23 - Игорь Лесев

Наконец, немного успокоившись, я даже повернулся к монитору (в правую сторону я пытался не смотреть, чтобы вообще никого не видеть) и стал бездумно играть в «Червы». Мне не мешало бы пройти в туалет и умыться, но об одной только мысли, что мне надо будет сначала пройти один ряд, а потом повернуть обратно и пройти второй ряд столов, желание умыться тут же пропадало. О сне я пытался не думать. Хотя в голову все время лезла одна и та же мысль: «Где моя мама?» Теперь я думал только об этом.

А может, пойти в милицию и все рассказать? Не обязательно со снов начинать. Я могу показать, где находится дом Обуховых, чердак с повешенной…

И тут меня пробило на смех. Чердак с повешенной! Ха-ха-ха! А потом я буду рассказывать майору или капитану, как она (повешенная) сама себя снимала со шнурка и бежала за мной по огороду! Ха-ха-ха! А шофер, которому я поджег машину, подтвердит, что за мной гнались не парень с девушкой, а два гулу, и в руках у меня была не их сумочка, а погибшей Алисы, которая (уже погибшая) гналась за мной! Ха-ха-ха! Меня начало трясти от смеха. А труп в моей комнате — это вовсе не Игорь Шест, а Димка Обухов (который умер год назад), и Обухов (умерший год назад!) убил моих соседей-селюков (которых я не любил), а затем соседку (которую я тоже не любил!) и ее дочку (я и ее не любил), ха-ха-ха! Теперь я просто трясся от смеха, на меня вновь стали озираться из-за соседних компьютеров. Ах да, не забыть еще про парня, убитого на Замковой горе. Его убила сестра Анилегны, которая родилась в XIX веке и которая потом тоже умерла, ха-ха-ха! Я стал закрывать лицо, и особенно губы, руками, но сдержаться все равно не мог. От смеха меня сводили судороги. Похоже, такого идиота в этом клубе еще не видели. Я резко встал со стула и пошел через ряды к туалету. На себе я ловил недоуменные взгляды посетителей, от чего меня распирало еще больше. Наконец, я не выдержал и побежал, спотыкаясь о стулья и чьи-то вещи, попадающиеся на полу, и громко смеясь на весь зал.

Забежав в туалет, я закрылся на защелку и включил в раковине холодную воду. Взглянув на себя в треснутое зеркальце, висящее над раковиной, я стал ржать еще сильнее: лицо совершенно чумазое, мятый, с комками грязи костюм, из-под которого высовывалась грязная белая рубашка в черных разводах. Взглянув вниз, я уперся спиной в дверь — веселье продолжилось. Моя левая штанина было разорвана почти до колена, и теперь брюки по форме напоминали какой-то необычный карнавальный костюм. Я умылся и как-то вдруг сразу успокоился. Смех прошел сам собою, и душу вновь заполнила пустота. Уже не хотелось ни плакать, ни смеяться. Я вдруг понял, как же я устал за последние дни. Боже, как же я мало хочу — вкусно поесть, лечь в теплую чистую кровать (и чтобы простыня обязательно хрустела и пахла свежестью!) и отоспаться без постоянного чувства страха. А рядом чтобы сидела мама, гладила меня по голове и оберегала мой сон. А утром медленно проснуться и никуда не спешить.

Утро должно быть праздным. Включить телевизор и смотреть что-то веселое. Можно даже концерт слушать. Даже Киркорова. А в окно светит яркое весеннее солнце, но встать и задернуть штору лень. Лучше прикрывать ладонью глаза и продолжать дальше лежать на расстеленном диване.

— А можно мне тоже? — Я вздрогнул. — Извините, что беспокою, но очень хочется в туалет, — это был голос за дверью.

Я вышел из кабинки. Под дверью стояли четыре парня.

— Спасибо, — один из них тут же прошмыгнул в уборную.

Я хотел что-то сказать оставшимся, уже открыл рот, но, ничего путного не придумав, лишь пожал плечами и пошел за свой компьютер.

Когда я шел вдоль рядов, ребята дружно подвигали стулья к столам, уступая мне проход. Кто-то улыбался, кто-то с опаской выжидающе смотрел на меня. Даже спиной я чувствовал на себе их взгляды. Похоже, всем присутствующим я подарил незабываемую ночь в компьютерном клубе.

Усевшись перед компьютером, я взглянул на время. Часы на мониторе компьютера показывали 6.17. 6+17=23. Я сидел и пялился на циферблат. Время изменилось, стало 6.18. Ну да, а теперь получается 24. М-да. Полный придурок. У меня пересохло во рту, захотелось пить. Но идти к стойке купить воды (хотя очень хотелось еще раз увидеть симпатичную и такую добрую кассиршу) желания не было. За одну ночь, ни с кем не познакомившись, я сумел сделать так, чтобы меня тут все знали. Притом не с лучшей стороны. Хотя, где она у меня, эта лучшая сторона?

