Горькое лето 41-го - Николай Ефимов

«Графиком [работ на 1941 г.] предусмотрено: 1) Полностью закончить строительные работы на 226 сооружениях, из которых с 1-го по 7-й цикл включить 184 сооружения плана 1941 г. и 7-м циклом 42 сооружения, переходящих с 1940 г. 2) Вооружить (8-й цикл) 207 сооружений…

Ввиду невозможности получения в 1941 г. от промышленности потребного количества оборудования предусмотрено производство работ по 9-му циклу полностью только на 106 сооружениях. Для приведения в боеготовность всех фортсооружений количеством 226 предусматривается как временная мера оборудование 120 сооружений по сокращенной схеме, только системой отсоса, системой охлаждения пулеметов и отоплением… Монтажом электрооборудования охватывается… дополнительно 26 сооружений… Монтажом оборудования связи… только 125 сооружений ввиду ограниченного обеспечения кабелем ТРК и другим оборудованием…»

Приходится признать, что комиссии, созданной для размещения заказов по вооружению уров в ЗапОВО после ГВС 13 июня 1941 года, необходимо было принимать неординарные решения, чтобы изыскать дополнительные резервы и в и без того сверхнапряженно работающей советской военной экономике. Не стоит и говорить, что все эти решения были слишком запоздалые.

Как протекали первые часы и дни войны? Как действовало командование на фронте? Какие приказы получали действующие войска? Глубже разобраться во всех этих деталях нам помогает рапорт начальника 3-го отдела [военной контрразведки] 10-й армии ЗапОВО полкового комиссара Лося от 15 июля 1941 года, посвященный описанию обстановки в момент нападения Германии на СССР. В нем среди прочего говорилось:

«21 июня 1941 г. в 24.00 мне позвонил член военного совета и прост прийти в штаб… Командующий 10-й армией Голубев сказал, что обстановка чрезвычайно напряженная и есть приказ из округа руководящему составу ждать распоряжений, не отходя от аппарата. В свою очередь к этому времени были вызваны к проводу и ждали распоряжений все командиры корпусов и дивизий.

Примерно в 1 час ночи 22 июня бывший командующий ЗапОВО Павлов позвонил по „ВЧ“, приказал привести войска в план боевой готовности и сказал, что подробности сообщит шифром. В соответствии с этим были даны указания всем командирам частей. Около 3 часов все средства связи были порваны. Полагаю, что противником до начала бомбардировки были сброшены парашютисты и ими выведены все средства связи.

К 10–11 часам утра шифровка прибыла. Точного содержания сейчас не помню, но хорошо помню, что в ней говорилось: привести войска в боевую готовность, не поддаваться на провокации и Государственную границу не переходить. К этому времени войска противника продвинулись на 5–10 км. Шифровка была подписана Павловым, Фоминых, Климовских».

Многое остается неясным: как скоро поднимались войска по тревоге после звонка Павлова по «ВЧ» в 1 час ночи и какие они имели указания. Но факт остается фактом — командиры ждали указаний сверху, не отходя от аппаратов связи, а приказ о приведении войск в боевую готовность (хотя и без подробностей) был доведен до них сразу после поступления соответствующей директивы из Москвы. Передача директивы № 1 в округа была закончена в 00.30 мин 22 июня. В 10–11 часов, когда немцы уже вовсю наступали, подоспел и сам текст Директивы, включая слова «не поддаваться ни на какие провокации». Отметим для себя, что, если бы полевые командиры руководствовались этими словами в момент начала германской атаки, это могло лишь усугубить и без того критическую ситуацию в районе боевых действий.

«В 3.58 мин под Белостоком появились первые самолеты противника, и вслед за этим началась бомбардировка белостокского аэродрома. Одновременно бомбардировке подверглись почти все города и местечки, где располагались штабы соединений 10-й армии.

К 8 часам утра КП [армии] переместился близ дер. Старосельцы в лес, что в 5 км северо-западнее Белостока. Сразу же командованием были приняты меры к установлению связи между соединениями, и уже к 12 часам связь с ними была восстановлена делегатами. Радиосвязь была восстановлена к исходу 22 июня как с округом, так и со всеми соединениями… проволочной связи не было…

К вечеру 22 июня, не помню точно, то ли от зам. командующего Болдина, то ли из штаба ЗапОВО [к тому времени фронта] был получен приказ закрепиться на р. Нарев. Приказание было вызвано якобы неустойкой соседа — 3-й армии».

