Гейдар Алиев - Виктор Андриянов

Жаль, что даже Аллах не мог защитить человека от партийных козней.

Мы еще расскажем о том, как глубоко и емко оценил Нурсултан Назарбаев деятельность и личность Гейдара Алиева, вспомним, как вызревал и взорвался Карабах… Пока же вернемся к XXVII съезду КПСС, на котором Гейдара Алиева, уже персонального пенсионера союзного значения, избрали членом Центрального Комитета. Биографическая справка перечисляет его партийные и государственные должности, вплоть до самой последней (на то время): «С октября 1987 г. по ноябрь 1988 г. государственный советник при Совете Министров СССР».

Должность почетная. Вернулись силы. Он, как всегда, к 8.30 приходил на работу в свой небольшой кабинет и все острее чувствовал: в его советах никто здесь не нуждался.

Недолгое время Алиев оставался государственным советником при Совмине СССР и членом ЦК КПСС. Потом его освободили и от этих «нагрузок». Мнение авторитетного и мудрого политика Александра Сергеевича Дзасохова, Президента Республики Северная Осетия-Алания: «С Алиевым поступили несправедливо».

Как-то после отставки Гейдар Алиевич попросил заведующего «своим» секретариатом подобрать для него некоторые материалы. Услышал в ответ оскорбительную реплику: «Вы у нас уже не работаете».

Тогда по своей доброй воле бумаги стал подбирать Александр Гаврилов. Бдительный зав тут как тут:

— Вы для кого это готовите?

— Для Алиева.

— Запомните: он у нас уже не работает!

И все же Александр Тимофеевич ослушался шефа. «Иначе поступить было бы не по-людски», — рассудил он.

Маленький штрих человеческой порядочности на фоне холуйского подличанья.

Пришлось переезжать на другую дачу — «дали какую-то деревяшку», — в сердцах замечает Лиханов. — Ладно, своей фазендой Гейдар Алиевич не обзаводился, устроился и в «деревяшке». Сняли охрану — Бог с ней. Но зачем же отозвали домработницу, которая прибирала, готовила — он ведь после инфаркта, после смерти жены. Унизили мерзко, мелочно.

Помнится примечательная картинка в Кремлевском дворце съездов. Вестибюль в перерыве заполнили партсекретари, министры, большие военные чины… Кучкуются, шумно здороваются, обнимаются с теми, кого давненько не видали. И старательно обтекают одного человека, отводя от него глаза. Это Гейдар Алиевич Алиев, уже не член Политбюро, не первый зампред в Совмине. Еще вчера эта публика вилась бы вокруг, чтобы засвидетельствовать уважение, мелькнуть будто невзначай перед глазами, напомнить о себе: есть, мол, такой Добчинский-Бобчинский.

Виктор Поляничко, понаблюдав за унизительной сценкой, не выдержал, кивнул одному из авторов этой книги:

— Витя, подойдем, поговорим с Гейдаром Алиевичем.

Мы подошли. Увидели, как благодарно вспыхнули его глаза.

Тот дворцовый сюжет был только началом отчуждения, прелюдией травли, через которую предстояло пройти Алиеву. Он еще не знал, что его будут предавать ученики, выдвиженцы, товарищи из самого близкого окружения. «Мне кажется, самое, страшное — ошибиться в людях, — скажет он. И еще у него вырвется:…вы знаете, в отношении меня было совершено много несправедливостей. Я ведь тоже человек, не камень, не железо, а человек!»

Это был тот эмоциональный порыв, пожалуй, единственный в годы жестокой и несправедливой опалы, когда открывается израненная душа. Никому больше Гейдар Алиевич не говорил об этом. Сильным положено все переносить в себе, сжигая сердце. И только кардиограммы знают, какими мегаваттами воли оплачены их пики и кривые.

Горбачев, хотя и твердил о новом мышлении, действовал вполне традиционно: расправлялся с предшественниками. Хрущев низвергал Сталина, Брежнев — Хрущева, Горбачев — Брежнева… Каждая минувшая эпоха получала черную метку: культ личности, волюнтаризм, застой… Да, от чего-то в прошлом следовало отказываться, извлекать из пройденного уроки, чтобы не допускать новых ошибок. Но не рушить все подряд.

Расправа

В советские годы была популярна сталинская формула: кадры решают все. Именно кадры начал выбивать Горбачев — Кунаева, Алиева, Щербицкого, а затем, в апреле 1989 года, выставил из ЦК сразу сотню с лишним товарищей. На их место определил, как очень скоро выяснилось, перевертышей.

В Баку сместили Багирова, — только потому, что рекомендовал его в свое время Алиев. Рекомендовал, учитывая деловые, человеческие качества, Кямрана Мамед оглы. За его плечами была большая производственная, хозяйственная школа, опыт партийной работы: слесарь, инженер, декан, заместитель управляющего трестом, заведующий отделом строительства и коммунального хозяйства Совета Министров Азербайджанской ССР, первый секретарь Сумгаитского горкома партии, секретарь ЦК… По общему мнению, принципиальный, честный, порядочный человек. Он не позволил бы себе даже подозрением оскорбить Алиева. Но ведь его рекомендовал Алиев. А против Алиева уже лепили дело.

Инспирированные статьи из центральной печати тут же перепечатывали бакинские издания — на русском и азербайджанском языках. Отвечать на обвинения, клевету, несмотря на провозглашенную гласность и плюрализм мнений, не давали. В Баку устроили гонения на братьев Алиева — Гасана, Агиля, Джалала. Агиля Алиева, заведующего кафедрой политэкономии медицинского института, доктора экономических наук, выставили из вуза в день рождения, 10 декабря 1988 года. А за пару лет до этого в том же институте Агиля Алиевича чествовали, говорили много добрых и уважительных слов, с почтением вручали памятные адреса. Они и сейчас хранятся в его офисе, хорошее напоминание о чести и бесчестии. Два года известный ученый, автор множества научных работ, глубоких исследований, монографий был безработным.

Академик Джалал Алиев, крупный биолог, писал в своей книге «Наука истинна», изданной в 1999 году:

«Последнее десятилетие, тяжелым плугом прошедшее по полю нашей жизни, заставило меня, человека немолодого и много повидавшего, окончательно убедиться в том, насколько эфемерными могут оказаться наши представления об устойчивости общества, частью которого мы являемся, о неизбежности победы правды над ложью, убедиться, насколько хрупким является благополучие людей и народов, если они по неразумию, легкомыслию и наивности вручают свои судьбы авантюристам и лицемерам, готовым ради собственных корысти и тщеславия на все, что угодно.

Как и очень многие, я оказался втянутым в политику, совершенно не собираясь ею заниматься. Теперь-то я осознал справедливость утверждения о том, что если ты не будешь заниматься политикой, она займется тобой».

Политика достала академика в лаборатории, добралась до него на экспериментальном поле, где он с коллегами пестовал новые сорта пшеницы. Ученый мужественно вступился за честь брата, достоинство всей семьи. Отправил десятки писем во все инстанции — в Генеральную прокуратуру Союза и Президиум Верховного Совета, в редакции центральных и республиканских газет, в ЦК Компартии Азербайджана, ЦК КПСС, в Политбюро…