Малолетки понемногу стали расходиться по домам, многие уже спали, положив головы на столы. Все стали вялые, и, даже если бы я опять что-то вытворил, думаю, реакция была бы не такой бурной. Компьютер показал «Осталось 40 минут». Не зная чем заняться эти 40 оставшихся минут, я вновь вспомнил, что собирался на своей почте посмотреть присланное Дивой фото из чата. Я зашел на почту и увидел сообщение: «3 непрочитанных письма». Кликнув раздел «Входящие», я увидел названия писем. Фото Дивы было в письме «Без темы», я определил его по объему памяти. Другое письмо называлось «Счастье», третье: «Металлопластиковые окна: мы знаем, что вам нужно». Последнее письмо я удалил не открывая, металлопластиковые окна мне нужны были сейчас меньше всего на свете. То же самое я решил сделать и со «Счастьем», но в последний момент открыл его. «Вы получили письмо-счастье…» Я мельком пробежал по нему глазами. Все было как всегда: нужно 12 раз разослать его другим адресатам, и тогда будет мне счастье (тут же приводился дурацкий пример, как какая-то девушка была больная-дурная, и тут — раз — разослала это письмо, и стало ей счастье в виде выздоровления и в образе любимого). В случае нерассылки письма все будет наоборот (второй пример был про клерка, которого уволили с работы, а потом ко всему же у него еще и дом сгорел). Учитывая, что ни дома, ни работы у меня практически нет, я тут же стер это письмо и кликнул последнее — «Без темы». На мониторе в верхней части электронного письма высветился адресат. «Кому — Виктору Лескову [email protected]», — чуть ниже: «От кого — отправитель неизвестен». Я нажал функцию «Назад», там значился адресат [email protected] и название письма: «Без темы», — но, когда я кликнул обратно, компьютер вновь странным образом выдал: «Отправитель неизвестен». Бред какой-то. Я стал ждать загрузки фотографии, которая появлялась безумно медленно, буквально по миллиметру. А на хрена мне эта Дива вообще сдалась? Толку на нее втыкать через такую уйму времени? Но я все равно упрямо сидел и ждал, когда фотография откроется.

На секунду компьютер погас и высветилась надпись: «Ваше время истекает. Осталось 15 минут», — и тут же вернулся обратно к почте. Фотография показалась уже почти на треть. Как ни странно, она оказалась черно-белой, даже чуть желтоватой, как будто была сделана лет тридцать назад. В верхней ее части виднелись деревья. Фотография стала грузиться быстрее. Показалась голова оленя, затем еще одного. Это была скульптура. Я ее уже где-то видел. Фотография стала грузиться еще быстрее и, наконец, открылась полностью. Перед оленями стояла и улыбалась девочка в светлом сарафане лет 10-12 с длинной косой. Боже, как все знакомо! Весенний парк на черно-белой фотографии, чистая аллея, ухоженные лавочки, олени и эта девочка. Где я все это видел? Я смотрел на девочку и во мне что-то затрепетало. Эта длинная коса, эти выразительные большие глаза, эта… Я неоднократно уже видел эту фотографию! Это была моя мама! Я смотрел на ее фото и не верил глазам. Но это была она! Эта фотография сделана в парке Г., в шестьдесят каком-то году, когда моя мама была еще школьницей. Откуда эта фотография взялась у какой-то Дивы, почему она вообще оказалась в Интернете? Я рассеянно смотрел на фото еще какое-то время (сомнений быть не могло, это действительно моя мама) и уже собрался было закрыть почту, как вдруг заметил на фотографии, левее от оленей, на заднем плане, какое-то светлое пятно. Я увеличил фотографию. Пятно приняло четкие контуры. Это… Это была еще одна девочка! И, боже, она была в одной ночной рубашке! Девочка выглядывала украдкой из-за деревьев и смотрела в сторону моей мамы. И хотя ее лица практически не было видно, вся она, немного сгорбленная, выглядела зловеще. Присутствие этой второй девочки сразу портило все на фотографии: весну, оленей, улыбающуюся маму… Эта маленькая сгорбленная фигурка несла с собой некую необъяснимую беду, что-то страшное. Я вспомнил рассказ Обуховой о том, как она дружила с моей мамой, пока в их школе не появилась девочка Ангелина. Я почти был убежден, что из-за деревьев выглядывала именно она.