тишина.

– Отпустите его, он ни в чем не виноват! Это я! Я все сделала!

* * *

Лучше бы моё сотрясение не проходило. Тогда списал бы все на плохое самочувствие и другие последствия аварии. Но видеть хрупкую, и в то же время яростно отчаянную фигурку было… Странно. Удивительно. Непривычно. И одновременно ощущалось то ли чувство вины, то ли угрызения совести.

Она что, пришла сюда из-за меня? Да ещё во всеуслышание пытается заявить, что случившееся – её рук дело? Что за бред?!

– Это все я! Только я и никто другой!

Перед ней расступились. Как морские воды перед Моисеем. Но тот хоть служил богу и совершал благое деяние, а Лил…

– Отпустите его!

Ну что за дура? Никто меня не держит. И не стали бы держать.

– Отпустите!

Бегает она быстро, в своем весе москита. Раз, два, не успел оглянуться, уже висит на тебе, да ещё ухитряется при этом ощупывать. Можно подумать, меня тут на кусочки резали, чтобы теперь понадобилось считать, все ли на месте!

– Он ни в чем не виноват…

Ага, первый запал прошел,