Парацельс. Гений или шарлатан? - Александр Бениаминович Томчин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теофраст, безусловно, не знал об этом разговоре. Он долго ждал в ратуше, но Эколампад, вопреки договоренности, не пришел. Пришлось объясняться с второстепенным чиновником. Тот сказал доктору:
– Эколампад занят и просил его извинить.
– А бургомистр?
– К сожалению тоже. Мне велено принять вас.
Чиновник выслушал Теофраста и пообещал, что городской совет ему непременно ответит. Но ответа Теофраст не дождался.
– Вы многим в городе недовольны, но и на вас в городской совет поступила жалоба.
– Я могу ознакомиться с текстом?
– Естественно! Вот главное, в чем вас обвиняют.
Теофраст прочитал вслух: «В лекции о кровопускании, применении слабительных и банок лектор сказал: „Многие врачи настолько глупы, что при любой болезни советуют „чистку организма“ и залечивают больных слабительным и кровопусканием до смерти“. Лектор назвал таких врачей убийцами и потребовал сажать их в тюрьму. Он не оспорил мнение одного из слушателей, который заметил, что такие убийцы есть и среди базельских врачей».
– Какой бред! Две последние фразы – ложь! Откуда вы это взяли? Я лишь предостерегал от излишних процедур, вошедших в моду. Я помню все до единого слова. Слова «убийцы» я вообще не употреблял. После слов «до смерти» я сказал: «Такую чистку следовало бы делать врачу и аптекарю самим в тюрьме: ведь они себя не убивают, так зачем же убивать других?» Один слушатель задал мне вопрос: «А есть ли такие убийцы среди базельских врачей?» Я ответил: «Не задавайте мне вопросов, не относящихся к делу. Состояние медицины в Базеле не является темой лекции. Перейдем к следующему вопросу». Вот и все.
– Вы можете изложить свой ответ письменно. И все же я посоветовал бы вам в лекциях избегать оскорбительных выражений по адресу врачей и аптекарей.
Теофраст пожал плечами, и они распрощались. Домой он пришел из таверны, слегка выпив. Вспомнив о доносе, яростно размахивал в своей комнате мечом и рубил воздух. Ульрих успокоил его и уложил спать, а Опорин дрожал от испуга. Похоже, учитель сражается с какими-то духами? Он так ловко лечит больных, что, скорее всего, водится с нечистой силой. На следующий день Теофраст вошел в комнату к помощникам:
– Ульрих, дай мне, пожалуйста, твой конспект последней лекции.
Гайгер протянул ему тетрадь, и Теофраст увидел точно те слова, которые были записаны в доносе.
– Ульрих! Ты уверен, что я так сказал?
– Меня это тоже удивляет. На вас непохоже. Я хотел вас об этом спросить. Я же не был на этой лекции: вы отправили меня с поручением к больному. Я переписал конспект у Опорина.
– Иоганн, дай-ка мне тоже твой конспект!
Теофраст взял его: ну и ну! Запись слово в слово совпадает!
– Опорин, как же ты мог такое написать? Ведь у тебя отличная память. Ты же знаешь, что это неправда.
Опорин покраснел:
– Не сердитесь, учитель! Когда вы мне дома диктуете, я записываю все точно. Но на лекциях все говорят слишком быстро. Приходится сокращать.
– Так вот как ты сокращаешь!
Возмущению Теофраста не было предела. Он вышел из дома, хлопнув дверью:
«Боже мой! И это мой помощник у меня в доме! Мой ученик, мой верный Опорин! Вы следите за каждым моим шагом? Хотите знать, что я думаю? Ну, что же, порадуйтесь! Я этого никогда не скрывал и не собираюсь скрывать! Чем больше людей об этом узнают, тем лучше. Вы хотите отнять у меня моего ученика, одного из лучших? Одного из тех, в которых я столько вкладываю? Но вы опоздали: он уже немало знает. Он уже не ваш! И он еще поймет, на чьей стороне правда!» Эта буря мыслей пронеслась у Теофраста в голове. Но до того ли ему было? Надо работать, работать! И он заставил себя переключиться.
* * *
Работа на износ требовала хотя бы короткой передышки, и в октябре 1527 года Теофраст провел несколько дней в Цюрихе. Он встретился с врачом Кристофом Клаузером и богословом Генрихом Буллингером. Последний был приемным сыном Цвингли, лидера протестантов в Цюрихе. У Клаузера и Буллингера Теофраст искал поддержку в своем конфликте с медицинским факультетом Базеля. Клаузеру, бывшему коллеге по университету в Ферраре, он передал текст одной из своих лекций. Этот выходец из богатой и влиятельной семьи не проявил, однако, к лекции интереса. Клаузера и еще больше Буллингера Теофраст раздражал своим внешним видом и манерами.
Буллингер, который стал в дальнейшем преемником Цвингли, писал о Парацельсе: «В нем нельзя было узнать врача. Он выглядел, как извозчик, и предпочитал общаться с людьми такого сорта – с ними на постоялом дворе он мог с ходу подружиться и вместе выпить». Больше всего Буллингера возмущало отношение Парацельса к церкви и религии: «Его редко можно было видеть в собраниях верующих. Казалось, он вообще не заботится о том, чтобы угождать Богу, и не ставит ни во что благочестивые упражнения». Буллингер обвинял Теофраста в безнравственной жизни и пьянстве. Доктор в самом деле не пренебрегал случаем повеселиться с друзьями. Без такой разрядки его организм давно бы не выдержал постоянного, круглосуточного тяжкого труда. Он явно не прилагал никаких усилий к тому, чтобы понравиться нужным ему людям.
В Цюрихе Парацельс предложил публикацию своих книг издателю Фрошауеру, который слыл человеком капризным. Он охотно напечатал бы такое сочинение, которое получит одобрение и охранное письмо от канцелярии императора Карла V. Это обещало защиту книги от перепечатки конкурентами и высокую прибыль. В качестве образца издатель показал книгу, восхваляющую подвиги покойного императора Максимилиана: «Когда он охотился на оленей, его конь прыгнул на восемь саженей в длину… В лесу, куда боялись ходить крестьяне, навстречу Максимилиану по тропинке вышел медведь. Император бросил в него копье и, таким образом, убил уже третьего медведя». Крамольное сочинение Теофраста, отрицающее пользу гваякового дерева, Фрошауера не заинтересовало.
Все же в Цюрихе случались у Теофраста и приятные моменты. Он встретился с помощником Цвингли Лео Юдом – тот отличался слабым здоровьем и не раз консультировался с Парацельсом. Лео рассказал ему о встрече с Гайсмайером и пообещал: «Если смогу тебе чем-то помочь, буду очень рад». Запомнилась Парацельсу дружеская встреча с цюрихскими студентами, которых он в шутку называл «любимыми собутыльниками». Но по возвращении в Базель его настигла ужасная новость. В это время Фробен уехал на ярмарку во Франкфурт и там неожиданно скончался.
