23 - Игорь Лесев

— За мной, — Миша кивком показал мне направление и, сильно раскачиваясь, почти бесшумно побрел по аккуратно расчищенной от гравия тропинке в глубь чердака. Потолок на чердаке был слишком низким, и я постоянно натыкался головой на всевозможные ржавые трубы и бетонные выступы. В конце концов, чтобы не разбить голову окончательно, я присел и стал передвигаться на корточках. (Удобней было бы нагнуться вперед, но идти таким образом я не стал из-за нежелания нюхать Мишин зад). Проходя мимо маленьких чердачных проемов, я выглянул на улицу. Внизу во внутреннем дворе стоял милицейский «уазик», и офицер с автоматом на плече о чем-то расспрашивал старушку с мусорным ведром. Впрочем, я прекрасно знаю, о чем — вернее, о ком.

Наконец Миша остановился, причем сделал это так резко, что я таки ощутил удовольствие от соприкосновения моего носа с его задницей. Я увидел под стеной совершенно разбитый диван без днища и валиков. Мне сразу в голову пришел вопрос, как Миша смог его сюда затащить по чердачной узкой лестнице. На диване лежала куча тряпья, а рядом стояла целая батарея из бутылок разного калибра: пивные, водочные (этих больше всего), винные, была даже одна бутылка из-под мартини.

— Это мой дом, — Миша обвел угол рукой и при этом выговорил фразу таким тоном, как будто мне сейчас показывали не чердачную конуру, а шикарный столичный пентхауз. — Только… — Миша опять прижал палец к губам и я услышал уже привычное: — Тс-с-с.

Устав нюхать зад своего неожиданного спасителя, я плюхнулся на диван и, наконец, выдавил из себя первую фразу:

— Я Витя. Спасибо.

Миша мне ничего не ответил, так как уже был полностью увлечен поиском спиртного. По крайней мере, я так решил, слушая, как бомж позвякивал бутылками в своей бескрайней батарее. Наконец, услышав что-то напоминающее отдаленно звук «хе-хе», я понял, что Миша нашел то, что искал.

— Витька, говоришь, зовут? Давай, Витька, бахнем с тобой за наше волшебное спасение, — с этими словами Миша протянул мне какое-то пойло в пивной бутылке, причем, судя по запаху, это было явно не пиво. Столько дней бороться за свою жизнь лишь для того, чтобы умереть от отравления непонятно чем, было бы глупо. В общем, я не стал искушать судьбу.

— Благодарю, но мне не хочется. Обязательно с вами выпью в следующий раз, — я постарался отказаться как можно более мягко и корректно, чтобы не обидеть бомжа, но получилось все наоборот.

— Не хочешь со мной пить? Брезгаешь, да? Ты брезгаешь? — бомж стал прямо над моей головой и начал размахивать бутылкой. — Со мной еще никто не отказывался выпить! Мне самому все предлагают. А я выбираю, с кем мне выпить, а кого и на хер послать! — Миша продолжал размахивать бутылкой, а меня в этот момент волновали две вещи: чтобы бомж не привлек внимание жильцов снизу и не разлил на меня ту гадость, которую только что предложил мне выпить.

— Михаил, не стоит так переживать. У меня огромное желание с вами выпить, но я сейчас болен. Мне нужны лекарства и совершенно запрещен алкоголь. — Тема лекарств получилась особенно хорошо. По крайней мере, Миша перестал рассказывать повышенным тоном, кто с ним желает выпить, и даже прекратил размахивать бутылкой. На его лице появилось выражение сострадания.

— З-запрещ-щен алкоголь? — Мишу почему-то поразила именно вторая часть моей фразы.

— Именно. Я простужен, но уже скоро выздоровею и обязательно с вами накачу.

Миша продолжал стоять над моей головой и медленно соображал, что делать.

Наконец, отхлебнув из горла и безобразно поморщившись (я увидел его напрочь прогнившие зубы), он сказал:

— Так может, — таво? Я принесу тебе каких порошков? Тока у меня нету денег. А у тебя есть?

Мне не хотелось, чтобы Миша именно сейчас спускался с чердака, — в микрорайоне продолжалась облава, и бомж может привести за собой, пусть и несознательно (вряд ли он вообще что-то сознательно делает), милицию. Но другого выхода избавиться от назойливой вонючки я не видел.

— У меня есть, — я достал портмоне, отсчитал двести гривен и протянул их Мише. — Мне нужны джинсы, футболка, свитер и аспирин. Одежду можно купить на секонде, там будет недорого. Сдачу оставьте себе.

Миша смотрел обалдевшим взглядом на две протянутые ему купюры. Он перестал даже моргать.

— Да я… Да меня все тут знают. Я никогда. Эт ты, Витек, молодец… Другой пропил бы уже. Все сделаю. Одна нога тут, другая там… — Миша стал возбужденно и весьма невнятно объяснятся по поводу сохранности моих денег, а меня со страшной силой стало клонить в сон.

— И, Михаил, я вас попрошу, постарайтесь прийти, пожалуйста, к часу дня. У меня встреча, не опоздайте.

— Все, все сделаю. К часу, как огурчик. С одеждой, порошками. Мишу все знают…

Да вали ты уже, Миша!

— И осторожно на улице. Меня ведь ищет милиция.

Миша свел брови к переносице и обратно, видимо, эти движения у него были связаны с процессом работы головного мозга.

— Да, да, да. И тс-с-с, — и Миша вновь приложил палец к губам.

Похоже, милицию он недолюбливал, раз при каждом упоминании о ней из его рта вырывалось «тс-с-с».

Бомж еще какое-то время порасшаркивался передо мною, объясняя, что я могу выпить в случае жажды и куда могу сходить в случае нужды. Наконец он ушел, оставив меня одного. Даже если он и приведет сюда ментов, ничего сверхстрашного не случится, иного выхода у меня все равно нет. Бегать по городу в таком виде, да еще и простуженным, все равно нельзя. Да и милиция пусть еще докажет, что это именно я поубивал кучу народа в общежитии. Хотя как выбивает признания наша милиция, я был наслышан. Неизвестно, с кем хуже иметь дело: с гулу или с ментами.

Я снял пиджак, выжал его, как тряпку, и положил под голову. Спать на Мишином тряпье с риском подцепить вшей не хотелось. Почему сестра Анилегны решила навредить самой Анилегне? Ладно, это пока не известно. Зато известно, что Обухов теперь в теле моей соседки по общаге. Анилегна, скорее всего, все еще в теле Алисы. Не стоит еще забывать про Обухову и Соню. И женщину в красном платье. Итого, их пять. Неожиданное появление и такое же (надеюсь, уже навсегда) исчезновение сестры Анилегны отложим на потом. Итак, где они меня будут искать? В первую очередь в Столице, так как именно здесь они меня видели в последний раз. Во вторую — в самом Г. Мне нужна мама, и они, зная об этом, будут где-то рядом. А это значит, что прямо сейчас на маму мне выходить нельзя. Да и менты, кстати, наверняка уже возле нее. Так, хорошо. Хотя, что, к черту, здесь хорошего? Мне действительно нужно поговорить с мамой. Так, а где меня никто не будет искать? Хм. В Василькове! В этом сраном долбаном городке!