Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились - Герберт Фейс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молотов признал, что не получал явных обещаний, и поблагодарил «…за четко выраженную точку зрения, к которой лично он присоединяется». Очевидно, Молотову не хотелось опять, как во время его визита в 1942 году в Лондон и Вашингтон, явиться причиной недоразумения по одному и тому же вопросу. Он предложил внести стенограмму их беседы в протокол конференции. Суть его идеи состояла в том, чтобы, разделив каждую страницу на две части, записать точку зрения американцев и британцев по каждому вопросу в одной части, а советскую точку зрения – в другой. На этот совместно принятый документ, по мысли Молотова, все бы могли положиться. Иден заявил, что, по его мнению, с этим можно согласиться. Хэлл оказался более осторожен. Он заявил, что обязан о каждом заявлении сначала информировать президента и Комитет начальников штабов, поскольку не хочет, чтобы они решили, что конференция министров иностранных дел попыталась взять на себя выполнение их функций. В сообщении президенту в отношении предложения Молотова Хэлл обещал, что проследит за всеми утверждениями, которые войдут в протокол конференции. «чтобы было ясно, что мы не принимаем никаких обязательств. Мы будем стоять на позиции, что генералы Исмей и Дин уполномочены лишь сообщать о принятых решениях и описывать приготовления, ведущие к выполнению этих решений».
Вечером этого дня Иден имел конфиденциальный разговор со Сталиным. Он передал маршалу документ на русском языке, присланный Эйзенхауэром Черчиллю, в котором излагалась трезвая оценка действий генерала Александера в связи с положением на итальянском фронте.
Иден объяснил, что ему хотелось, чтобы Сталин понимал, что премьер-министра волнует ситуация в Италии, и «…он настаивает на том, что бои в Италии следует обеспечивать ресурсами и путем борьбы прийти к победе, вне зависимости от „Оверлорда“».
Сталин поинтересовался, не означает ли это сообщение отсрочку операции вторжения. Иден ответил, что точно не знает, но такая возможность существует, и продолжил цитировать ту часть из последнего сообщения Черчилля, в которой говорилось, что британцы наилучшим образом определились с операцией «Оверлорд», но «нет смысла планировать поражение в боевой обстановке ради временного удовлетворения политических амбиций».
В ответ Сталин поинтересовался, будет ли это месячная или двухмесячная отсрочка. Но на этот вопрос Иден не в силах был дать окончательного ответа. Он мог только заверить, что каждое действие будет направлено на то, чтобы приступить к операции «Оверлорд» как можно раньше, в разумный момент, дающий надежду на успех.
Сталин не стал никого обвинять. Он выразил мнение, что союзники прекрасно осведомлены о том, что следует занять оборонительную позицию севернее Рима и использовать оставшуюся часть сил в «Оверлорде», и это будет гораздо предпочтительнее попыток пробиться в Германию через Италию. Он одобрительно отнесся к идее одновременной высадки в Южной Франции, которая заставит Гитлера рассредоточить силы.
Идеи тут же сообщил Хэллу о состоявшемся разговоре со Сталиным. Хэлл незамедлительно, на основании того, что рассказал ему Идеи, сообщил президенту, что «позиция Сталина очень разумна и реалистична». Об этой встрече у британцев сложилось самое благоприятное впечатление. Сталин согласился, что следует поддержать итальянскую операцию и что оборонительная позиция должна располагаться севернее Рима. Он согласился, что задержка «Оверлорда» могла быть вызвана неблагоприятной обстановкой в Италии. Однако Сталин настаивал на том, что следует твердо придерживаться концепции «Оверлорда».
Протокол конференции приводил в действие предложения Молотова. В первую очередь воспроизвели текст оригинала о мероприятиях по сокращению срока войны. Затем в одной колонке записали то. что сказали американские и британские представители в отношении выдвинутых предложений, а в другой колонке мнение советских представителей. Запись в «советской» колонке была сдержанной: Молотов просто отметил американское и британское заявление и выразил надежду, что план вторжения в Северную Францию весной 1944 года будет выполнен в срок. Это совпадало с тем впечатлением. которое сложилось у Идена и Хэлла от беседы со Сталиным.
