Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин

Пытался остановить себя — и не мог. Во всем видел подвохи, протекцию, игру, что-то низменное. Понимаете? И его, конечно, возненавидел, Сергея, с первой секунды. Просто потому что он попался на глаза. (Вдруг засмеялся.) Вот и я сдался. К твоей радости, Коврижка. Коврижка, Коврижка, Коврижка медовая! Ты-то всегда в форме. Неуязвим, неостановим. А я вот сдался. И что мне теперь до тебя? Может, я тебя больше не увижу? (Вернулся в реальность.) Не знаю, Коля, может, я и прав, может, есть причины для ненависти. Только жить с этим нельзя. Не спасет ненависть. Теперь, Коля, я рассказал все.

Молчание.

Подписывать акт? Или есть соответствующая статья?

Н и к о л а й. Могли остановить. Крикнуть. Может быть, просто сказать. Не остановили. Не крикнули. Не, не, не. Если бы мы расследовали каждый такой случай… Ваше дело, Игорь Павлович, закончено. Подписывайте.

Игорь подписывает. В это время мы видим  Л а р у  и  Т а ш у, они ждут Игоря.

Л а р а (она словно тоже страшно устала). Какие трудные месяцы. И непонятно, что дальше. Будет другая жизнь, это я понимаю. Но какая?

Мы видим  Н а д ю ш у  и  Г а в р ю ш у. На мольберте приколот чистый лист.

Н а д я. Что, Гаврила Романович? Надо восстанавливаться… Пора приниматься за работу. Иначе сойдем с ума. Иди, Гаврюша, вари кофе. Крепкий-прекрепкий. Самый крепкий в мире.

Медленно-медленно Николай и Игорь выходят на улицу. Остановились.

Н и к о л а й. Поеду завтра за город. Отдохну, пофотографирую. Хочу найти место, где видно, как восходит декабрьское солнце. Может получиться неплохой снимок, верно?

И г о р ь (не слышал). Где восходит декабрьское солнце?

Освещена вся сцена: набережная, квартира Игоря, подвал Гаврюши и Надюши, стол следователя, кресло Алгеброва — весь уголок большого города. Света все больше, белого, чуть желтоватого, — как будто это и есть декабрьское солнце.

З а н а в е с.

Л. Разумовская

СОН СТАРОГО ДОМА

Пьеса в двух действиях

Действующие лица

К о н с т а н ц и я — 82 года.

Н а д е ж д а — 45 лет }

М а р г а р и т а — 36 лет } — двоюродные сестры, родственницы Констанции.

П и с а т е л ь — бывший муж Маргариты, 43 года.

К о л я — их сын, 17 лет.

К о н с т а н т и н  Д м и т р и е в и ч — жилец, музыкант, 30 лет.

А н а т о л и й  В а с и л ь е в и ч — сосед, 55 лет.

Е в а — подруга Коли, 17 лет.

П о п у г а й.

Д е в у ш к а  в  Б е л ы х  О д е ж д а х.

Д а м ы, м у ж ч и н ы  в о  ф р а к а х, р а б о ч и е.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Старинный петербургский дом, предназначенный на слом. На самом верху, в круглой башне, куда даже не поднимается лифт, живут люди, связанные старинными родственными и неродственными узами. Не один десяток лет прожили они рядом, и потому их отношения между собой представляют сложный сплав любви и ненависти, тоски и отчаяния.

Сцена представляет собой круглый холл. Это как бы общая, громадная, по современным понятиям, гостиная. Направо — дверь в комнату Анатолия Васильевича, налево — в комнаты Надежды, Маргариты и выход на улицу. На заднем плане, в центре, лестница, ведущая на «чердак» — в крохотные низенькие каморки-кельи Кости, Констанции и Коли.

Все герои пьесы выглядят значительно моложе своих лет. Исключение составляет не живущий здесь Писатель, который в свои сорок три года кажется лет на десять старше. Что касается молодой пары — Коли и Евы, — это красивые, здоровые, рослые акселераты. Старинный петербургский дом мертв. Герои пьесы сегодня единственные его обитатели. Их переезд назначен на завтра. Холл заставлен упакованными и перевязанными вещами: ящиками, мебелью, тюками. В центре стоит сверкающий черным лаком концертный рояль, над ним висит хрустальная люстра.