Далее полковой комиссар Лось докладывал о тяжелом отступлении частей армии, бомбежках немецкой авиацией шоссе Белосток — Волковыск, которое было забито трупами людей, брошенными автомашинами, танками, боеприпасами и пробраться по которому было совершенно невозможно. На р. Нарев, по его словам, вышли по существу разбитые войска, имеющие в дивизиях очень незначительное количество людей, а от таких соединений, как 13-й мехкорпус, остался только один штаб.

«…Положение усугублялось тем, что по распоряжению штаба округа с 15 июня все артиллерийские полки дивизий, корпусов и артполки РГК были собраны в лагеря в двух местах: Червоный Бор (между Ломжей и Замбровом) — 22 полка 10-й армии и в Обус-Лесном — артполки тыловых дивизий армии и других частей округа. Для поднятия этих полков был послан начальник артиллерии армии генерал-майор Барсуков, которому, как он мне рассказывал, удалось в 6 часов утра добраться до полков, разбудить их, поднять по тревоге и направить их в дивизии. Это было уже в то время, когда все пограничные дивизии вели бой с противником».

Вопрос о том, почему Павлов приказал перед самой войной вывести артиллерию в лагеря, до сих пор открытый. Действительно ли он считал, что во время учебных стрельб война не начнется, и здесь его просто подвело чутье, либо, получая соответствующие указания из Москвы и боясь спровоцировать немцев нечаянно залетевшим к ним снарядом, распорядился отвести орудия от греха подальше в тыл? Прояснить ситуацию мог бы сам Павлов, но после разгрома своего фронта он был в спешке осужден и расстрелян. Что касается артиллерии, поднятой генералом Барсуковым, то ей не довелось проявить себя. Она передвигалась на мехтяге. Но горючего было недостаточно. Кроме того, значительная часть тягачей сразу вышла из строя. Пушки и гаубицы приходилось либо взрывать, либо просто бросать на дороге, не произведя ни одного выстрела. Полковой комиссар Лось остановился и на незавидной судьбе самого укомплектованного мехкорпуса РККА — 6-го мк под командованием М. Г. Хацкилевича, брошенного в бой по приказу прибывшего на фронт маршала Кулика, но не обеспеченного ни горючим, ни боеприпасами, ни каким-либо прикрытием с воздуха…

Автор рапорта заключает: «Войска армии оказывали сопротивление до 26 июня, после чего началось беспорядочное отступление… Панике способствовало то, что в ночь с 22 на 23 июня позорно сбежало все партийное и советское руководство Белостокской области. Все сотрудники органов НКВД и НКГБ, во главе с начальниками органов, также сбежали… Белосток остался без власти… Враждебные элементы подняли голову: Освободили из тюрем 3 тыс. арестованных, которые начали грабежи и погромы в городе, открыли стрельбу из окон по проходящим частям и тылам…»

В заключение Лось рассказал о том, как выходил из окружения на восток вместе с маршалом Куликом с одной только мыслью: «Пробиться или умереть», о том, как маршал приказал переодеться всем командирам и бойцам в крестьянскую одежду, но всё равно их группа чуть было не угодила в руки к немцам и лишь счастливый случай спас их от вражеского плена.

Западный фронт потерпел поражение. Тяжелое положение сложилось в конце июня — начале июля 1941 года и в полосе соседних Северо-Западного и Юго-Западного фронтов. Трагедия первых дней войны заставила пересмотреть многие предвоенные оценки характера войны, до предела напрячь потенциал государства и пойти на невиданные жертвы ради отражения агрессии.

Среди первых успешных действий советских сил выделим контрудар 14–18 июля 1941 года под Сольцами войск Северо-Западного фронта, их упорные бои на лужском оборонительном рубеже, в результате которых продвижение немецких соединений на ленинградском направлении было приостановлено почти на месяц. В историю войны навсегда вошли упорная оборона Брестской крепости, Одессы, Киева, Севастополя и, конечно же, Смоленское сражение, продолжавшееся с 10 июня по 10 сентября 1941 года и приковавшее к себе главные силы группы армий «Центр», рвущейся к Москве.

В конечном итоге осознание правого дела, воля и решимость позволили руководству страны и советскому народу переломить ситуацию в свою пользу, а торжествующий поначалу противник осознал, что он просчитался в самом главном: Красная Армия, пусть и ослабленная предыдущими репрессиями и реорганизациями, все-таки была потенциально сильнее первоклассного германского вермахта. Причем большинство красноармейцев и командиров готовы были идти до конца, чтобы отстоять независимость своей страны.