Странники Одиннадцати Пространств. Нет худа без добра - Александра Алексеевна Василевская

огромными клыками. У чудовища четыре когтистые лапы и четыре ярко-зелёных глаза.

— Это, знаете, как его, и правда понятно, вот, — прорезывается внезапно голос Юркслы, хотя его вообще перестали замечать. — Надо же, это, даже если ты, это самое, не в курсе, вот, что это — но, это, всё равно, ну, как его, ясно, того, какой добро, значит, призывает, а, это, какой, ну, зло, как его, отпугивает.

— И ты, хм, не обойдёшься без своего стиха, гм, незаметный ты наш Юрксла, — улыбается Айзел.

Лопхофссла ростом невелик,

И ручки тонкие как будто хрупки,

Так что его иной шутник

И слабым назовёт; но трубки,

Что украшают шею, издадут

Не слабый, но достойный голос.

Немало времени крадут

У телепатов мысли, поскольку волос

Нервный один всегда одну творит –

Рассредоточен мозг по телу равномерно.

Как слышали, он славен тем, что говорит

Не носом и не ртом, обыкновенно

Не столь уж много занимающим от тела.

Но три голосовые трубки,

Как ни удобны б были для говоренья дела,

Легко сыграют злую шутку,

Как только в воду их хозяин попадёт.

И потому он только к суше приурочен,

Питаясь тем, что на земле гниёт,

Дом для него — не тот, что прочен

Стеной, иль на скале стоит –

А тот, где хоть единый угол есть,

Где может он дечас побыть

Один. Из-за того легко и счесть

Его затворником — но то не показатель

Характера закрытого для всех.

В общеньи краткость — указатель

Для вида этого, что в мере есть успех.

— Не про тебя, Юрксла, без обид, — жуя улыбку, комментирует Семиларен. — Краткость у тебя такая, своеобразная.

— Зато, как его, всё остальное, ну, да, про меня, — отвечает лопхофссла. — Ни в одном, это, виде, значит, не бывает, чтобы, это, как его, все были, ну, одинаковые, вот.

— Изменчивость — эм, вообще фундаментальное свойство всего, — поддерживает Айзел. — Напоследок, э-э-э, позволю себе зачитать стих, гм, и о нашем с Литером виде. Если вы, хм, не возражаете.

— Скромняга почище Ксани, — хихикает Найя.

— Ну, я же, эм, должен был, гм, предупредить…

Хоть сам принадлежу я к виду,

Который ныне вам описать готов,

Скажу всё тем, кто нас не видел,

И ясно, и не щадя цветов.

Фоксиллинда, что полётом славен –

Маневренным в лесу и быстрым средь полей,

И речью, в коей мягок, плавен –

Не обнажает вне обеда одного: страшней

И кровожадней хищника непросто отыскать.

Добычу, кою он узнает

В размере малом существа, съедать

Он может лишь живьём; но знает

Твёрдо всякий хищник чуткий,

Что разума носитель навсегда

Останется от полных кислоты желудков

Защищён; разумный — не еда.

Смирив свои порывы живодёра,

Смог этот вид высот достичь,

Достойных уважительного взора.

Сколь много тайн ему пришлось постичь,

Чтоб величайшее своё творенье

На суд оставить и на белый свет:

Энциклопедию Галактики. Сомненья

В том, что всем она полезна, нет.

Она свободна для мудрейшей правки

И добавления статей; но и поныне

И фоксиллинда вносят те добавки,

Что более всего необходимы.

— Всё честно и красиво. Браво, Айзел! Это было чистое наслаждение, — восторгается Карл.

Остальная команда разделяет те же чувства и от всей души благодарит фоксиллинда-декламатора.

— Спасибо вам, спасибо, — скромно отвечает Айзел.

— А ты сам не думал сочинять стихи? — спрашивает Тецклай.

— Ну, как тебе сказать…

— А сейчас я, друзья мои, вам одну очень интересную вещь про Литера Стилия расскажу, — с хитрой улыбкой объявляет Стив.

— Не надо, — тихо возражает Айзел.

— Надо.

— Не надо!

— Друзья мои, я лично знаком с Литером Стилием…

— Стив!

— …и он очень напоминает мне Айзела. Он такой же талантливый, но скромный, такой же красноречивый и…

— Ладно! Ладно! Сдаюсь! — восклицает фоксиллинда, подняв рукрылья. — Литер Стилий — это мой псевдоним! Доволен, Стив?!

— Да это же здорово! — совершенно искренне восхищается Джекс. — Айзел, ты настоящий талант! И нечего стесняться!

— Мне, эм, конечно, неловко, хм, что я вам прочёл, гм, свои же произведения… — мнётся Айзел, — но, э-э-э, стихи других, гм, фоксиллинда были бы малопонятны, эм, другим видам. Они у нас, хм, полны понятных только нам аллюзий. А эти стихи, гм, я специально писал, э-э-э, так, чтобы понимали все.

Тут новое культурное мероприятие предлагает Семиларен:

— Думаю, прекрасные слова, которые мы послушали, вдохновят нас на остроумное словотворчество. Устроим Прыг-Манифест! Это как бы демонстрация, но такая абсурдная и даже самоироничная. Можно придумать себе какой-то смешной лозунг, надеть какой-то странный костюм, и всё в таком духе. Чем чуднее и абсурднее, тем круче. Главное — чтобы было весело! Я покажу вам фото и голограммы с предыдущего Прыг-Манифеста, чтоб вы поняли.

Семиларен показывает на своём коннектаре самые яркие моменты предыдущего абсурдно-весёлого мероприятия. И хозяева Самобыта, и их гости проникаются духом этого праздника, тут же воодушевляются и, ни стека не медля, принимаются за подготовку к такой своеобразной «демонстрации». Приготовления не занимают много времени — ведь копипринтер и биореактор требуют совсем немного исходного материала и работают быстро. А нужные творческие мысли приходят в мозги всей команды с такой скоростью, словно все давным-давно знали об этом мероприятии и заранее подготовились к нему. На самом деле, конечно, всё дело в том, что впервые за долгое время каждый может позволить себе духовно раскрыться настежь.

Вскоре систему Самобыт захватывает яркое, зрелищное и очень весёлое мероприятие: частью шествие, частью прыгание, а частью полёт. Оно приводит в полный восторг не только самих участников «манифестации», но и всех местных жителей, которым случается оказаться рядом. Возглавляет процессию, разумеется, Семиларен. Он одновременно вертит в руках мешок с надписью «Что я несу?» и играет на трёх традиционных блентских инструментах: доуане, похожем на гибрид горна и саксофона, рук-баце — суть барабане с необычными «трёхпалыми» палочками — и плииме, который напоминает цитру, разделённую на две половины. На одной половине струны натянуты обычным образом, на другой же они, пересекаясь под разными углами, образуют причудливую сетку. Из этого инструмента блент способен извлекать самые разнообразные звуки, для которых землянину понадобилось бы обзавестись целым струнным ансамблем.

Далее, завернувшись в синтезированную зелёную шкуру восьминогого подкрада, идёт Стив. В его руках — плакат с образцом тонкого терраформского юмора, приправленного щепоткой личного честолюбия: «В том, что я уникален, нет ничего особенного».

Рядом в ногу шагают Ксандер и Найя. На них надеты футболки, на которых написано «Я не с ним!» у Найи и, соответственно, «Я не с ней!» у Ксандера.

Следующая верная пара — Райтлет и Сэн — одета в костюмы любимых фольклорных персонажей. У Райтлета