Закон бабочки - Наталья Сергеевна Володина-Саркавази

Солнце старалось вовсю. Зной наседал, подминая всё живое, выбеливая краски и глуша звуки. Всё замерло. Капуста, разомлев, ещё пыталась сохранить остатки влаги, а тонконогие помидоры, выстроившись в затылок, послушно предъявляли солнцу свои зелёные ладошки. Как первоклассники перед санитаром! Пионы уже выбросили вверх тугие кулачки бутонов и подсолнух, радуясь, подставил лучам свою конопатую рожицу. Всё цвело и благоухало, и, привлечённые жарким ароматом, в цветах копались пчёлы.

– Мам, а откуда он взялся?

– Кто?

– Кукушонок.

– Да ты забыла? Помнишь, в смородине…

– То самое гнёздышко?

Как же она могла забыть!

Весной, когда расползлись по швам смородиновые почки и обнажились туго свёрнутые бледные листья, появилось в глубине куста крохотное гнёздышко. И всё неясно было: кто хозяйка? Потом смородина раскинула свои широколапчатые листья и закрыла гнездо. Потом Наташа уехала к бабушке и забыла о нём.

Тем временем в гнезде разыгралась настоящая драма: кукушка отложила в гнезде своё яйцо и хозяйка высидела его вместе со своими птенцами. Подкидыш рос быстрее всех. Он вытолкнул из гнезда братьев и остался один.

– Бедная птаха! Не успевала его кормить. Целый день, без устали – туда-сюда, туда-сюда, только и видишь, как порхает. То комара притащит, то муху. Сначала сядет вот сюда, на ветку – грудка вздымается, дышит тяжело. Она так похудела! Сама-то не успевала поесть. Что значит мать, Наташа. Хоть неродной, но всё равно – ребёнок. Надо кормить. А этот уже кричит из гнезда: кушать ему давай! Мы как услышали этот крик, так сразу поняли, что в гнезде кукушонок.

– А потом?

– Потом он уже не помещался в гнезде. Не для него ведь строили. Видела, какой толстый? Откормила его мамка, даром, что подкидыш.

От забора послышался пронзительно-резкий крик.

– Ну и голосок у него! Такой маленький и так громко кричит?

– Да, голос что надо. Издалека услышишь. Вот ведь как всё устроено в природе. Если б не голос, птаха давно бы потеряла его. Летать-то не умеет, так только, короткими перелётами. Сначала на яблоньке посидел, потом на клёне. Теперь вот на забор уселся, и это хуже всего. Чапа-то с Кисой времени даром не теряют. Охотятся.

Да что ж это я дочку не кормлю? – спохватилась мама. – А всё кукушонок. Пойдём скорей на кухню. Я и коржиков твоих любимых напекла, и борщ сварила. Нужно только кошку поймать. Кис-кис…

Но Киса не отзывалась.

Зато как вкусно пахло на кухне!

Укропная зелень топощилась в блюдце, рядом с огромной кастрюлей борща, и коржики вкусной кучкой дымились на блюде.

Ух, поедим!

Наташа села у окна, чтобы видеть ту часть забоора, по которой кошка могла подобраться к птенцу. Дверь оставили открытой: когда киса проголодается, сама придёт. Наташа уже поднесла ко рту дымящуюся ложку – и вздрогнула от ужасного, резкого звука. Кто-то натачивал нож, но не обычный кухонный, как это делает мама перед обедом, а громадный, заржавленный великанский ножище – таким громким и противным был звук.

Но Киса! Тут-то она и попалась!

Задрав хвост, Киса пулей влетела на кухню и завопила дурным голосом: ммяяусса… ммяяусса…!

Кошка давно жила в семье и, путём несложных умственных операций, сумела понять и вычислить некоторую полезную для себя закономерность, а именно:

Хозяйка часто режет мясо и перед этим точит нож.

Заточка ножа сопровождается звуком: вжжик!

Если поторопиться и успеть до закладки продуктов в кастрюлю, то всегда можно выпросить кусочек.

Поэтому, каким бы важным делом не была занята в этот момент Киса – грелась ли на солнце, проверялал ли птичьи гнёзда на чердаке, ссорилась ли с Чапой из-за пухового матрасика – бросив все свои дела, она быстрее ветра неслась на кухню. Вот и сейчас кошка возмущённо нюхала воздух, не понимая: где мясо? и как не стыдно обманывать? Между тем заточка гигантского ножа всё продолжалась, Киса вопила дурным голосом, а Наташа, побросав ложки-вилки, давилась от смеха:

– Киса! Глупая! Сколько раз тебя обманывают, а ты всё попадаешься!

Для успокоения кошачьих нервов она бросила в чулан кусочек колбасы и захлопнула за кошкой дверь. Пусть посидит, поразмышляет о жизни.

Вдоль забора, за домом, растут кустарники и деревья. Больше всех деревьев Наташа любит большую старую берёзу.

Если подойти к ней, обнять руками и прижаться щекой к морщинистому, изрытому временем стволу, то можно услышать, как берёза дышит. Она задумчиво раскачивается, шуршит и поскрипывает, точно разговаривает со своими голенастыми внучками, выросшими по другую сторону забора. Как-то весной отец приладил к ней скворечник, и Наташа всё бегала смотреть: не прилетели скворцы? Она очень удивилась, заметив, что Киса тоже проявляет большой интерес к птичьему домику, пока не поняла причину. Скворечник заняли воробьи!

– Пап, ну не для них же строили, – жаловалась она отцу. – Скажи им!

– Ничего, – посмеивался отец. – Вот прилетят настоящие хозяева, тогда увидишь.

Зато Киса дежурила у домика, с интересом наблюдая за птичьей вознёй. Воробьи обживали скворечник, непрерывно таская в него сухие травинки, пух, перья и прочий материал, пригодный для утепления гнезда, ведь ожидаются дети! А детям должно быть мягко и тепло. Киса ходила кругами вокруг берёзы и даже пыталась карабкаться наверх, проверяя силы. Сможет ли достать птичий домик?

Надо сказать, что полное имя её было Киса Воробьянинова.

Получила она его не столько из-за радикального чёрного цвета, слегка размытого оранжевым и белым, сколько из-за страсти к воробьям. Киса была великая охотница. Воробьиный чирк заменял ей всю музыку мира, а от зрелища воробьиной драки её нельзя было оттащить даже за хвост. Птичьи гнёзда проверялись ежедневно, и воробьям приходилось строить их на самых недоступных балках крыши.

Наконец прилетели скворцы.

Прежде всего они вытряхнули из домика воробьёв вместе со всем их домашним скарбом. Весь день продолжалась битва. Весь день под свист, чириканье и заинтересованное Кисино мяуканье летели пух и перья, травинки и целые блоки почти готового гнезда. Воробьи отчаянно защищались, но к вечеру в скворечнике было пусто. Наташе стало жаль их.

– Пап, ну разве это справедливо? Скворцы всю зиму на юге отдыхали. На солнышке грелись. А воробьи вместе с нами мёрзли. Помнишь, всё в сарай залетали погреться, а голуби их прогоняли. Что их все гонят-то? И откуда скворцы знают, что этот домик для них?

Обиженные воробьи разлетелись по чердакам, а скворцы принялись обживать скворечник.

Только со временем стало твориться что-то непонятное: вдруг отчаянно запищит цыплёнок.

– Опять потерялся! – крикнет мама. – Наташа, быстро искать!

– Да что они вечно теряются? – огрызнётся Ната. – Сидели бы с наседкой. Сто раз в день искать…

Обыщет двор. Найдёт наседку,