"Говорящие с...-2" Последствия больших разговоров - Мария Барышева

   - Мы должны были держать их в руках, - сипло сказал человек, который, сидя на корточках рядом с лежащим Никитой, зажимал его окровавленную шею. - Мы не предвидели такого... Ресторан... нормы поведения... Непривычно ходить по ресторану с топором... Не звони, Олег. Он умер.

   - Сделай... - Ейщаров рухнул на колени рядом с Беккером, продолжая держать телефон возле уха, и прижал пальцы к его шее, потом зло глянул на сидящего: - Что ж ты не...

   - Не поможет. Он умер еще до того, как ему горло располосовало, - представитель убрал ладонь с шеи Беккера, открывая узкий разрез, кровь из которого почти не шла. - Инфаркт, по-моему. Олег, что это? Я всякое видел... но такое... Мы не ждали...

   - Никто не ждал, - глухо ответил Ейщаров, не сводя глаз с бледного, забрызганного кровью лица с мирно закрытыми глазами, тонущего в полумраке. Потом повернулся, и, поймав его взгляд, стоявший возле рояля человек злобно ощерился и с треском опустил топор на черную, благородную полировку "Стейнвея". В зал влетел какой-то человек, как и охранник при входе одетый в цвета ресторана, потрясенно остановился и воскликнул, трагически вознеся руки к расписному потолку:

   - Что ж вы делаете?!!

   - Уйди, - произнес Ейщаров, не глядя на него.

   - Ухожу, - сообщил вбежавший и, отступив, деликатно притворил за собой дверь.

   Михаил, вопреки правилу, не взял с собой никакого сопровождения, в том числе и напарника-Говорящего, а детектор-кольцо надел на палец самому себе, ибо самому себе Михаил доверял почти. Развеселый кухонный ножик, нашинковавший не только овощи, но и стол, разумеется не его. Если он Серегин, то младший Оружейник получит по уху. Если же чей-то еще, то тогда сиди и мучайся - выезд из Шаи для Говорящих закрыт, поисковую операцию Олег сейчас не разрешит, да и поди разбери - жив безвестный Оружейник или давно на том свете пребывает? Только очень близкие вещи всегда знают о смерти хозяина, нож же, который ты встречал лишь раз в жизни, понятия не имеет, что там с тобой, да и, как правило, не особо это ему и интересно.

   Но Михаил был более чем уверен, что, отправляясь на проверку, лишь попусту теряет время. Нож окажется лишь обычным ножом, может и со своими закидонами, а его хозяйка - пухлой, скучающей дамочкой, отягощенной излишней фантазией. Поэтому он не торопился, а приехав на адрес, еще и выкурил сигарету, глазея из окошка на прохожих. Потом вылез из машины, шуганул попавшуюся навстречу кошку и зашел в подъезд.

   Хозяйка действительно оказалась дамочкой пухлой, впрочем, молодой и довольно симпатичной. Также она оказалась дамочкой довольно беспечной - в предъявленные Михаилом документы почти и не заглянула, а о цели его визита, похоже, забыла сразу же после того, как Михаил ее озвучил. Еще не перешагнув порога, старший Оружейник получил целую уйму игривых взглядов и улыбочек, предложение попить чайку и откушать пирожков, так что Михаил, профессионально заглянув в декольте дамочки, и найдя, что там все более чем в порядке, подумал, что приехал вовсе не зря. Он прошел вслед за хозяйкой на кухню и только там сам вспомнил о цели своего визита, увидев кухонный стол. Стол был прорезан насквозь - разрез узкий, почти незаметный, невероятно аккуратный, точно дерево было вспорото лазерным резаком. У самого края из разреза косо торчала сине-оранжевая пластмассовая рукоятка ножа. Михаил наклонился - из нижней части столешницы, поблескивая, как-то смущенно выглядывало острие.

   - Это что это у тебя тут за икебана?! - Михаилу даже не понадобилось изображать изумление - оно было совершенно искренним. С легкостью разрезать толстое дерево - такое по силу было кое-какому из строительного инструментария с кровожадными наклонностями, а также серьезному и в годах боевому оружию. Он видывал немало кухонных ножей - и они такого не умели. Один, правда, был, но для получения подобного эффекта нужны были определенные действия со стороны хозяина, которых, как Михаил надеялся, пухленькая дамочка не только не совершала, но никогда и не совершит в своей жизни. В любом случае, эти действия не имели ничего общего с шинковкой овощей. Тот же нож, абсолютно дикий и безумный, Михаил уничтожил лично, чем, впрочем, не гордился. И сейчас он вскользь с сожалением подумал о том, сколько же вещей люди безнадежно испоганили своей злобой и своими чудовищными наклонностями. Такие вещи уже не исправить, не вылечить - таким вещам прямая дорога под замок или, что лучше, в высокотемпературную печь.

   - Да вот - представляете?! - дамочка всплеснула руками. - Овощи на днях резала, и тут вдруг ножик соскочил и враз и доску, и стол. Понять не могу, как это случилось, вроде не нажимала так уже сильно... А ножик так и застрял - муж пытался вытащить - не смог, - она виновато заморгала, точно извиняясь за то, что у нее есть муж. - Может, вы попробуете?..

   Дамочка осеклась и чуть побледнела, видимо, сообразив, что если визитер сможет вытащить нож, то о нем, естественно, узнает муж. Судя по выражению лица дамочки, муж был весьма и весьма ревнив.

   - Ладно, - покровительственно пробурчал Михаил, беря ситуацию в свои руки. - Чаек-то где? Пирожочки? Вкусные, небось, пирожочки-то делаешь? Я как раз позавтракать не успел.

   На самом деле старший Оружейник позавтракал уже два раза, но знать об этом дамочке было не обязательно. Он еще раз заглянул ей в декольте, отметил, что это действие было воспринято весьма благосклонно, и по-хозяйски расположился за столом, поглядывая на рукоять увязшего ножа.

   Михаил никогда не был романтиком, но его подступление к знакомству с холодным оружием трудно было назвать деловым или обыденно-прозаичным. Он не пытался с ходу проникнуть в прошлое, распознать свойства и отдавать приказы - такой метод годился только для чрезвычайных ситуаций. В первую очередь он всегда спрашивал о мечтах и желаниях. Это делало истинное холодное оружие более благосклонным и разговорчивым, а также помогало выявить собеседников среди тех вещей, которые изначально холодным оружием не являлись - те же ножницы, вязальные спицы или вилки. Те, что не отзывались, автоматически выпадали из его юрисдикции - мирные вещи, которых устраивало их предназначение. Но было полным-полно спиц, которым не хотелось вязать, ножниц, которым скучно резать материю и нитки, вилок, которым переправление пищи в человеческие рты казалось недостойным занятием, и они мечтали о боевых действиях. Мечты и желания вещей частенько были невероятно забавными и удивительными, и после "Березоньки" Михаил откровенно завидовал Шталь, которая могла не только слышать, но и видеть эти мечты. Ему самому такое удавалось лишь несколько раз, и он знал многих Говорящих, которые вообще никогда не видели мечты своих собеседников.