Горькое лето 41-го - Николай Ефимов

Понятно, что Кремль и Генштаб были проинформированы командующим войсками ЗапОВО. Но как реагировал на детальную информацию о германских приготовлениях к войне сам Павлов? На этот вопрос нам помогают ответить материалы, подготовленные уже после войны, когда начали пересматриваться дела на генералов Павлова, Климовских, Коробкова и других с целью реабилитации.

Вот что писал, например, бывший начальник оперативного отдела штаба ЗапОВО генерал-майор Б. Фомин:

«Павлов тщательно следил за подготовкой театра военных действий… На всем протяжении вдоль границы были созданы полевые оборонительные полосы с дзотами. Что же касается уров, то они к началу войны не были построены и вооружены. Тщательно следя за дислокацией войск противника, Павлов неоднократно возбуждал вопрос перед наркомом обороны о передислокации войск округа из глубины в приграничный район… Однако 113-я, 121-я, 143-я и 50-я стрелковые дивизии в намечаемые ими районы не успели выйти и война их застала в походе…

К началу войны войска округа находились в стадии оргмероприятий. Формировались пять танковых корпусов, воздушно-десантный корпус… Поступление материальной части шло медленно… Авиация округа находилась в стадии обучения летного состава на поступающей новой материальной части, но переобученных экипажей было мало.

О подготовке немцами внезапного нападения Павлов знал и просил занять полевые укрепления вдоль госграницы. 20 июня 1941 г. шифрограммой за подписью зам. начальника оперативного управления Генштаба Василевского Павлову было сообщено, что просьба его доложена наркому и последний не разрешил занимать полевых укреплений, так как это может вызвать провокацию со стороны немцев…»

В действиях и поступках Павлова генерал Фомин не усматривал вредительства, а тем более предательства. По его мнению, фронт постигла неудача по следующим причинам: численное превосходство противника; внезапность нападения; недостаточная обеспеченность средствами ПВО; отсутствие у фронта резервов и оборонительного рубежа по реке Щара и снятие с него войск в ночь с первого на второй день войны, «вследствие чего противник, беспрепятственно заняв его, создал условия для окружения войск 3-й и 10-й армий»; запоздалое занятие рубежей уров вдоль старой госграницы войсками 13-й армии, безграмотное вмешательство направленного Сталиным из Москвы маршала Г. И. Кулика в распоряжения заместителя командующего фронтом И. В. Болдина и командующего 10-й армией К. Д. Голубева, «что привело к бесславному концу подвижной группы фронта».

В записке Фомин упомянул и бывшего начальника штаба фронта генерал-майора Климовских, отличавшегося, по его мнению, «большой работоспособностью и честностью». Однако он отмечал отсутствие у начштаба «трезвой оценки противника и его возможностей. Климовских не верил, что противник в состоянии так далеко планировать свою первоначальную операцию и наносить далеко в глубину массированные удары авиацией».

В заключение Фомин написал, что все перечисленные им генералы, арестованные и расстрелянные летом 1941 года, «были оторваны от управления войсками в тот момент, когда их стараниями уже стали затухать темпы операции противника, а управление войсками налаживалось».

Мнение Фомина достойно внимания, но оно, к сожалению, оставляет за скобками вопрос: если Павлов знал, что немцы готовят «внезапное» нападение, что же он все-таки сделал реально — не на словах, а на деле — для того, чтобы не растерять все свои силы в первые же дни войны?

Сохранилась записка и бывшего командующего 3-й армией генерал-полковника В. И. Кузнецова. В ней говорилось:

«Все командующие армиями, в том числе и я, докладывали Павлову о совершенно открытой подготовке немцев к войне. Так, например, нами было точно установлено сосредоточение крупных сил немцев в Августовских лесах юго-восточнее Сувалки.

В наших руках также были подметные письма, в которых указывалось примерное время перехода немцев в наступление — 27, 22, 23 июня. Тем не менее Павлов за несколько дней до начала войны приказал всю артиллерию отправить на артиллерийские стрельбы за несколько сот километров от линии фронта…»

Далее Кузнецов сообщил, что посчитал неверным указание маршала Кулика об организации 24 июня контрудара частями армии в общем направлении на Гродно — Сувалки с целью обеспечения с севера фланга ударной группы фронта в составе 10-й армии и мехкорпуса Хацкилевича. Дело в том, что корпус имел тогда горючего всего на полторы заправки, авиация фронта была разгромлена, фланги фронта открыты. По мнению Кузнецова, наиболее разумными были бы переход к «подвижной обороне» и контрудар по тылам 2-й танковой группы Гудериана, быстро продвигавшейся к Барановичам с юго-запада.

