Синтез. Создание Бога в эпоху Интернета - Александр Бард

модус операнди заключается в постоянной переработке постоянной неудачи быть своей собственной сущностью. Субъект - это просто продукт своих собственных неудач. Прежде всего, он является продуктом неудачи тайны. Только через понимание этого положения вещей - скажем, полученное через синтетический шизоанализ (см. "Машины тела") - становится возможным понимание субъектом реального и его функциональное отношение к нему. В процессе шизоанализа синтетический агент получает возможность конструировать бесконечное число достоверных индивидуальных идентичностей в рамках одного и того же тела. Но то, что связывает все эти идентичности в один большой круг - и делает их единым целостным агентивным феноменом для самого себя - это зияющая пустота в центре круга, абъективный субъект Зизека, Атеос.

Вводящая в заблуждение индивидуалистов антропоморфизация сознания ведет прямиком в невозможный тупик. Но не только кантовский корреляционизм должен быть отброшен в связи с необходимой масштабной чисткой, связанной с переходом к реляционизму. Это также относится, например, ко всем восточным или связанным с нью-эйдж идеям о некоем космическом сознании. У Вселенной не только нет мозга для сознания: у нее фактически нет стимула для обретения сознания, поскольку сознание возникает только для того, чтобы скрыть недостатки, характерные для жизненных ситуаций человеческих существ. Человек не только единственное животное, которое говорит - и тем самым абстрактно мыслит, - он также единственное животное , которое развивает эту способность, чтобы вообще выжить. Язык развивается как дарвиновский ответ на эволюционные недостатки человека. Говорить и думать - это лишь способ человека компенсировать свою физическую слабость и эволюционные преимущества других видов животных.

Вполне понятно, что язык приобретает магическую ауру, ведь он является разрушительно эффективным оружием человека против конкурирующих видов в борьбе за ограниченные ресурсы. Если бы у человечества не было этих преимуществ в области коммуникационных технологий, конкуренты без лишних слов уничтожили бы его и включили в длинный список неудачников, уничтоженных эволюционным процессом. Однако у языка нет никакой другой функции, кроме этой условной и эмерджентной роли, и это, конечно, относится и к мыслям и сознанию, которые он, в свою очередь, порождает. Первичный аспект человека - это его существование и наслаждение этим существованием, то есть природа, которую он разделяет с другими животными, а не культура, которая отделяет его от них. Вторичные способности - язык и мышление - возникли для того, чтобы обеспечить развитие и наслаждение существованием, а не наоборот.

Однако Вселенная не испытывает ни потребности, ни интереса в языке, мыслях или любом виде сознания. Хотя сознание может быть чрезвычайно ценным и примечательным для человека в его самопоглощенности, оно совершенно бессмысленно для всех остальных значимых сущностей во Вселенной. В самом начале не было даже малейшего следа слов. Слово может быть помещено в начало Творения только тогда, когда уникальный разговорчивый Человек использует язык, чтобы попытаться постичь то, что трудно постичь, запертое в сознании, которое обставлено и оклеено языковыми обоями. Язык, а тем самым и мышление, и сознание существуют не более 200 000 лет. А что значат всего лишь 200 000 лет сплетен и размышлений одного вида животных на одной-единственной планете в 14-миллиардной, гигантской и к тому же постоянно расширяющейся Вселенной? Вопрос, конечно, риторический, а ответ - никакой. Нам свойственно путать то, что кажется важным для нас самих, с тем, что важно во всеобщей перспективе.

В том, что касается исторически необходимой децентрализации сознания, синтетизм радикально отличается от объективного пантеизма во всех его разновидностях, таких как буддизм, индуизм, суфизм и нью-эйдж. Поиски космического сознания вне человека, как это делают эти идеологии, - не что иное, как по-детски неправильная проекция антропоцентрических, интернаркотических фантазий на то, что для этого особенно плохо приспособлено. Правда в том, что Вселенная с ее огромным творческим потенциалом слишком фантастична, чтобы нуждаться в сознании. С другой стороны, узко ограниченные человеческие существа - возможно, единственное сознание во Вселенной, поскольку сознание возникло исключительно как средство контроля ущерба, именно из-за экзистенциальной ограниченности человека. Таким образом, синтетизм исповедует себя приверженцем только субъективного пантеизма, но не объективного варианта. Мы выбираем проецировать божественность на существование в целом - субъективный пантеизм вместо этого является истиной как актом par excellence - вместо того, чтобы верить, что космос навязывает нам свою божественность через множество сомнительных и самозваных посланников. Синтетически мы располагаем сознание между Энтеосом (индивидуальным субъектом) и Синтеосом (коллективным субъектом), танцующим на вершине Атеоса (двигателя субъекта). Но крайне важно держать его как можно дальше от Пантеоса и всех прочих суеверий, касающихся космического сознания.

Французский философ Жиль Делёз посвятил много работ искусству управления хаосом, который возникает в мире до появления человека. Он возвращается к кочевым корням человечества и называет эту более глубокую картину человеческого существа dividual (делимое человеческое существо), в отличие от капиталистического индивида (неделимое человеческое существо). Постгуманистический индивидуум Делеза, в свою очередь, идеально подходит в качестве идеала для восходящей нетократии в условиях информационизма (см. "Нетократы"). Делез утверждает, что индивид аутоиммунен. Быть аутоиммунным - значит видеть в себе как хорошие, так и плохие стороны, как это необходимо. Быть аутоиммунным - значит признать, что человек конечен и постоянно делится в каждый момент, движимый внутренними желаниями и драйвами, которые в столкновении с непрекращающимся потоком внешних мемов объединяются вокруг кочующей, индивидуализированной идентичности. Быть аутоиммунным - значит дать полное выражение нашей патологической печали и страху смерти. Разумеется, индивидуум всегда осознает, что Вселенная имеет право и возможность раздавить его в любой момент. Жизнь на самом деле очень хрупка, и это не просто сентиментальная фраза.

В отличие от неподвижного индивида, кочевой индивид так же игриво делится внутри, как и гибко непостоянен снаружи. Кроме того, индивид ничуть не заинтересован в том, чтобы выступать в качестве некоего центра существования на ветхой театральной сцене индивидуализма. В противоположность картезианской экзистенциальной самопоглощенности индивида - чего еще можно ожидать от исходной точки, которая гласит: "Единственное, что я знаю, это то, что я сам существую", - индивид видит и понимает себя как своего рода автосуггестивный призрак разума, эмерджентный побочный продукт специфического эволюционного процесса, весьма периферийное существо в чудовищной Вселенной, которое обретает ценность только через творческое взаимодействие с другими индивидами, которые сами таким же образом всегда изменчивы. Индивид - это не просто историческая и философская замена личности, но и следствие демонтажа и децентрализации личности. Потому что метафизическим ядром синтетизма является не индивид, а сеть.

Это означает, что синтетизм освобождает человека от антропоцентризма и интернарциссизма. То, что отдельный человек освобождается от ответственности быть индивидуумом и вместо этого поощряется быть индивидуумом, рассматривается синтетизмом как своего рода экзистенциальное спасение. Индивидуализм окрашивает каждую фибру