Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье - Дженни Нордберг

– Готовы?

Азита кивает продюсеру. Готова. И снова начинается запись.

На террасе на склоне горы быстро становится все жарче, но мало что способно сегодня лишить ее энергии. Она сидит на маленькой сцене перед тремя камерами и местной съемочной группой. Ее речь безупречна и трогательна: она рассказывает историю о том, как вышла из провинциальной хижины с земляным полом и заняла место представителя Бадгиса в парламенте. Это ее история успеха, и она без запинки увязывает ее с будущим Афганистана.

– Наше государство переживает нелегкие времена, но времена эти не кончатся сами по себе! – восклицает она для своих будущих зрителей. – Ответственность за ваше будущее лежит на вас. Никто не позаботится о нем, кроме вас самих.

Азита все еще ждет решения, надеясь быть восстановленной в парламенте. И съемки – хороший ход, позволяющий ей снова на несколько часов сыграть роль политика.

Она – одна из трех судей в телевизионной программе, цель которой – заинтересовать политикой молодых афганцев: большинство населения страны моложе 25 лет. В этой программе, имеющей формат «Американского идола», каждый молодой конкурсант произнесет речь перед жюри, состоящим из опытных политиков, которые будут проводить коучинг в прямом эфире и наконец проголосуют за каждое выступление. Ни одна молодая женщина не подала заявку на конкурс, но десятки молодых мужчин собрались для участия в этой программе, финансируемой одним из американских некоммерческих фондов, имеющих целью «развитие демократии» за границей. Каждый участник одет в свою лучшую пятничную одежду, которая варьирует от традиционных шальвар до камуфляжной куртки и ковбойских сапожек.

От сильного света на сцене глаза Азиты блестят, и в ней рождается привычный азарт. Она на мгновение мысленно переносится в Бадгис своей юности, когда она вслух читала своим сестрам приветствие во время игры «в телевидение»: «Добро пожаловать, дамы и господа! Предлагаем вашему вниманию час новостей».

Сегодня профессия телеведущей была бы далеко не респектабельным занятием. Для женщины появиться на телеэкране – значит одновременно предстать перед взглядами многих мужчин. Азита не смогла бы работать на телевидении: это убило бы все ее политические стремления навсегда. Даже появление в этой программе могло бы показаться чуть низкопробным поступком для женщины. Она понимает. Но это дает ей шанс вырваться из дома. И пока работает камера, работает и она. К ее восторгу, съемочная группа даже присылает за ней машину с водителем, который забирает ее в это утро, словно она важная персона.

В последние недели ей не так уж часто удавалось вырваться из своего заточения в Золотом Городе. Ее муж – единственный человек, который теперь может ее возить, а он делает это только тогда, когда сам хочет и пребывает в хорошем настроении. Он больше не разрешает ей пользоваться такси, и о каждой ее встрече вне дома приходится договариваться с ним заранее. При нынешнем ухудшении обстановки в Кабуле это нужно ради ее собственной безопасности, говорит он. Ибо она ему небезразлична. В иные дни он решает, что они вообще не будут выходить из дома.

Один за другим участники конкурса предстают перед судьями. Каждый участник касается груди правой рукой и восклицает почтительное «салам алейкум», прежде чем озвучить свою политическую речь о будущем Афганистана. Большинство речей далеки от оптимистичного тона Азиты: главенствующая тема – иностранные войска должны уйти отсюда как можно скорее. Такие утверждения обычно встречаются громким одобрением других конкурсантов, ожидающих своей очереди, несмотря на то, что их просят хранить молчание.

Азита берет на себя роль коуча, переключаясь между мягкой критикой («Мне непонятно, есть ли у вас какая-то политическая идея») и похвалой (внезапно восклицая «афаим», то есть «браво»), когда слышит что-нибудь хорошее. Когда один молодой человек немеет перед лицом судей, Азита постепенно выводит его из психологического паралича словами:

– Дышите. Будьте самим собой. Мы – ваши друзья.

На три выделенные ему минуты он разражается бурным потоком слов. Если бы он был у власти, его первым и главным неотложным приоритетом было бы положить конец воровству гуманитарных денег чиновниками и позаботиться о том, чтобы они нашли себе лучшее применение. Парень получает от судей высшие баллы. Он затронул тему, которая приводит в ярость многих афганцев, и он остается в числе претендентов на звание «Надежды на будущее» Афганистана.

