Братья - Селим Ялкут

На следующий день я не обнаружил коз на прежнем месте, зато нашел хозяина. Оказалось, одна издохла. Плохая трава, змея или ядовитое насекомое были причиной, этот человек не мог объяснить, и потому перегнал стадо на другое место. Зато я знал. Ясно, какая судьба ждала пленника. Артенак, которому я рассказал о происшествии, был встревожен сверх всякой меры. Дальнейшее можно было уверенно предсказать. Султан немедленно бы казнил Жоффруа. Это бы добавило решимости нашим сторонникам войны. А там, где обе стороны хотят войны, избежать ее невозможно. Артенак сам взялся доложить обо всем Болдуину. Юсефу решили ничего не говорить, он мог отказаться от еды. Охрану усилили. Второго пленника кормили теперь прежде Юсефа, понятно с какой целью.

Время шло медленно. И только когда пришли вести от эмира, мы вздохнули с облегчением. Наши условия он принял. Вместе с посланием эмир отправил полусумасшедшего монаха, проповедовавшего среди мусульман поедание свинины. Перед освобождением монаху показали Жоффруа. Так мы получили достоверные известия о его здравии.

Меня было решено отрядить во главе отряда для обмена пленными. Распоряжение на этот счет отдал сам Болдуин в присутствии Миллисенты, которая изнывает от бездействия. Наш отряд должен следовать до самого Дамаска. С той стороны нам должны выйти навстречу. Эти условия привез Саломон, получивший их прямо от эмира. Мне был выделен отряд из десяти человек. Было решено держать нашу миссию в глубокой тайне. Мало того, распространили сведения, что условия обмена нас не устроили и идет торговля. Артенак требовал, чтобы ни для кого не было сделано исключения и, как я теперь знаю, уже после нашего отъезда Миллисента продолжала громко возмущаться промедлением. Артенак не счел излишней и другую меру. По его предложению, второго пленника облачили в одежду Юсуфа, а его самого разместили поодаль, в конце отряда. Юсеф возмущался, но я сумел объяснить, что это сделано для его безопасности. Храбрость сочетается в этом юноше с благоразумием. Я отнесся к поручению со всей серьезностью, от него зависела не только судьбы войны и мира, но наша жизнь.

Выехали ночью и утром были уже далеко от Иерусалима. Здешняя дорога одна из самых древних, и известна задолго до римлян. Оживленное движение идет в обе стороны. К Иерусалиму, как ни в чем не бывало, тянутся мусульманские караваны. Верблюды, равнодушные ко всему на свете, сверх уродливых горбов заставлены мешками и корзинами. Рядом с ними идут погонщики, завернутые в белые, похожие на большие простыни, одеяния. Я спросил проводника, как следует отличать мирных язычников от воинственных, тот успокоил и огорчил. Время, как будто, мирное, но распознать злодеев невозможно, и нападение, если случится, будет быстрым и неожиданным. Ну, а мирные мусульмане безобидны, как дети. Наши встречают караваны под Иерусалимом и язычники не заходят в город, чтобы не платить пошлину.

Дорога была каменистой. Белый камень крошился от удара, а черный сверкал на солнце и жестоко слепил глаза. Вдоль дороги часто встречались гробницы, скрывавшие целые поколения древних иудеев. Надгробия разворочены и перевернуты. Христиане и мусульмане, соперничая в алчности, ищут сокровища. Возле одной из гробниц мы сделали привал. Место тщательно осмотрели, чтобы избежать змей и крупных пауков, укус которых прежде, чем умертвить, сведет с ума от боли. Замечу, между прочим, что знающие люди более всего опасаются финиковых пальм, на них любят устраиваться змеи. Вдоль дороги встречаются цистерны из камня, местные жители запасают в них воду для скота. Действительно, на окрестных холмах пасутся большие стада черных коз, которые удивляют длинными ушами. Таких, кроме Палестины, нет нигде. Еще одна достопримечательность — горячие источники, бьющие из земли. Вода имеет особый запах серы и оказывает благотворное действие при многих заболеваниях, в том числе, кожных, от которых наши люди тяжело страдают. Неудивительно, что мы захотели искупаться и, сменяя друг друга, отвели этому занятию время. Обычаи предписывают нашим пленникам целомудрие и не разрешают обнажаться в присутствии посторонних. Когда мы отошли, расставив охрану на большем удалении, они с удовольствием последовали нашему примеру. Наши отношения меняются к лучшему, и мы продолжали путь в согласии. Омовение оказалось подлинным блаженством, мы как будто родились заново. Мне сказали, что именно в этих местах, именуемых Галилеей, Христос исцелял страждущих. Сера, исходящая из земли и насыщающая воду, служит разным целям в руках господних и дьявольских.

