Закон бабочки - Наталья Сергеевна Володина-Саркавази

ведёт меня на кухню, где у нас также два маршрута: к холодильнику, поинтересоваться насчёт мясного или к буфету, где хранится сухое кошачье питание. Минуя то и другое, он подходит к подоконнику, встаёт на задние лапы и тянется к блюдцу, на котором лежит большая чёрная редька. Странное желание! Что может быть горше чёрной редьки?

– Мусич! – говорю я коту. – Я понимаю, что ты болен, и нос у тебя не работает. Но коты редьку не едят! Согласен? Ты видел, чтобы кто-нибудь из твоих друзей ел редьку? То-то же.

Оставив кота, я возвращаюсь к книге. Мусич снова подходит ко мне, поднимает и ведёт на кухню. Может он, наконец, проголодался? Я предлагаю ему еду. Оставив без внимания любимые деликатесы, усатый тянется к блюдцу. Он требует, возмущается, настаивая на своём: дайте коту редьки!

Вот чудеса! Что случилось с моим котом? У больных бывают причуды, но не до такой же степени! Всё же кот, не коза. Я решаю исполнить котовскую просьбу, с единственной целью: показать, кто из нас был неправ. Отрезаю тонюсенький, хрустящий ломтик, аромат которого вышибает слезу, и протягиваю Мусичу. Как можно это есть? Кот собирает всё своё мужество. Набирает полную грудь воздуха, закрывает глаза, и, давясь, чихая и обливаясь слезами, начинает жевать редьку! Сжевав кусочек, он открывает глаза, из которых ручьём льются слёзы и хватает ртом воздух, как рыба на берегу. Я вижу, как ему плохо.

Запей, говорю, водичкой. Кот соглашается, дует воду и с самым трагическим выражением, какое я видела когда-либо на кошачьей физиономии, просит добавки. Я скормила ему ещё два куска.

На поверхности редьки я замечаю следы кошачьих зубов. Как видно, он попытался откусить, но, не справившись с задачей, пришёл просить о помощи.

Наутро мой котик был здоров. А я до сих пор не могу понять: откуда он знал, что редька помогает при простудных заболеваниях?

Кошкотерапия

Пёс умирал.

– Тихон, Тишечка, дружочек, – Андрюшка гладил родную мозолистую лапу.

Весь день он старался не плакать. но, видно, где-то внутри переполнилась та чаша, в которую стекают невыплаканные слёзы, – и внезапно они хлынули неудержимым потоком.

Тихон открыл глаза. Внимательно и грустно посмотрел на маленького друга. Он прощался! Это было так понятно и так невыносимо, что Андрей, не выдержав, с криком бросился к отцу.

– Не плачь, сынок. Ну что мы можем сделать? – Сняв очки и потирая переносицу, отец наклонился над псом.

Если бы он пил! Если б можно было раскрыть сведённые судорогой челюсти и влить хотя бы каплю влаги!

Но в том-то и заключалось коварство болезни, что он не пил, и умирал от жажды, лёжа рядом с полными мисками. Восхитительные ароматы свежих бульонов – мясного, грибного и рыбного витали в воздухе, и было совершенно ясно, что распростёртое у порога безжизненное собачье тело уже не имеет к этому никакого отношения.

Внезапно потемнело. Непрерывно лопотавшие деревья замерли в испуге – и на землю обрушился густой тяжёлый ливень. Треснул гром. Казалось, что кто-то большой колотит кулаком по небу и под его ударами трещит и рушится небесный свод. И стало вдруг темно и холодно. И страшно.

Вспомнили, что принесли когда-то Тишку в такой же точно ливень. Всю ночь грохотал тогда гром. Всю ночь щенок плакал, и они по очереди вставали к нему, утешая и подкармливая.

Зато наутро малыш повеселел, с аппетитом позавтракал и запросился на улицу. С радостным визгом скатился он с лестницы. Асфальт клубился паром. Кругом всё сияло: лужицы, осколки стёкол, капли на траве кололи глаз весёлым лучиком, а дворовые кошки сушили на солнце отсыревшие за ночь шубы.

Огромный рыжий кот выбрался из подвала. Он был не в духе – и сверкающие лужи, и не в меру раскричавшиеся воробьи, устроившие баню в самой тёплой из них, не радовали его, а ещё больше злили. Хвосты бы им поотрывать! Да разве угонишься… Кот обошёл кругом цветочной клумбы, выбирая место потеплей да посуше, да чтоб цветами не воняло – и улёгся, накрывшись хвостом.

Тишка покатился по двору, приложив нос к асфальту – всё же потомок гончих псов, хоть и полукровка – и наткнулся на рыжего зверя.

От неожиданности щенок присел, потом радостно завертел хвостиком и, сопя от возбуждения, принялся обнюхивать незнакомую морду. В ту же секунду, подскочив как надувной шарик, в котором сделали дырку, дико шипя и брызжа слюной, кот набросился на щенка. Тишка отчаянно завопил, а кот наседал на него, оттесняя к клумбе, и, пока Андрюшка бежал через двор, кот всё колотил щенка большой и сильной лапой.

Бедный маленький Тишка!

Он не знал, что это был Барс, злющий дворовый кот, некоронованный отец кошачьей мафии.

С Барсом не связывались даже взрослые собаки, а девчонок он быстро отучил от привычки таскать себя за хвост.

Лишь совсем маленьким детям позволял он иногда пройтись ладошкой по задубевшей шкуре, но при этом делал такую морду, что становилось понятно: лишь из особой милости терпит он это варварское вторжение в личную жизнь. И на этого зверя нарвался Тишка в свой первый выход.

– Что ж ты, сын, не доглядел? – выговаривал отец, смазывая зелёнкой распухший, мокрый от слёз щенячий нос.

С этого дня Тихон стал панически бояться кошек.

А они, почуяв его слабость, наперегонки гонялись за ним.

Завидев кота, Тишка со всех ног бросался к хозяину.

– А ты не бойся, – наставлял тот. – Возьми и гавкни! Рррр… гав! – показывал он, как нужно разговаривать с котами. Тишка вздрагивал и ещё теснее жался к ногам.

– Вот паршивый кот! Испортил нам собаку.

Шло время.

Тихон рос. Ему давно пора было лаять на чужих, ворчать и злиться, но он только пищал, как игрушечный мопсик, да ныл обиженным голосом. Иногда отец давал ему уроки художественного лая.

– Тиш, – звал отец. – Иди сюда.

Он становился на четвереньки, набирал полную грудь воздуха и, жутко тараща глаза и шевеля усами, показывал: рррр… Тишка собирался в комочек и отступал, испуганно моргая.

– Рррр… – наступал хозяин, и, зажав его в углу, выдавал: гав! Взвизгнув, щенок бросался к тёплым ногам хозяйки.

– Ну что ты пугаешь его? – мать гладила Тишку, а он всхлипывал, преданно глядя в глаза и ища сочувствия.

Хозяйка посадила щенка на круглый стульчик от пианино. Потом взяла шнурок и помахала им перед собачьим носом. Он ухватил шнурок и потянул к себе. Не тут-то было! Тишка бросил шнурок и захныкал.

– Не реви!

Мать погладила щенка – и пёстрый шнурок вновь замелькал перед носом.