Соперница королевы - Виктория Холт

У меня все же были слуги, которым я вполне могла доверять, и один из них принес мне информацию о происходящем.

Королева сидела возле графа Лестера, демонстрируя трогательную заботу о его здоровье. Она никому не собиралась доверять уход за своим милым другом. Она будет неотступно находиться при больном, а значит, для нее должны приготовить комнату, чтобы она смогла воспользоваться ею, когда у нее возникнет такая потребность.

Это сообщение привело меня в смятение. Так, значит, это не краткосрочный визит!

Вот так ситуация! Я находилась в своем собственном доме, одновременно не имея на это никакого права.

Слуги суетились, исполняя распоряжения королевы. До меня доносился ее громкий голос. Я знала, что Роберту не придется притворяться больным. Ему, наверное, уже было дурно от тревоги за меня и за себя в случае, если мое присутствие будет обнаружено.

Я благодарила Господа за могущественность Роберта и за тот страх, который он вселял в окружающих. Как королева могла низвергнуть его с собственноручно возведенного пьедестала, так и он мог обрушить месть на неугодных ему. Более того, о его темных делах ходили самые страшные слухи. Еще свежа была память об Эми Робсарт, а также о графах Шеффилде и Эссексе. Перешептывались о том, что те, кто попал в недруги к графу Лестеру, должны избегать трапез за его столом.

Так что предательства опасаться мне не приходилось.

Однако мне предстояло решить непростую проблему. Если я уеду и меня заметят, разразится настоящая буря. С другой стороны, безопасно ли мне оставаться в доме?

Я избрала второй путь и принялась молиться, чтобы визит Елизаветы оказался как можно более кратким. Я часто смеюсь, вспоминая то время, хотя тогда мне было не до смеха. Еду мне доставляли тайком, выйти из комнаты я не могла. Преданная служанка постоянно дежурила неподалеку от двери.

Елизавета провела в Уонстеде два дня и две ночи. И лишь увидев в окно своей расположенной на самом верху комнатушки удаляющуюся кавалькаду, я отважилась покинуть убежище.

Роберт был все еще в постели, и к тому же в наилучшем расположении духа. Королева была чрезвычайно внимательна. Она настояла на том, чтобы ей позволили ухаживать за ним лично. Она отругала его за пренебрежительное отношение к своему здоровью и намекнула, что ее чувства к нему неизменны.

Он был уверен, что французский брак не состоится и что его положение при дворе ничуть не пошатнулось.

Все же я не умолчала о том, что, узнав о нашем браке, королева будет взбешена, поскольку, судя по всему, любит его, как и прежде. Но Роберт так радовался вновь обретенной королевской милости, что наотрез отказался предаваться огорчительным размышлениям.

Как же мы хохотали над нашим приключением теперь, когда опасность миновала! Но впереди по-прежнему маячило разоблачение. Однажды она обо всем узнает.

Роберт все еще находился в Уонстеде, когда мы услышали о происшествии в Гринвиче, которое могло стоить королеве жизни.

В сопровождении Симьера Елизавета шла к своей барже, вдруг один из гвардейцев неожиданно выстрелил из ручной пушки. Выстрелом был ранен барочник королевы, стоявший всего в шести футах от нее. Раненный в обе руки, он, обливаясь кровью, упал на землю.

Стрелявшего немедленно схватили, и королева переключила свое внимание на лежащего у ее ног барочника.

Убедившись, что его раны не смертельны, она сняла с себя шарф и попросила присутствующих перевязать раненого, чтобы остановить кровотечение. Сама же она склонилась над несчастным, пытаясь ободрить его заверениями в том, что отныне ни он сам, ни его семья ни в чем не будут нуждаться. Она была уверена, что пуля предназначалась ей.

Стрелявшим оказался некий Томас Эпплтри. Его схватили и обезоружили, а королева взошла на баржу, беседуя по пути с месье Симьером.

Это происшествие стало темой разговоров по всей стране. Представ перед судом, Томас Эпплтри заявил, что не имел ни малейшего намерения стрелять в кого бы то ни было и что злополучный выстрел оказался чистой случайностью.

Королева любила демонстрировать милосердие в отношении своих самых безродных подданных. Она лично выслушала горе-гвардейца и объявила, что убеждена в правдивости его слов. Он, в свою очередь, упал на колени и со слезами на глазах принялся уверять ее, что его единственным желанием всегда являлась служба королеве.

— Я верю ему, — воскликнула Елизавета. — Это был несчастный случай. Я скажу твоему начальнику, мой добрый Томас, чтобы он принял тебя обратно на службу.

Затем она распорядилась, чтобы за раненым ухаживали как можно лучше. Поскольку раны оказались несерьезными, об инциденте, похоже, быстро забыли.

На самом деле все обстояло совершенно иначе. Очень многим было известно о ссоре графа Лестера с королевой из-за паспорта герцога Анжуйского. Симьер жаловался, что Лестер прилагает все усилия, дабы его миссия потерпела неудачу. Из-за репутации Роберта вскоре поползли слухи о том, что он заплатил гвардейцу за то, что тот выстрелит в Симьера.

В это верил и сам Симьер, твердо вознамерившийся отомстить Роберту. Мы узнали, какое орудие мести избрал француз, когда в Уонстед прискакал граф Сассекс.

Томаса Рэдклиффа, графа Сассекса, трудно было назвать другом Роберта. Более того, они всегда ожесточенно соперничали друг с другом, и Роберту было отлично известно о сетованиях Сассекса на милости, которыми Елизавета щедро осыпает своего фаворита. Как и все окружавшие Елизавету мужчины, Сассекс был необычайно амбициозен, однако он неоднократно во всеуслышание заявлял, что служба королеве является для него самоцелью и что он пойдет на все ради ее блага, даже рискуя навлечь на себя ее гнев. Он не был наделен развитым воображением или обаянием и уж точно не входил в число любимчиков Елизаветы. Но она ценила его честность так же высоко, как и мудрость Берли. Она могла устраивать им разносы и сколько угодно выплескивать на них свое раздражение, тем не менее всегда их выслушивала и зачастую даже следовала их советам. И она ни за что не рассталась бы ни с одним из них.

Я обратила внимание на суровое выражение лица Сассекса. К этой суровости, впрочем, примешивалось определенное самодовольство. Он привез нам весть о том, что Симьер, взбешенный тем, что он расценил происшедшее как покушение на его жизнь со стороны Лестера, сообщил королеве то, что знали уже многие, но что хранилось в тайне от королевы, а именно, что мы с Робертом являемся супругами.

Роберт пригласил меня присоединиться к ним, поскольку не было смысла скрывать от Сассекса мое присутствие в доме.

— У вас серьезные проблемы, Лестер, — заявил Сассекс, — и на вашем месте я бы приготовился к худшему. Я еще никогда не видел королеву в такой ярости.