Места здесь поистине благословенные. На невысоких холмах видны рощи разных деревьев. Они подходят к дороге вплотную. Ни одно дерево не растет зря. Много масличных деревьев, есть апельсиновые, лимонные и другие, знакомые мне раньше только по плодам. Я увидел, что за благословенная земля Палестина, которую завещал нам Христос, с радостным воодушевлением наблюдал каменные дома, которые строятся и уже стоят по окрестным холмам.

Не торопясь, со всеми предосторожностями, мы достигли Самарии. Римляне называли ее Себастией. Здесь еще видны развалины Иродова дворца, известного даже мне, не особо интересующемуся историей. Мои спутники, гордые своей страной — я вообще заметил, что живущие здесь долго, влюбляются в эти места — сказали, что остатки стен значительно уменьшились с тех пор, как монахи решили возвести себе обитель в честь Иоанна Крестителя. Чем успешнее продвигается их работа — а она уже близка к завершению, тем меньше камня остается в старых стенах.

Весь день нас сопровождали огромные стаи белых голубей. Местные жители относятся к ним с почтением, и не используют в пищу. Но сами голуби служат добычей огромных орлов, чему мы были свидетелями. Они привыкли царствовать, подлетают совсем близко, я видел, как полыхают огнем их глаза.

На ночь встали неподалеку от строящегося монастыря, братия поднесла нам угощение. Вообще, люди, встреченные нами в дороге, приветливы и щедры. Мы не на миг не забывали о пленниках, заботились о них более, чем о себе. Они теперь полностью доверяют нам, тем более, что едут к себе на родину. Ночью дежурили посменно. С приходом тьмы равнина осветилась множеством белых огней. Я не видел прежде ничего подобного. Это — ночные светляки, которых здесь невообразимое множество. Наблюдение за ними скрасило часы моего ночного бдения. Потом пошли странные звуки, будто плакал ребенок. Мои товарищи, смеясь, объяснили, что воют шакалы. На ночь они сходятся поближе к людям. Непривычного человека тонкий надтреснутый звук может свести с ума.

Ночь прошла спокойно. Утром мы достигли гор Фавор и Кармаль, прославленных Божьими чудесами. Вокруг множество дубовых лесов, густо растут мирт и олеандр, кусты подступают прямо к дороге. Мы съехались плотно и продвигались с осторожностью. Дорога оживлена, и мы не можем подвергать пленников риску. Встретили нескольких рыцарей, спешащих по делам в Иерусалим. Они уверили, что дорога впереди безопасна. Мы еще не добрались до границ христианского королевства. Соблюдая осторожность, проехали мимо Назарета, скрытого от глаз в тени пальмовых рощ. Место это хорошо известно. Здесь мы увидели церковь и небольшой греческий монастырь. Братия предложила отдых и кров, но мы предпочли ехать дальше. И тут же наткнулись на мусульманские похороны, которые имеют право беспрепятственного проезда сквозь наши земли. Они предпочитают отвозить своих мертвых на могилы праотцов, совершая при этом далекий путь. К бокам верблюда примотаны сразу два свертка с покойниками, впереди идет их мулла, гнусаво распевая себе под нос. Наши пленники остались недовольны встречей, для них это плохая примета.

Потом мы вступили в места, где Артенак призывал быть осторожными. Здесь стоят замки наших баронов. Они стерегут границу, пользуются большой свободой и не терпят сирийцев. Узнай они о Юсефе, могли задержать и выставить дополнительные условия. Особо Артенак предупреждал против некоего Дю Бефа. Тот живет замкнуто, в Иерусалиме не бывает, но в городе у него осталось немало влиятельных друзей. О его властном и странном характере ходит немало слухов. Он употребляет дурманящие травы, как настоящий мусульманин, при этом не устает враждовать с сирийцами, и король с трудом удерживает его от прямого столкновения. Наши провожатые хорошо знали дорогу, и правильно рассчитали время. В сумерках мы преодолели опасные места незамеченными, и, только отъехав достаточно далеко, встали на ночлег. Даже огонь не стали разводить. Приходится таиться и от чужих, и от своих.

Утром горы сошлись по обеим сторонам дороги. Отовсюду бежали ручьи и в воздухе — прохладном и приятном от обилия влаги, на разные лады пели птицы. Здесь проходит граница христианского мира. Пошли рощи апельсиновых, абрикосовых деревьев, а между ними — обширные поля зреющей пшеницы. Горные склоны будто покрыты огромным ковром. Таково здесь обилие цветов. Мы не уставали восхищаться прелестью этих райских мест. Особенно восторгался Юсеф. Он уже чувствовал себя дома и гордился перед нами красотами своей родины. Мы же не без зависти внимали его хвастливым восторгам.