Я должен кратко рассказать о том, что предшествовало второму советскому предложению и как три державы объединились, чтобы убедить Турцию немедленно принять участие в войне. В результате, чтобы ускорить это событие, Черчилль, после окончания конференции в Касабланке, совершил поездку в Аден. Премьер-министр понимал, что если бы Турция присоединилась к ним, то атака союзников смогла бы охватить все Средиземноморье и Эгейское море, но, к огромному огорчению, премьер-министру было отказано. Правительство Турции было встревожено количеством немецких и болгарских сухопутных и воздушных сил, расположенных вблизи границ. Кроме того, турки остерегались русских, опасаясь. что они используют возможность, чтобы аннексировать часть Болгарии, имеющей общую границу с Турцией, и попытаются силой установить контроль над проливом Дарданеллы. Туркам были знакомы грубость и хитрость русских.
По инициативе Черчилля советское и турецкое правительства участвовали в дипломатических переговорах, касающихся их намерений на Балканах и в Восточном Средиземноморье. Все было безрезультатно. Тогда в сентябре русская пресса начала кампанию, направленную против нейтралитета Турции. Турки забеспокоились, поскольку понимали, что недостаточно сильны, чтобы вступать в войну, и подозревали, что русские навлекут на них беду. поскольку после войны они не смогут вырваться из русских объятий. Советское правительство тоже выразило недоверие, поскольку Британия продолжала посылать туркам оружие, несмотря на установленный нейтралитет, считая, что Британия пытается чинить препоны советскому наступлению в этом регионе.
В то время как Турция сопротивлялась и убеждениям, и давлению, Черчилль, Рузвельт и Объединенный штаб начали менять свое мнение относительно вступления Турции в войну. Ввиду ограниченности ресурсов, предназначенных для боев в Средиземноморье, они склонялись к мысли, что пока туркам лучше переждать.
Поэтому, когда на Московской конференции русские предложили объединить усилия, чтобы вовлечь Турцию в войну, Черчилль сделал это частью крупномасштабной кампании, получая возможность войти в Европу с юго-востока. Он тут же попросил Идена выяснить, привлекает ли русских идея британского наступления через Эгейское море, а также вовлечение Турции в войну. открытие Дарданеллов и Босфора таким образом, чтобы британский военно-морской и торговый флот смогли оказывать помощь русскому наступлению и, в конечном итоге, протянуть им «нашу правую руку через Дунай… Возможно, исходя из политических соображений русские не захотят, чтобы мы разрабатывали крупномасштабную балканскую стратегию. С другой стороны, желание, чтобы Турция вступила в войну, показывает интерес русских на юго-восточном театре».
Понимая, что Молотов и русские генералы нажимали на Дина и Исмея, чтобы те определились с вторжением в Северную Францию. Идеи, в свою очередь, был ограничен в представлении идеи Черчилля относительно способа вовлечения Турции в войну. В своем первом выступлении он в общих чертах сообщил, что поскольку британское правительство считает, что настоящее положение Турции как партнера в боевых действиях будет, вероятно, скорее помехой, чем преимуществом, оно готово обсудить предложения советского правительства. Но позиция Идена резко изменилась после получения сообщения от Черчилля с указанием, что не следует мешать желанию русских, чтобы Турция вступила в войну; если турки войдут в нее «по собственной воле, мы, в принципе, должны согласиться».
Теперь, сообразуясь с этим сообщением, Идеи завел разговор о том, что если нет никакой возможности уговорить или заставить Турцию вступить в войну, то, может, ее удастся убедить позволить союзникам использовать железные дороги, территориальные воды и летные поля Турции в борьбе за Эгейские острова, особенно за Родос. До выяснения мнения президента в отношении этих предложений, как и в случае с предложениями Молотова, Хэлл не высказывал своего мнения.
Молотов был убежден, что Турция не выдержит давления со стороны союзников, да еще поддержанного угрозой о лишении ее поставок оружия. И все так бы и продолжалось до встречи глав правительств, если бы не случайное событие. Британия направила небольшую экспедицию на Лерос, остров по пути к Родосу, которая, если бы не активная помощь турок, закончилась катастрофой. Согласно официальному объяснению британской стратегии этого периода: «Принимая во внимание, что согласно первоначальной разработке захват Додеканеса предшествовал боевым действиям с Турцией, теперь Турция потребовалась для того, чтобы обеспечить безопасное владение Додеканесом».