Миля над землей - Лиз Томфорд

Я приоткрываю рот.

– Что? – Мой взгляд прикован к красивому мужчине на сцене, пока он готовится выступить перед микрофоном.

– Ты не знала? Он тебе не сказал?

– Нет, – качаю я головой.

– Это он привел Элая к психотерапевту, когда мы учились в колледже, и он действительно увлечен тем, что помогает детям найти поддержку, в которой они нуждаются. Если бы не Зи, я не знаю, стал бы Элай тем человеком, которым он является сегодня.

Черт.

Черт. Черт. Черт.

Я не готова узнать эту сторону Зандерса. Я уже борюсь со своими чувствами. Мне не нужно знать, что он осознает свои недостатки и борется с ними и что он – активист, когда дело касается психического здоровья.

Я пытаюсь сглотнуть, но у меня пересохло во рту, поэтому я залпом допиваю остатки пива, нуждаясь не только в жидкости, но и в храбрости.

– Люди читают или слышат о нем в таблоидах или новостях, и они думают, что знают его, – продолжает Логан. – Они думают, что им нужно его изменить. Женщины пытаются его изменить. Люди предполагают, что ему нужно какое-то огромное развитие как личности, но правда в том, что Зи – удивительный парень, всегда был таким. Он наш лучший друг, он относится к нашим детям как к своим собственным, и он чрезвычайно заботлив. Он сильно любит своих людей и заботится о них так, что ты не поверишь. В общем, в нем не нужно ничего менять. Ему просто нужен кто-то, кто примет его таким, какой он есть, и оценит то, что он может дать. Он всегда будет высокомерным, непримиримым и чертовски прямолинейным, но это то, что делает его тем, кто он есть. Ему просто нужен кто-то, кто увидит, какой он, и примет его.

Мои глаза прикованы к сцене. Мэддисон и Зандерс выходят вперед, но мое сердце бьется со скоростью километра в минуту.

– И еще ему нужен кто-то, кто его защитит.

Не моргай. Не моргай. Не моргай.

Не знаю почему, но в уголках моих глаз собирается влага. В этот момент я просто чувствую себя ошеломленной, узнав так много о том, кто такой Зандерс.

Единственное, в чем я нахожу утешение, когда речь заходит о Зандерсе, – это в его неспособности лгать. Мне лгали больше раз, чем я хотела бы признать, но с Зандерсом я чувствую себя совершенно свободно, зная, что он скажет именно то, что у него на уме. И вот он лжет о том, кто он такой, и, несмотря на то что он лжет, чтобы скрыть удивительную часть своей жизни, это неожиданным образом сбивает меня с толку.

Почему он не позволяет людям увидеть его с этой стороны?

– Почему он ничего не сказал? – шепчу я, но мой вопрос звучит слишком тихо, чтобы Логан услышала.

Я полностью поглощена тем, как Зандерс и Мэддисон произносят приветственную речь. И во время этой речи я узнаю все о поворотном моменте в их жизни, который заставил обоих мальчиков обратиться к психотерапевту. И хотя Зандерс не называет свою мать причиной, по которой он был так расстроен двенадцать лет назад, я знаю, что именно из-за нее он чувствовал себя покинутым.

Они рассказывают о своих отношениях и о том, как в детстве были непримиримыми соперниками, но их путь к обретению душевной свободы заставил их объединиться и укрепить дружбу, которая у них есть сейчас.

Они рассказывают о некоторых ребятах из своей организации, которые получили пожертвования, собранные ими за эти годы, и куда пойдут сегодняшние пожертвования.

Но даже после их выступлений у меня все еще остается один главный, первоочередной вопрос.

Почему Зандерс не позволяет людям увидеть его с этой стороны?

25. Зандерс

– Можно угостить тебя выпивкой? – опираясь локтем о столик, я наклоняюсь над Стиви, так что мне прекрасно видна линия ее декольте.

Я не глазею, но и не отворачиваюсь.

– Это бесплатный бар, – смеется она.

Показывая бармену два пальца, я указываю на почти пустую кружку пива Стиви, заказывая еще.

И когда я это делаю, мой взгляд снова падает на симпатичную стюардессу рядом со мной. Она, как всегда, сногсшибательна, но, видя ее разодетой в пух и прах, такой, каким обычно бываю я, понимаю, что сегодня вечером она выглядит совершенно иначе.

Это небесно-голубое платье идеально оттеняет ее смуглую кожу и подчеркивает все изгибы, которыми я стал просто одержим.

Но в то же время я скучаю по ее растрепанным кудрям и мешковатой одежде, потому что, в конце концов, она такая, какая есть.

– Ты меня избегаешь. – Я делаю глоток свежего пива.

Она пожимает плечами.

– Здесь вся твоя команда, и я не хочу неприятностей, – негромко говорит она, еще раз напоминая мне, что то, что между нами происходит, чем бы, черт возьми, это ни было, запрещено.

Так что в течение последних четырех часов вечера я держался на расстоянии, зная, что здесь слишком много новостных агентств, освещающих наше мероприятие. Это не значит, что я не пытался бросить на Стиви хотя бы мимолетный взгляд, но глаза цвета морской волны редко встречались с моими.

Опираясь на локти, я наклоняюсь поближе к ней, желая хотя бы слегка коснуться ее кожи, но в то же время пытаясь сделать вид, что просто беру в баре выпивку.

– Так, значит, Ви?

– Это семейное прозвище.

– А мое семейное прозвище – Зи. Ви и Зи. Разве мы не чертовски очаровательны?

У нее вырывается тихий смешок.

– Можно я буду называть тебя Ви?

Приподнимается идеально вылепленная бровь.

– Это помешает тебе называть меня «милая»?

– Ни в коем случае.

Я заслуживаю еще один смешок.

– Можешь называть меня Зи, если хочешь, – тихо и неуверенно предлагаю я.

Ее глаза устремляются на меня.

– Ты хочешь, чтобы я называла тебя Зи?

Я пожимаю плечами, застенчиво кивая.

Она прикусывает нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку, и мои глаза следят за этим движением. И не поверите, как меня заводит это маленькое соблазнительное действие.

Придвигаясь ближе, я касаюсь губами ее уха.

– Но я бы предпочел, чтобы ты это выкрикивала.

Отстраняясь, я наблюдаю, как расширяются ее глаза, затем взгляд опускается к моим губам, а потом она отворачивается, прочищая горло.

Что, черт возьми, происходит?

– Ты в порядке? – Она глубоко сглатывает, кивая головой. – Что не так?

Она поворачивается в мою сторону, и выражение ее лица смягчается.

– Почему ты не сказал мне, что эта организация наполовину создана благодаря тебе? Я все это время думала, что ее создатель – Мэддисон. Все так думают.

Пожав плечами, я снова подношу к губам пиво.

– Я пару раз пытался тебе это сказать, но я знал, что в конце концов ты узнаешь.

– Зи…

Мои глаза устремляются к ней, и на моих губах появляется легкая улыбка. Мне нравится слышать, как это имя слетает с ее губ.

– Почему ты не позволяешь людям увидеть тебя настоящего?

– Это долгая история. – Я качаю головой. – Трудно объяснить.

– Я хочу понять, – настаивает