Соперница королевы - Виктория Холт

Мы отправились в Пенсхерст, чтобы обсудить с семейством Сидни возможные варианты развития событий.

Нас там ожидал радушный прием. Меня всегда удивляла преданность членов рода Дадли друг другу. Опального Роберта встречали с еще большей теплотой, чем когда он был на пике своей популярности.

Я вспомнила, что Мэри покинула двор, потому что больше не могла выслушивать оскорбления в адрес брата. По этой же причине в Пенсхерст явился и Филипп. Он был одним из любимцев королевы. Она назначила его своим виночерпием. Но с готовностью отпустила его, заявив, что всякий раз, когда она напоминает ему о своем возмущении поведением его дяди, он напускает на себя такой угрюмый вид, что ей хочется съездить ему по уху.

Филиппа скорее можно было назвать красивым, чем привлекательным. Королеве нравились как его внешность, так и его образованность, а также его честность и порядочность. Но волновали ее воображение мужчины совсем другого типа.

Филипп был глубоко озабочен предстоящим браком, поскольку считал, что он принесет стране несчастье. Юноша был одарен литературно, и поэтому у нас родилась идея изложить все возражения против подобного альянса в письме. Написать его, разумеется, предстояло Филиппу.

Все дни в Пенсхерсте были проведены в обсуждении возможных катастрофических последствий брака королевы. Мы с Робертом и Филиппом гуляли в парке и беседовали. Хотя я продолжала настаивать на том, что Елизавета никогда не выйдет замуж, мужчины колебались. Считалось, что Роберт знает ее лучше любого из нас, а он и в самом деле был ее близким другом, но я чувствовала, что понимаю в королеве женщину.

Филипп заперся в кабинете и наконец представил на наш суд письмо. Мы все его прочли, обсудили и решили несколько смягчить его тон. Окончательный вариант гласил:

Как ожесточатся сердца Ваших подданных, если Вы возьмете себе в мужья француза, паписта, о котором всем без исключения известно, что он сын современной Иезавели и что его брат превратил брак собственной сестры в жертвоприношение, дабы облегчить истребление наших духовных братьев…

Он ссылался на Екатерину де Медичи, которую во Франции так ненавидели, что прозвали королевой Иезавелью, а также на Варфоломеевскую резню, состоявшуюся, когда Париж наводнили гугеноты, прибывшие на свадьбу сестры герцога Анжуйского Маргариты с гугенотским королем Генрихом Наваррским.

Став Вашим мужем, но оставаясь папистом по сути, он не захочет, да и не сможет прикрыть Вас от грозящих опасностей. Если же Вы сделаете его королем, его защита будет подобна щиту Аякса, обременявшего, но не защищавшего тех, кто пытался им прикрыться…

Письмо было отправлено по адресу и мы, затаив дыхание, ждали в Пенсхерсте реакции на него.

Однако произошло событие, отодвинувшее на второй план письмо Филиппа.

Всеобщее внимание привлекла персона Джона Стаббса.

Стаббс был пуританином, окончившим Кембридж и подвизавшимся на литературном поприще. Ненависть к католицизму поставила его под удар.

Он так восстал против французского брака Елизаветы, что написал памфлет, в котором были следующие слова: «Англию грозит поглотить зияющая бездна очередного французского брака, если только Господь не отведет сие проклятие, позволив Ее Величеству увидеть греховность этого шага и неминуемость воздаяния».

В этом памфлете не было ничего, бросающего тень на королеву. Более того, Стаббс заявлял, что является ее верным и смиренным слугой. Но прочитав памфлет, я немедленно представила себе, в какую ярость он ее приведет, хотя вовсе не по политическим или религиозным причинам. Дело в том, что Джон Стаббс указал, что возраст королевы не позволит ей иметь детей.

Как я и предполагала, королева пришла в бешенство и распорядилась изъять памфлет из обращения. Всех причастных к его изданию — автора, издателя и печатника — судили в Вестминстере. Все трое были приговорены к отсечению правой кисти. Впрочем, печатника позднее помиловали, и приговор был приведен в исполнение в отношении лишь двух осужденных. Однако Стаббс и тут отличился, обратившись к толпе зевак с речью. Он заявил, что отсечение руки ни в коей мере не может повлиять на его преданность королеве. Затем обоим осужденным были отсечены правые кисти. Это было сделано приставленным к кисти мясницким ножом, по которому был нанесен удар деревянным молотком. Правая кисть Стаббса отлетела в сторону, а он поднял вверх левую и, прежде чем потерять сознание, успел крикнуть: «Боже, храни королеву!»

Когда об этом рассказали королеве, она была потрясена. В то время я вместе со всеми иногда удивлялась ее недальновидности. Оглядываясь назад, я вижу в ее действиях хитроумный замысел.

Волыня с герцогом Анжуйским (а она делала это на протяжении почти двух лет), Елизавета фактически играла в политическую игру с Филиппом Испанским, которого не на шутку боялась. Как потом выяснилось, не напрасно. Больше всего на свете она опасалась заключения союза между двумя ее недругами. Но как могла Франция объединиться с Испанией против Англии, когда одному из ее принцев предстояло стать супругом английской королевы?

Это был умный политический ход, но окружавшие королеву мужчины смогли оценить его лишь много позже. Впрочем, ретроспективная оценка все расставляет по местам.

Более того, флиртуя со своим Лягушонком и настраивая против себя собственный народ, Елизавета сеяла раздор между королем Франции и его братом. Как выяснилось позже, она уже тогда планировала направить принца, который все еще был протестантом, в Голландию и заставить вместо себя сражаться с Испанией.

Но все это станет известно позже. А тем временем она кокетничала и флиртовала с маленьким принцем, и ни он сам, ни придворные и министры королевы не догадывались об ее истинных мотивах.

День, когда родился наш сын, стал счастливым для нас с Робертом. Мы назвали малыша Робертом и пророчили ему великое будущее.

На какое-то время я успокоилась, находя радость и утешение в уходе за младенцем. Меня необычайно обрадовало известие о том, что Дуглас Шеффилд вышла замуж за сэра Эдуарда Стаффорда, королевского посла в Париже. Именно Эдуард Стаффорд осуществлял переговоры относительно возможного брака между Елизаветой и герцогом Анжуйским, заслужив своей деликатностью и находчивостью одобрение королевы.

Он уже давно был влюблен в Дуглас, но не мог жениться на ней, поскольку она настаивала на том, что уже состоит в браке с графом Лестером. Но теперь, когда мой брак с Робертом стал достоянием широкой общественности, Дуглас, как ни в чем не бывало, вышла замуж за Эдуарда Стаффорда, тем самым молчаливо подтвердив тот факт, что брачные узы никогда не связывали ее с Робертом Дадли.