Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились - Герберт Фейс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Москве одновременно с обсуждением широкого круга политических вопросов проходило активное обсуждение военных проблем, которые входили в план конференции министров иностранных дел, но были отодвинуты на время на второй план.
На протяжении нескольких недель в каждом сообщении относительно будущей конференции трех глав правительств, которая должна была проходить в Москве, Сталин показывал, что в этой встрече его больше всего интересует, будет ли внесена в план операция через Канал. Черчилль готов был лично заняться этим вопросом, но поскольку он опасался последствий совещаний со Сталиным в том случае, если заранее не будут определены совместные планы американцев и британцев, то попытался уговорить Рузвельта согласиться на предварительные переговоры между ними или их военными штабами. Но Рузвельт не видел необходимости в предварительной встрече с Черчиллем. В связи с этим премьер-министр подчинился настойчивому желанию Сталина, предложив направить в Москву вместе с Иденом генерала Исмея, своего личного представителя в Комитете начальников штабов; договорились, что американское правительство направит офицера такого же уровня.
Таким образом, 29 сентября Сталин выдвинул на первый план военные проблемы, предложив, чтобы первым пунктом в повестке дня конференции в Москве были «рассмотрены меры по пересечению войны с Германией и ее союзниками в Европе». Из пояснительной части его заявления становилось ясно, что в первую очередь Сталин имел в виду вторжение через Канал. Черчилль и Идеи расстроились, расценив это как попытку вытеснить вопросы, нуждающиеся в рассмотрении министрами иностранных дел, и как желание оказать давление, чтобы принудить союзников принять окончательное решение относительно вторжения. Но Рузвельт был спокоен, заявив Сталину, что готов приветствовать на московской встрече обмен мнениями в отношении военных планов и стратегии, но всего лишь как шаг к решениям, которые предстоит принять на планируемой конференции. Хэлл весьма опасался вмешательства в дела, которые хотел сделать сам. Но он понял, что, если Сталина удовлетворят военные перспективы, затем его легче будет склонить «принять вместе с нами участие в политических решениях». Итак, исходя из распоряжений, полученных из Вашингтона, государственный секретарь согласился на включение военных представителей в группу для поездки в Москву и на их участие в переговорах по военным вопросам. Как позже станет понятно, по прибытии в Москву Хэлл смог корректно отделить себя и свою работу от военных представителей. Он попытался не вступать в их переговоры, передав полномочия, насколько возможно, послу Гарриману и генералу Дину, старшему по званию офицеру, вошедшему в состав американской миссии. Однако из-за того, что военные проблемы были тесно связаны с некоторыми политическими вопросами, которые представлял Хэлл, и поскольку Молотов, являясь членом Комитета обороны советского правительства, принимал участие в переговорах по военным вопросам, государственный секретарь также оказался вовлеченным в них.
19 октября, на первой встрече министров иностранных дел, Молотов предложил начать с военных вопросов. Он подготовил английский перевод советских предложений по сокращению войны.
Предложений было три:
– англо-американское вторжение в Северную Францию одновременно с мощными ударами советских вооруженных сил по «…основным немецким силам на советско-германском фронте». В этой связи в документе говорилось о необходимости прояснить, остается ли в силе заявление, сделанное в начале июня 1943 года Рузвельтом и Черчиллем, что вторжение начнется весной 1944 года;
– совместное предложение правительству Турции о немедленном вступлении в войну;
– обозначить требования к правительству Швеции о предоставлении авиабаз в распоряжение союзников.
Хэлл и Идеи заявили, что сначала должны переговорить со своими правительствами об определении позиции в отношении этих предложений, и, не откладывая, приступили к обсуждению. Поскольку вторжение должно было являться совместной операцией Соединенных Штатов и Британии, американцы и британцы рассчитывали дать один общий ответ. Указания, полученные из Комитета начальников штабов Соединенных Штатов, были совершенно однозначны: русским можно четко заявить, что квебекское заявление все еще остается в силе. А вот советы и комментарии, адресованные Исмею и Идену их руководством, оказались не столь конкретными. Полученная ими радиограмма, по всей видимости, была подготовлена и отправлена еще до поступления первого сообщения от Идена из Москвы. Она соответствовала решению, принятому в Квебеке, что вторжение в Северную Францию наземных и воздушных сил приурочено к 1 мая 1944 года. Тем не менее вновь было заявлено в отношении трех условий, которые, по мнению британского правительства, должны были быть выполнены до начала операции. Положение в целом от 20-го числа, отправленное Черчиллем Идену, было более многословным. Ответ премьер-министра отражал его тайные сомнения в отношении перспектив вторжения и его сильное желание попытаться отыскать альтернативные пути, которые приведут к поражению Германии.
