"Говорящие с...-2" Последствия больших разговоров - Мария Барышева

   Ольга успела взвизгнуть и выронить кольцо, но прозрачные розово-оранжевые сапфировые щупальца уже оплели ее указательный палец, и кольцо закачалось в воздухе, а щупальца молниеносно устремились дальше, по тыльной стороне ладони, по запястью, по руке, ныряя под кожу и протягивая по ней узкие потоки крови. Старшей Ювелирше они вцепились в щеку и в ухо, серьга выскользнула из ее пальцев и как живая поползла по щеке вверх, к мочке уха.

   Главный проктолог, уже в прыжке сказав: "О, господи!" - схватил серьгу и рванул на себя, вызвав этим у тети Тони истошный болезненный вопль. Его коллега подскочил к младшей Ювелирше, пытаясь поймать ее за неистово пляшущую в воздухе исходящую кровью руку. Сапфировые отростки сокращались, таща кольцо за собой, как паук тащит плетенный шар с потомством, оно уже добралось до кончика пальца, перевернулось, как-то лениво качнувшись, и скользнуло к основанию пальца - туда, где полагалось находиться всем кольцам. Сапфировые щупальца мельтешили и пульсировали под кожей руки, словно взбесившиеся кровеносные сосуды, просвечивая розово-оранжевым.

   - Я не могу это вытащить! - заорал главный проктолог и рванул серьгу еще раз, приложив все имеющиеся силы. Голова старшей Ювелирши дернулась, раздался сырой рвущийся звук, серьга поддалась, и в следующее мгновение тетя Тоня с размаху села на пол, а окровавленная серьга осталась у молодого человека в руке, оплетенная затухающе вьющимися отростками, стремительно втягивающимися обратно в гладкие грани камня. Именно в этот момент на пороге комнаты и возникла Ирина Романовна. В ужасе уставилась на происходящее и прижала ладонь ко рту.

   - Господи, а я-то, дура, не поверила.

   Лицо прибывшего с ней охранника красноречиво отразило ее слова, и, как и хозяйка, заходить в комнату он не пожелал.

   Ольга, наконец-то схваченная за руку, вдруг с неожиданной силой толкнула инфекциониста так, что он порхнул по воздуху в другой конец комнаты, по пути опрокинув кресло, а сама, заметавшись по комнате в дикой агонистической пляске, с разбегу врезалась в шкаф со статуэтками, отскочила, снова кинулась на шкаф и вместе с ним рухнула на пол. Главный проктолог, отшвырнув в угол серьгу, которая снова была всего лишь серьгой, подскочил к младшей Ювелирше, лежавшей неподвижно, и попытался стащить кольцо с ее пальца, но кольцо держалось намертво, крепко прижатое к кости бесчисленными щупальцами, которые замедлили свое продвижение, но все же неумолимо продолжали ползти, и жуткая розово-оранжевая пульсация добралась уже до локтя. Кожа лопнула во многих местах, в разрывах виднелись сырые, скользкие сплетения мышц. Он безуспешно рванул кольцо еще несколько раз, потом коротко глянул на изуродованную руку, на лицо Лиманской, кожа на котором словно истончалась и становилась прозрачной, и выхватил широкий нож. Увидев это, охранник, вспомнив о своих обязанностях, подался вперед, а тетя Тоня, сидевшая возле дивана и зажимавшая ладонью окровавленную щеку, в ужасе закричала:

   - Нет! Что ты делаешь?!

   - Иначе она умрет, - коротко ответил коллега. - Разрешения просить некогда!

   - Мама моя, чтоб я еще кому-то дала свои вещи?! - плаксиво сказала Ирина Романовна потолку своей гостиной.

   - Иваныч, ты издеваешься? - жалобно и в то же время с надеждой вопросил один из братьев Зеленцовых, почти со священным ужасом глядя на стоящие перед ними аккуратным рядком четыре мусорных контейнера. От контейнеров исходила непередаваемая, мощная симфония запахов, которая свойственна только мусорным контейнерам. В одном из контейнеров с шелестом и бряканьем упоенно рылась здоровенная пятнистая дворняга, отчего контейнер слегка раскачивался. На краю другого, щурясь, сидел пушистый черный кот - явно домашний и избалованный обильной едой, но, тем не менее, предпочитающий мусорку уютному домашнему мирку. Над зевами контейнеров бодро вились мухи.

   - Чегой-то я издеваюсь? - старший Посудник осмотрел контейнеры с деловитостью человека бывалого. - Всего четыре ящика. Чудик этот утром турку свою в мусор пихнул, а вывезут мусор только завтра. Они еще только наполовину полные. Помочь-то надо человеку бедному? Годы у меня уж не те.

   - На меня не смотрите, - предупредил Ванечка, младший Факельщик, который, примостившись на бордюре, массировал правую щиколотку. - Я ногу на матче растянул. Я никуда не полезу. Я наблюдатель.

   - Ты всегда наблюдатель, когда доходит до дела.

   Ванечка лениво улыбнулся с видом человека, для которого критика весьма легковесна. Братья Зеленцовы уныло оглядели свою чистую одежду и снова посмотрели на контейнеры - на этот раз так, словно ожидали, что за эти несколько секунд свершилось чудо, и контейнеры куда-то подевались.

   - Это не так страшно, как кажется, - заверил Степан Иванович. - Я и раньше такое делал.

   - Ну, так, может, нам не вмешиваться в работу специалиста? - вкрадчиво предложил Марк. - Ты давай, а мы поглядим.

   - Пожилого человека... - завел было Степан Иванович заунывный речитатив.

   - Ладно, - Максим махнул рукой, обреченно заглянул в один из контейнеров и сморщил нос. - Может, хоть прислушаешься как следует, да скажешь, в каком она ящике?

   - Слишком много там барахла. Непонятно ничего.

   - Может, скажем, что ничего не нашли? Ты ведь сам говорил, что это всего лишь психиатрический бред!

   - Андрюха дал наводку, - напомнил Ванечка. - Андрюха профи, бред - его работа. Он бред слышит каждый день. Он не стал бы давать наводку просто так.

   - Я никогда не встречал вещь, которая может превращаться в другую вещь, - Степан Иванович прижал зубами папиросу. - Я встречал немало турок, но чтоб они превращались в чайники и бутылки... Такого не было. Если чудик этот не двинутый, то тогда эта турка - вещь-Лжец.

   - Как будто человека-Лжеца нам мало! - злобно буркнул младший Факельщик. - Слыхали, что Вадик трепал на собрании?! Вы верите, что Лжец сговорился с Местными и нам объявят войну?!

   - В данный момент я верю только в эту кучу мусора, - Марк подтянулся и забрался на край контейнера, спугнув стайку мух. Ванечка кисло улыбнулся.

   - Ну да, тебе-то что, ты ж неГоворящий, тебя не тронут.

   - А ты, значит, считаешь, что если вас начнут трогать, мы с Максом будем стоять в сторонке? - холодно поинтересовался Марк. - Придурок!

   В Ванечку полетела банка из-под кошачьих консервов. Младший Факельщик увернулся, виновато заморгал и снова принялся за свою ногу. Максим, фыркнув, с неохотой переместил себя в соседний контейнер и затоптался в нем, высоко поднимая ноги, словно балетный танцор.

   - Здесь полно ос! - пожаловался он и подозрительно покосился на Степана Ивановича, безмятежно покуривавшего поодаль. - Эй, Иваныч! А ты чего ждешь?! А ну-ка живо в мусорку!