Шесть часов вечера.

Некоторое время на сцене никого нет. Затем раздается птичий дуэт. Это  К о н с т а н ц и я  спускается по лестнице с клеткой в руках. Она пересвистывается со щеглом. Открывает окно, ставит клетку на подоконник.

К о н с т а н ц и я. Вот так-то, дружок, август! А ты говоришь… (Свистит щеглу.) Август… Месяц падающих звезд… (Смотрит в небо.) «И шляпа с траурными перьями… И в кольцах узкая рука…» Хм!.. (Вытягивает пальцы, вздыхает.)

Раздается какой-то странный, нечеловеческий смех. Это смеется  П о п у г а й.

П о п у г а й. Ох-ха-ха-ха-ха! Констанция! Что ты вспоминаешь, Констанция!

К о н с т а н ц и я. Ты глуп, Павлик.

П о п у г а й. Но я не дурак, Констанция, не дурак!

К о н с т а н ц и я. Нет, Павлик, нет… Но иногда ты не очень кстати… как бы это сказать… Это не делает тебе чести, дружок!.. (Перегибается через подоконник, смотрит вниз.) Кис-кис-кис! Кис-кис-кис!.. (Что-то бросает вниз. На ее зов из другой комнаты прибегает большой рыжий кот, трется у ног Констанции.) Ну что, Василий, что? Ты уже свое получил. Получил, рыжая бестия. Рыжая твоя мордуля. Рыжехвостая моя собачка. И не проси, тараканьи твои усы. Тараканище. Таракашечка-букашечка. Ишь хвост распушил. Мяу! Ну что, мяу? Что? (Из кармана фартука выползает маленький котенок.) А ты, мое сокровище, куда лезешь? И ты тоже мяу? Да что это с вами сегодня, ненасытные вы мои погубители-разорители, пенсия-то у меня одна!.. Ох, дети-дети! Завтра мы переезжаем с вами на новую квартиру. Слышите, глупенькие? Завтра мы остаемся с вами одни. Мы будем жить в огромном-преогромном доме, который называется корабль! В огромной-преогромной квартире — шестнадцать метров! Это вам не чердак! Да-с! Не чердак!.. Хотя, дети, если вам честно сказать, мне совсем не хочется уезжать с нашего чердака! Совсем не хочется!..

Слышны быстрые молодые шаги по лестнице. Констанция прислушивается, потом заливается тихим рассыпчатым смехом.

Слышите, кто идет?.. Брысь, я вам говорю, дети, брысь!.. Ох, глупые, глупые! Только смотрят. Ничего не понимают. Ничего!.. Костик идет! Братик ваш старшенький! Чего глазами моргаете? (Констанция мяукнула, коты бросились врассыпную. Констанция смеется, прячется.)

Входит  К о с т я. Ему тридцать лет, но выглядит он значительно моложе. Невысокого роста, стройный и тонкий, он скорее похож на юношу-подростка. У него медленная, словно настороженная походка. Плечи напряжены, голова чуть откинута назад. Он идет осторожно, в любой момент готовый обернуться и встретить опасность в лицо. Костя подходит к роялю, поднимает крышку, задумывается.

П о п у г а й. Сыграй шедевр, Костик!

Костя вздрагивает, руки безвольно падают вниз. Раздается прерывистый смех Констанции.

К о н с т а н ц и я. Ох, простите, Константин Дмитриевич… простите… Ничего не могу с собой поделать… простите…

К о н с т а н ц и я  выходит из-за угла. Костя сидит за роялем, покорно наклонив голову. Его длинные красивые пальцы музыканта скорбно опущены вниз. Констанция щебечет.

К о н с т а н ц и я. Это мой недуг, Константин Дмитриевич! Недуг! Я и сама чувствую, у меня ненормальный смех… Ничего не могу с собой поделать… Смеюсь, смеюсь, и не могу остановиться… Просто задыхаюсь от смеха, хотя мне совсем не смешно… Это болезнь, Константин Дмитриевич, это болезнь… Ах, Константин Дмитриевич!.. Ах, Константин Дмитриевич!.. Вы бледны, интересны… Вы очень интересны, Константин Дмитриевич… Но я вас осуждаю! Да,