Кузнецов также не видел ничего предательского в действиях Павлова или Климовских, но отмечал, что они «просто не сумели овладеть и не справились с обстановкой начального периода войны».

Действительно, мнение о том, что Павлов и его штаб «не овладели и не справились с ситуацией» в начальный период войны, представляется верным. Но едва ли кто возьмется доказать возможность предотвращения разгрома войск Западного фронта и при другом, более волевом или более опытном командующем.

Однако очевидно и то, что истоки трагедии Западного фронта закладывались в предвоенное время, и генерал Павлов не сделал всего возможного для предотвращения наихудшего развития сценария боевых действий. Один из примеров этого — случай с артиллерией фронта, выведенной перед самой войной в тыл на стрельбы. Можно предположить, что Павлова подвело здесь чутье, однако можно думать и об определенной халатности, проявленной работниками штаба ЗапОВО.

Отсутствие у командования ЗапОВО — равно, впрочем, как и у командования Киевского ОВО — надлежащей требовательности видно на примере строительства в этих округах оперативных аэродромов. Ведь именно из-за отсутствия в достаточном количестве посадочных площадок авиация Западного фронта в первый день войны лишилась около 750 боевых машин, что составило порядка 60 процентов от всех уничтоженных 22 июня наших самолетов…

18 июня 1941 года нарком обороны издал приказ № 0039 «О состоянии строительства оперативных аэродромов по основному плану строительства 1941 года». В нем говорилось: «Положение с ходом строительства оперативных аэродромов потрясающе плохо. На 1 июня с. г. охвачено строительством только 50 процентов утвержденного мною плана… Особенно плохо ведется строительство в КВО и ЗапВО. Основная причина — отсутствие требовательности со стороны военных советов округов, непринятие решительных и исчерпывающих мероприятий по использованию всех возможностей на местах».

Можно оспорить некоторые упрёки, сделанные в этом документе, подписанном, кстати, Тимошенко и Жуковым. Интересно, что его последний пункт гласил: «дополнительные лимиты на горючее даны не будут», поэтому необходимо «шире привлекать к строительству конный транспорт и грабарей».

Известно, что у командующих катастрофически не хватало ни сил, ни средств на строительство аэродромов. Однако следует признать, что они отвечали не за мирную стройку и не были простыми администраторами. На них лежала ответственность за жизнь сотен тысяч людей. Речь шла о боеспособности авиации, которая в случае войны должна была прикрывать им же подчиненные личный состав и технику… Неслучайно, видимо, потери в авиации у генерала Павлова оказались намного выше, чем на соседних фронтах. Большинство его самолетов было уничтожено на земле.

Тем не менее едва ли продуктивно сравнивать степень компетентности того или иного командующего в предвоенный период или в начале войны. Определить, чьи ошибки были тяжелее, а кто вел себя более грамотно, очень непросто. КОВО — Юго-Западный фронт — встретил вторжение противника несколько более организованно, чем другие округа, но он и являлся наиболее сильным округом в Красной Армии. ПрибОВО — Северо-Западный фронт — также сумел отступить без столь жестоких потерь, какие были на Западном фронте, но в Прибалтике и действовала меньшая группировка войск вермахта. На разгром наших войск в Белоруссии немецким командованием были нацелены сразу две танковые группы, что объективно создавало предпосылки для окружения наших крупных сил под Белостоком и Минском.

Прежде всего нужно искать общие ошибки, допущенные командованием округов. Военные советы могли предпринять более интенсивные меры, направленные на сокращение потерь в случае внезапной агрессии. К ним можно отнести создание минных полей на направлениях предполагаемых ударов противника, подготовку к взрыву мостов через пограничные реки, более активное строительство аэродромов и рассредоточение на них авиации, организацию надежной охраны линий связи — все эти меры сугубо оборонительные и не могли дать повод для немецкой провокации. Получилось же все по-иному: немецкие танки захватывали мосты через Буг не поврежденными, а перерезанные в первые часы войны линии связи внесли хаос в организацию управления войсками. Высокие темпы германского продвижения на Восток были предопределены с самого начала.