Дни Самайна - Татьяна Олеговна Воронцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поскользнулась в ванной дублинского отеля. Это вообще возможно? Такое бывает?
– Сепсис – это… заражение крови, да? – Константин на минуту прикрыл глаза. – Надо же, она умирала там, в Москве, а меня не было рядом.
Отвернувшись к окну, Анна прикусила зубами угол сложенного вчетверо носового платка. Она почти ничего не видела от слез и старалась ни с кем не встречаться взглядом.
– Ты в это время умирал в другом месте, – проворчал Дэймон.
И мысленно закончил: в каменной могиле, куда она тебя пристроила.
– Я знаю, – кивнул Константин. – Знаю. Но она была моей женой, хотя и недолго. Она была моей женой.
– Мои соболезнования, – еще раз сказал Оуэн Бирн.
Сержант и Джон Мэттьюз пробормотали что-то нечленораздельное.
Сделав паузу, по его мнению, достаточную для того, чтобы все присутствующие справились со своими эмоциями, Мэттьюз мягкой поступью приблизился к Дэймону.
– Мистер Диккенс, к вам у меня тоже есть несколько вопросов, но, с учетом обстоятельств, я задам только один. Как вам удалось отыскать вашего друга? Поздним вечером, в тумане, без компаса, без радара… Как?
Дэймон безучастно разглядывал пуговицу его пиджака.
– Зря теряете время, мистер Мэттьюз, – проронил сержант О’Рейли.
Сам он задавал этот вопрос уже дважды. Первый раз на месте происшествия: откуда вы узнали, что его следует искать именно здесь? Второй – в своем рабочем кабинете. И оба раза Диккенс умудрился уйти от ответа. То есть отвечать-то он отвечал, но для полицейского протокола такие ответы не годились.
– Мистер Диккенс, вы не подозреваемый… – завел свою песню Джон Мэттьюз.
– Хватит, – Дэймон прервал его красноречивым жестом. Почему он вдруг решил изменить своему правилу и начал говорить, осталось загадкой. – Мистер Мэттьюз, вам известно, что такое интуиция?
– Дар предвидения? – предположил тот.
– Функция, с помощью которой можно видеть происходящее «за углом». Если вы скажете, что это невозможно, то будете правы. Но все происходит так, будто кто-то видит за вас, и вы ему верите.
Несколько минут было тихо. Все, в особенности натерпевшийся от Дэймона сержант, с интересом ждали, что скажет Мэттьюз.
– Ага… стало быть, интуиция, – сказал Мэттьюз. – С ее помощью вы можете отыскать кого угодно?
– Нет, – ответил Дэймон. И с нежностью посмотрел на Константина. – Только того, к кому испытываю сердечное расположение.
Из внутреннего кармана пиджака Мэттьюз извлек фотографию.
– Однако ваша интуиция не помогла вам отыскать Лоренса Мак Кеннита, исчезнувшего год назад из номера отеля «Сокровенная Роза».
Дэймон покачал головой.
– Не помогла.
– Отчего же?
Двумя пальцами Дэймон выдернул у него из рук фотографию, тут же, у него на глазах, порвал на мелкие кусочки и, как ни в чем не бывало, направился с ними к мусорной корзине.
– Мистер Диккенс, я попросил бы…
– I'm prissed off![105]
У Анны аж дух захватило. Вот сейчас-то его и арестуют за неуважение к представителям власти! Но Мэттьюз только покачал головой.
– Мне не нравятся ваши манеры, мистер Диккенс. Но вы не совершили никакого преступления. У меня больше нет к вам вопросов. Ни к вам, ни к вашим друзьям.
Они покинули палату практически одновременно – Джон Мэттьюз, Оуэн Бирн и сержант О’Рейли. На прощание Оуэн сердечно обнял Константина и выразил надежду на его скорейшее выздоровление.
– Конечно, – кивнул тот, силясь улыбнуться. – Доктор Митчелл сказал, что не собирается держать меня больше десяти дней.
Едва за ними закрылась дверь, Дэймон молнией метнулся к привставшему с подушек Константину и схватил его за волосы. Склонился низко, к самому лицу.
– Я знаю, о чем ты думаешь.
– О чем же?
– Я этого не делал!
– А разве я говорю, что ты?
Их взгляды скрестились со стальным звоном, как тогда, в долине Бойн.
– Да хватит же! – простонала Анна, глотая слезы.
Наименее пострадавшей рукой Константин потянул Дэймона за пояс брюк, вынудив сесть на кровать, и через его плечо с интересом посмотрел на Анну.
– Почему ты плачешь!
– Мне так жаль, – всхлипнула она. – О господи, мне так жаль ее!
И зарыдала в голос.
Между тем явился Мак Ок в Сид-Бри-Лейт и не встретил Фуамнах. И сказал тогда Мидир:
– Перехитрила нас эта женщина. И если узнает она, что Этайн в Бруге, непременно погубит ее.
– Ты прав, – отвечал Мак Ок. – Следует мне поспешить.
Вернулся Мак Ок к себе, в Бруг-на-Бойн, и не нашел Этайн в солнечном покое. Пустился он по следам Фуамнах и настиг ее у дома колдуна Бресала Этарлама. Преградил он ей путь, молча обнажил свой меч и одним взмахом отрубил ей голову. Так нашла свою смерть безумная Фуамнах.
* * *
– Я не могу осуждать ее. Я даже не могу на нее злиться.
– И все же она пыталась тебя убить, – роняет Дэймон с легким зевком.
Они лежат на измятой постели, блондин и брюнет. В темноте мерцающая белизна больничных стен производит такое странное впечатление, что порой им начинает казаться, будто они одни в еще несотворенном мире. Внутри Космического яйца.
– Вряд ли она понимала, что делает, – вполголоса говорит Константин, наслаждаясь непривычным соседством сильного мужского тела. – Обычная ее беда. Видишь ли, у нее не было привычки обдумывать свои поступки. Когда ей в голову приходила очередная гениальная идея, она думала только о том, как ее лучше осуществить, а не о том, каков будет результат.
Дэймон, в отличие от Константина, полностью одет и лежит поверх клетчатого шерстяного одеяла. Он уже больше двух часов воздерживается от курения и страдает страшно. Но лежит, не встает. Дежурная медсестра уже оставила всякие попытки выставить его за дверь, несмотря на поздний час, правда, для этого ему пришлось пустить в ход все свое обаяние.
– В этом-то весь ужас, – вздыхает он, мечтая о сигарете. – Вспомни Даррелла-старшего: как умудриться пройти между непоследовательностью и жестокостью?[106]
– Покушение на убийство… Не думал, что эти слова когда-нибудь будут иметь отношение ко мне. Каждый в глубине души считает себя бессмертным, правда?
– До тех пор, пока не увидит смерть на расстоянии вытянутой руки. Я видел, как умер мой друг Дон Декстер. Мне было двадцать четыре года, ему – двадцать девять. Передозировка. Я видел… – Отрывистый смешок и затем: – Пожалуй, тебе я могу сказать, тем более что мы здесь одни. И если позже ты задумаешь сдать меня, некому будет подтвердить твои слова. Кен Хаксли сотрет тебя в порошок, и этим дело кончится.
– Никого я не собираюсь сдавать. В жизни