Генералы Исмей и Дин изложили ситуацию с американскими и британскими военными действиями и планами на 20 октября. Сообщение соответствовало руководящему курсу, изложенному в послании, полученном Исмеем (Иденом еще не был получен ответ от Черчилля). Генералы подчеркивали, что на каждом англо-американском военном совещании основной темой, «владевшей всеми нашими помыслами, было таким образом упорядочить наши действия, чтобы обеспечить максимально возможный отвод вражеских наземных и воздушных сил с русского фронта». Далее генералы объяснили, что это не означает, будто американцы и британцы смогут сконцентрировать все ресурсы против Оси в Европе; крайне важно поддерживать и расширять постоянное давление, направленное против Японии.
Затем Исмей и Дин подвели итог действиям в Европе, согласованным в Квебеке, находившимся на разных стадиях выполнения и ведущим к осуществлению вторжения через Канал в 1944 году. Вторжение должно было быть предпринято, «как только позволят метеоусловия Ла-Манша». Как уже было сказано, стоял вопрос о необходимости выполнения определенных условий, что послужит причиной успеха операции. До начала операции должно произойти, во-первых, существенное сокращение немецких воздушных сил в Северо-Западной Европе. Во-вторых, концентрация немецких ресурсов во Франции и Нидерландах на день высадки союзных войск в Европе не должна была превышать двенадцати мобильных дивизий. И в-третьих, в течение первых двух месяцев боев Германия не должна перебросить с других фронтов более чем пятнадцать обученных дивизий. «Мы совершенно уверены, – заявили Исмей и Дин, – что эти условия будут выполнены».
По окончании выступления генералов Молотов попытался понять, можно ли отнести сказанное ими к одобрению первого советского предложения или к отказу от него. Молотов заявил, что советское правительство, после ознакомления с результатами совещания Рузвельта и Черчилля в Квебеке, так и не поняло, остается ли решение о вторжении весной 1944 года в силе, или что-то изменилось. Идеи заметил, что, по его мнению, произошло какое-то недоразумение, «насколько мне известно, майские решения подтверждены встречей в Квебеке, и поэтому ответ на вопрос мистера Молотова: „Да“, в соответствии с условиями, приведенными в выступлении генерала Исмея. Подготовка к операции идет полным ходом». Генерал Дин подтвердил эти слова.
Хэлл и Гарриман сообщили президенту, что надеются – эти заверения убедят советское руководство в искренности американо-британских намерений. Правда, Гарриман на основании прошлого опыта сделал вывод, что они еще не раз коснутся последней темы. Он оказался прав. Позже на конференции, во время следующей встречи, 28 октября, русские предприняли очередную проверку. Маршал Ворошилов, изучив одно из выдвинутых условий, а именно что на момент высадки враг не должен иметь больше двенадцати мобильных дивизий, поинтересовался, что произойдет, если у немцев окажется больше дивизий. Генерал Исмей объяснил, по какой причине выдвинуто это условие. Ожидалось, что немцы уничтожат порты на севере Франции, после чего те не смогут использоваться в течение шестидесяти дней после захвата, тем самым снизив темп вторжения. Генерал объяснил, что численность войск в двенадцать дивизий дана по приблизительной оценке, в расчете на то, что Германия будет экономно расходовать имеющиеся дивизии, а все воздушные силы союзников будут направлены на уничтожение путей следования немецких армий: дорог, железных дорог и тому подобного.
На это от Молотова в очередной раз последовал вопрос: «Остается ли в силе сделанное в Квебеке заявление относительно операции через Канал в начале весны 1944 года?» И опять Идеи ответил, что «…принятое в Квебеке решение остается в силе, однако это решение не является обязательным для выполнения договором. Хотя мы постараемся сделать все, что в наших силах, для выполнения этого плана, служащего нашим общим целям». Стараясь сдержаться, Хэлл заметил, что Исмей и Дин откровенно объяснили ситуацию с подготовкой к операции и советские руководители будут полностью информированы о дальнейшем развитии событий.