Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, вот и славно, — кивнула Бенеда. — Молодец, Збира. Что ж, сынок, добро пожаловать в семью!
Эмерольф спешился, и Збирдрид за руку подвела его к своей родительнице. Та чинно облобызала его в обе щеки.
— Час поздний, всем спать, — объявила она. И добавила, поглядев на молодожёнов с многозначительной усмешкой: — Ну, или не сразу спать, у кого как получится... В общем, все — по кроваткам! Да и мне в люльку пора...
В сторону Онирис с Эллейв Збирдрид даже не смотрела, а если и скользнула по ним взглядом, то мельком. Ласково шепнув новоиспечённому супругу: «Пойдём, лапушка», — она всё так же за руку повела его в свою спальню.
Утром новый член семьи вышел к завтраку, сдавленно позёвывая и потирая красивые глаза: по-видимому, ему крепко досталось в спальне от ненасытной и страстной молодой супруги. Первая брачная ночь явно удалась. На Эмерольфе была вчерашняя белая одежда: за его вещами им ещё предстояло съездить к нему домой. Вчера сразу после обряда в храме они поехали в усадьбу.
Збира неторопливо, вразвалочку вышла следом, поглядывая на супруга сквозь ласковый прищур, а он остановился и немного подождал, пока она поравняется с ним: бежать впереди жены не полагалось. Куда только девались его независимые и строптивые замашки! Он был сама скромность: ресницы опущены, движения мягкие и сдержанные, губы сомкнуты — слова лишнего не вытянешь. Нагнав его и оценив его покорность, Збирдрид наградила его шутливо-ласковым шлепком по заду, развязным и хозяйским. До стола они не сразу дошли: по дороге Збирдрид поймала талию Эмерольфа в полукольцо объятий одной рукой, второй повернула его лицо к себе и накрыла его губы поцелуем. Эмерольф в первый миг смутился, но потом даже глаза прижмурил от удовольствия.
— Полегче, ребятушки, в спальне миловаться будете, — добродушно-грубовато сказала Бенеда. — Тут детишки, между прочим...
Высокие скулы Эмерольфа зарделись румянцем, а Збирдрид чувственно облизнулась. Вчера не все члены семейства костоправки успели познакомиться с новым родичем, и хозяйка усадьбы представила его:
— Прошу любить и жаловать — Эмерольф, супруг Збиры... Остепенилась она у нас наконец. Ну что ж, любви да согласия вам, детки... Пока поживёте под моей крышей, а через месяцок, пожалуй, начнём вам своё гнёздышко строить. Покуда надо всё нужное собрать, подготовить... Дом-то просторный строить будем? Семью большую думаешь заводить, а, Збира?
— Пожалуй, поменьше твоей, матушка, — усмехнулась та.
— Ладно, потом, если что, всегда можно пристройку добавить, коли семье тесновато станет, — подумав, сказала костоправка.
Свадьбу Збирдрид отметили щедрым праздником, хотя он на фоне Йорлагсдаага прошёл почти незаметно, слившись с всеобщим весельем. За прибавлением в семействе последовала убыль: двоих сыновей недосчиталась Бенеда, но по радостному поводу — за ними пришли их избранницы, молодые холостячки. Один сын ушёл жить в Нижнюю Геницу, а за вторым избранница приехала издали — из Грёнвьяля, что к северу от Раденвеница. Дальние путешествия за спутниками жизни были продиктованы желанием влить в свою семью свежую кровь: если всегда искать пару поблизости, то спустя какое-то время все в этой местности между собой породнятся.
За вещами Эмерольфа съездили, но привезли пока не всё, а только самое необходимое: его жизненное пространство под кровом Бенеды было ограничено. Всё остальное предполагалось перевезти в уже готовый новый дом. Забрал он и свою любимую боолу, а порванную струну поменял, воспользовавшись подаренным Збирой запасным комплектом. Костоправка, добродушно посмеиваясь, говорила, что дочь взяла в супруги певчую птаху: теперь в доме часто звенели струны и слышался голос Эмерольфа.
Разумеется, он не проводил время исключительно в песнях и игре на инструменте. Работником он был неутомимым, руки у него из нужного места росли, всем видам сельского труда он был обучен. Вовсе не нахлебника Збирдрид матушке привела, а то, что певец сладкоголосый — так оно и неплохо: с песней и работа спорится. Он и остальных в доме Бенеды музыкой заражал: работая, он заводил песню, и вскоре все начинали подтягивать.
Ну а вечерами, закончив труды, все собирались во дворе — кто с чаркой настойки, кто с чашкой отвара тэи — и слушали Эмерольфа. Всем полюбилась его боола. Заглядывали на огонёк и соседи, заслышав звон струн.
Со Збирой у них царила нежная идиллия медового месяца. Неугомонная дочь костоправки то и дело зажимала молодого супруга где-нибудь в укромном местечке, тискала и целовала. К двери их супружеской спальни по ночам лучше было не приближаться, чтобы не услышать «симфонию любви», а порой на такую «симфонию» можно было случайно наткнуться где-нибудь на природе, проходя мимо живописных кустов. Улучив днём свободную минутку, молодожёны предавались страсти подальше от дома. Темань даже сетовала, что теперь и с детьми спокойно не погулять: то и дело возникала опасность услышать развесёлые охи-ахи, рык Збиры и влажные чмоки страстных поцелуев. Мужчины семейства Бенеды шутливо сочувствовали Эмерольфу: ненасытная супруга наяривала его во всех уголках без передышки. Когда молодожёны только работать, спать и есть умудрялись с таким насыщенным расписанием любовных утех?! В семье ходила шутка: всю любовь, которую Збирдрид раньше равномерно распределяла между множеством парней, теперь она сосредоточила на муже, и бедняга отдувался за всех.
— Збира, сестрёнка, ты б хоть поскорее второго мужа взяла, — пошучивали братья. — А то ведь если так и дальше пойдёт, этого тебе ненадолго хватит. Заездишь ведь насмерть бедолагу любовью своей!
Впрочем, Эмерольф был счастлив и доволен семейной жизнью. Пел, как птаха, работал по хозяйству и выдерживал могучий поток страсти своей жены. Крепкий парень оказался, выносливый.
Итогом медового месяца стало недомогание Збирдрид. Началось это уже под конец деревенского отпуска Темани, незадолго до отъезда семейства в столицу. Когда Збирдрид пару раз не вышла к завтраку, этому не придали значения, а когда она попросила родительницу дать ей некоторое послабление в работе, всё стало ясно.
— Матушка, можно, я пока не буду верхом ездить? — попросила она.
Бенеда глянула на дочь проницательно.
— Что, беременная?
— Есть такое дело, — пробормотала та.
— Ну и молодцы, ребятушки, — похвалила костоправка молодых супругов. — Поберегись, конечно, дитятко. Сейчас самое важное — это ребёночек.
Эллейв покинула усадьбу раньше Темани и Онирис: скоро ей