Иностранные гуманитарные работники, которые способны циничнее всех высказываться о своей собственной непростой сфере деятельности, на вопрос о том, почему спустя десятилетие помощи Афганистану он до сих пор болтается где-то на дне индекса человеческого развития{131}, порой бормочут ответ из одной фразы: «Слишком много денег». И слишком много пресловутых нянек.

Исторически Афганистан в военных мемуарах называли «кладбищем империй». В наше время его можно назвать еще и «игровым полем экспериментов в области гуманитарной помощи».

Этот амбициозный проект (очень похожий на то, что хотели в свое время сделать русские – перевернуть жизнь в стране, где многие по-прежнему живут согласно вековым традициям и где инфраструктуры практически не существует) побуждает не страдающих иллюзиями гуманитарных работников привычно рассказывать истории о зарождении эпического хаоса: когда десятки «проектов» и миллионы долларов стекаются в одну-единственную провинцию, и каждая помогающая страна или организация пытается проводить в жизнь свою собственную версию демократии и развития – обычно даже не договариваясь друг с другом. Прибавьте к этому растерянных и все более разочарованных афганцев, попавших между молотом и наковальней.

Страны, желающие остаться на хорошем дипломатическом счету у Вашингтона, после 2001 г. присылали сюда не только войска, но и щедрые дозы гуманитарной помощи. Между 2006 и 2011 гг. примерно 30 стран и несколько крупных международных организаций, таких, как Европейский союз, ООН и Всемирный банк, пожертвовали на развитие Афганистана более 30 млрд долларов{132}. Самый большой вклад поступил от Соединенных Штатов, которые отличились и самым масштабным человеческим участием, и самыми фантастическими проектами. Прибавим к этому еще более тысячи неправительственных организаций, зарегистрированных для действий в Афганистане, – и у всех них разные программы и представления о том, что работает лучше.

Фундаментальное затруднение всех этих организаций заключается в том, что они должны демонстрировать некий прогресс, чтобы поток денег от доноров не прекращался. Даже такая мелочь, как излишний оптимизм, могла бы подвергнуть риску этот самый поток денег. Необходимость доставлять гуманитарную помощь в слабую, раздираемую войной страну, где мало функционирующих общественных и государственных институтов, где война по-прежнему бушует во многих районах, задирает планку еще выше. В этом состоянии Афганистан попросту не смог переварить значительную часть впихиваемых в него денег. И в результате массированные денежные вливания, с самыми благими намерениями, спустили с поводка злоупотребления и коррупцию.

Норвежский политолог Астри Сурке излагает в своей книге 2011 г. «Когда лучше меньше, да лучше. Международный проект в Афганистане» (When More Is Less: The International Project in Afghanistan) язвительный обзор{133}. Имея 25-летний опыт пребывания в Афганистане, она описывает «весьма скромные результаты» иностранной гуманитарной помощи в этой стране как прямое следствие чрезмерной самоуверенности организаций, собравшихся полностью перестроить Афганистан. Их поддерживало иностранное гуманитарное лобби, реагирующее на любые видимые промахи требованием дополнительных денег, чтобы эти промахи исправить. Все вместе эти организации не только не сумели по-настоящему помочь Афганистану, но и причинили ему невосполнимый вред, создав «государство-рантье, беспрецедентное в афганской истории и едва ли не уникальное для мира международной помощи», пишет Сурке, полностью зависящее от иностранных вливаний и почти не несущее ответственности перед собственными гражданами.

Афганистан занимает место, очень близкое к нижней границе индекса коррупции, составляемого организацией «Транспэренси Интернешнл», и поскольку война движется к завершению, чиновники открыто пытаются прикарманить как можно больше, прежде чем основная часть войск – и денег – уйдет отсюда навсегда. По словам аудитора из службы специального генерального инспектора{134} по реконструкции Афганистана: из помощи, пожертвованной налогоплательщиками США, хорошо если 10 % временами добираются до целевого потребителя. Бо́льшая часть остатка лишь расшатывала хрупкую и коррумпированную экономику, в рамках которой избранные единицы – это и афганцы, и иностранцы – сделались сверхъестественно богатыми.