Гейдар Алиев - Виктор Андриянов

«На это я не пойду», — ответил Гаврилов.

Мы беседуем в его небольшом кабинете на пятом этаже «Российской газеты». На столе, заваленном книгами, верстками новых изданий, едва находится место для двух чашечек кофе.

— Я думаю вот что, — продолжает Гаврилов. — Алиев пришел при Брежневе, но по рекомендации Андропова. Он был любимцем Брежнева, как и Шеварднадзе. Но главное — это был выбор Андропова. Ему сразу поручили транспорт, как в свое время Дзержинскому, чтобы навести там порядок. Он уделял транспорту исключительное внимание и очень слаженно работал с министром путей сообщения Конаревым. У них были очень хорошие, товарищеские, даже дружеские отношения. Горбачеву, Лигачеву, Яковлеву такие люди были не нужны. Это страшное дело…

Уинстон Черчилль как-то сравнил политическую борьбу в Советском Союзе со схваткой бульдогов под ковром. Горбачев и Яковлев доступными им методами формировали свою команду. А Лигачеву — скорее всего — показали компромат на Алиева, и он примкнул к сильным.

— Я считаю, что Алиев играл огромную положительную роль. Он тщательно соблюдал управленческие моральные нормы, никогда не пытался подставить ножку Николаю Ивановичу Рыжкову. И они работали рука об руку.

Атака на Алиева готовилась исподволь. И, как чаще всего бывает в большой политике, чужими руками. Под внешне благородными целями.

В начале 1987 года один из авторов этой книги работал в газете «Социалистическая индустрия». Вспоминается, как главный редактор, вернувшись с совещания в ЦК КПСС, собрал редколлегию: нам поручено разобраться, что происходит в Баку, в Азербайджане (Алиев еще член Политбюро, но атака уже готовится). По партийной прессе прокатилась серия критических материалов. В их ряду оказалась и серия публикаций «Социндустрии». Косвенно это был удар по Алиеву, хотя газета взвешенно писала о социальных проблемах большого города, по достоинству оценивала постановление Совета Министров СССР «О дальнейшем развитии городского хозяйства города Баку на 1985–1990 годы», принятое по инициативе Алиева.

Десятое мая 1987 года выпало на воскресенье. Сотрудники секретариата поздравляли Гейдара Алиевича с днем рождения в понедельник. Поздравляли немного растерянно. Потому что в почте не было письма или телеграммы ни от Горбачева, ни от Политбюро. Никто со Старой площади не звонил.

— Я про себя думал, — рассказывает Александр Гаврилов, — понятно: решили от него избавиться. Но ведь день рождения! Он же — человек, ваш товарищ и даже соратник, как вы говорите. Вы столько лет общались, он — член ПБ, первый зампредседателя правительства. Но не послал приветствие Горбачев и молчит окружение. Первым его поздравил в тот день Конарев, исключительный мужик. Правда, попозже, когда мы передавали ему документы, Алиев как бы вскользь сказал, что накануне Горбачев позвонил ему в машину, поздравил. А может быть, и не было того звонка — мы об этом уже не узнаем.

В тот понедельник Гейдар Алиев почувствовал себя плохо. Прибежал врач, послушал и сказал, что его надо немедленно госпитализировать. Алиев отказывался.

— Я не имею права вас не госпитализировать. Вы отвечаете за свои дела, а я — за свои. Я категорически настаиваю на госпитализации.

Гейдар Алиевич попытался сам дойти до машины «скорой помощи», но в коридоре сдался. Дальше его понесли на носилках.

Навещали Алиева руководители Азербайджана — Багиров, Сеидов. Заглядывал министр путей сообщения Конарев. А что же соратники из Политбюро? Неужели им незнакомы простые человеческие чувства? Неужели в их мире правил только расчет? Похоже, что так и было. Только Николай Иванович Рыжков приезжал к Алиеву в больницу. Он вспоминает:

— Спустя годы Алиев признался мне: грешным делом подумал, что Николай Иванович приехал, чтоб подсластить пилюлю. Я как сейчас помню, проводил кого-то из зарубежных премьеров, позвонил в больницу узнать, нет ли сейчас процедур, и решил заехать. Он был очень благодарен и только позже признал, что ошибся в своем предположении.

Горбачев поставил цель: расчистить вокруг себя поле. И Лигачев ему активно помогал. Шаг за шагом они зачищали площадку. Нехорошо все это. Непорядочно.

Николаю Ивановичу врезалась в память такая история.

— Нужна была квартира для сына или дочери Алиева. Семью его я мало знал, с женой встречался раз или два, моя Людмила ее знает больше. В общем, кому-то, сыну или дочери, была нужна квартира. И мы приняли решение — дать квартиру в новом доме рядом с нынешним «Президент-отелем», раньше это была гостиница «Октябрьская». Дом цековский, Управления делами ЦК и Совмина обменивались квартирами, работали вместе. Словом, выделили квартиру и вдруг приходит Алиев: нам, мол, отказали. Я позвонил Кручине в Управление делами ЦК: «Николай Иванович, что ты делаешь?» Он замялся. «Слушай, это же непорядочно, Алиев еще вчера был членом Политбюро, он остается первым заместителем Председателя Совета Министров, семья уже готовилась переезжать. Мы с тобой вместе приехали в Москву, вместе работали в ЦК партии». — «Да, Николай Иванович, разве я не понимаю». — «Какого же хрена?!» Тут же звоню Смиртюкову. В общем, решили вопрос…

— Но это же наверняка тормозили не Кручина или Смиртюков.

— Конечно… Был еще такой случай. Уже когда Алиева освободили, мы сидели часа три, очень откровенно говорили. Я сказал, что у меня в сейфе лежат бумаги… Я полистал их…

— Николай Иванович, я знаю, кто это написал. У вас такая бумага, у Горбачева, Яковлева… Это месть непорядочных людей.

В долгом и добром разговоре за чашкой чая Николай Иванович спросил своего собеседника и о знаменитом перстне. Все, кто смотрел репортаж из Баку о последнем визите генсека, помнят, как Леонид Ильич любовался перстнем.

— Гейдар Алиевич, идут разговоры, что вы вручили Брежневу перстень с бриллиантом. Он сидел в президиуме и крутил этот перстень. Все освещение было направлено на него, и мы видели, как блистали лучики.

— Николай Иванович, сплетни все это, — ответил Алиев. — Зачем мне все это? — И достал журнал. На обложке снимок: брежневский самолет. От трапа отходят Гейдар, Брежнев и другие лица. Сзади — начальник охраны, генерал. — Я зашел в самолет, как положено хозяину. Пригласил Брежнева: «Леонид Ильич, пойдемте». Так всегда полагалось. Ну неужели вы думаете, что в самолете я сунул ему перстень. Присмотритесь: на руке Брежнева то самое кольцо. Он прилетел с ним. Неужели я такой идиот, чтобы, приглашая гостя спуститься на азербайджанскую землю, начинать с подношения?

— В общем, разговор был очень откровенный, — заключает Рыжков. — Я ему поверил, а через пару дней с этим пакетом зашел к Горбачеву. Мы с ним встречались почти ежедневно, а то и два-три раза в день. Генсек увидел пакет, тут же бодро отозвался: «У меня такой есть». «Михаил Сергеевич, я разговаривал с Алиевым». — «Ну и что?» — «Я считаю, надо положить эти бумаги подальше и забыть о них». Я так и сделал — никакого хода им не дал. Что сделал Горбачев со своими бумагами, не знаю.