Корабль-призрак - Фредерик Марриет

Ночь распустила крылья. Небо затянулось темными облаками. Сверкали молнии и на миг озаряли плот. Затем разразилась гроза. Вслед за молниями грохотал гром, и весь небосвод превратился в кромешный ад. Ветер швырял плот как скорлупку, вода заливала ноги Амины, замершей посреди раскачивавшегося плота.

— Я очарована! Мне нравится это! — кричала она навстречу реву шторма и раскатам грома. — Это прекрасно! Этот разгул стихии приятнее изнуряющей жары! Он оживляет меня! — и Амина устремила взор на облака и вглядывалась в них до тех пор, пока ослепительно сверкнувшая молния не заставила ее прикрыть глаза.

— Как хорошо! Как же хорошо! — продолжала кричать она. — Порази меня, молния, смойте меня, волны, и опустите в сырую могилу, выплесни на меня весь свой гнев, возмущенная стихия! Я смеюсь над вами! Я презираю вас! Вы можете только убить меня, но и мой кинжал отлично может сделать то же самое! Пусть страшатся смерти те, кто копит богатства, живет в роскоши и считает себя счастливым… у кого есть супруг и дети или другое любимое существо — пусть дрожат они! Я же не боюсь ничего, поскольку у меня ничего нет! Ничего!.. Но все же… не заблуждайся, Амина! Все же… все же у тебя остается надежда! Но нет! Нет, нет! Нет у меня больше надежды! Я лягу и буду ждать своей участи!

Амина опустилась на свое ложе и закрыла глаза.

Дождь не прекращался до утра. Ветер все еще дул, но облака поредели и показалось солнце. Амина сидела, дрожа в промокшей одежде, хотя и было знойно. От жары все поплыло у нее перед глазами, и ей стали видеться невероятные картины. Ее воображение рисовало зеленые поля, рощи кокосовых пальм, ее супруга, который спешил к ней откуда-то издалека. Она протянула к нему руки, хотела подняться, чтобы обнять его, но ноги не слушались ее. Она вскрикнула: «Филипп, Филипп!» — и потеряла сознание.

Глава двадцать шестая

Давайте проследим теперь за удивительной судьбой Филиппа. Уже через несколько часов после того, как он расправился с лоцманом, он со своей командой достиг-таки желанной суши. На песчаном берегу бухты блестели пестрые раковины, виднелись кости погибших морских животных, выброшенных на сушу.

Остров, где высадились потерпевшие кораблекрушение, как и другие острова в этом районе, зарос кокосовыми пальмами, чьи кроны раскачивались на ветру и отбрасывали на землю спасительную тень, которой обрадовался бы любой человек, но не наши герои, кроме Крантца, поскольку Филиппа занимали мысли о потерянной супруге, а матросы были заняты своим богатством, так неожиданно свалившимся на них.

Крантц отвел капитана под тень деревьев, но тому там не сиделось. Обуреваемый тревогой, Филипп снова вернулся на берег и пытался отыскать в море плот, на котором осталась Амина, но его не было видно.

— Туда, к ней! — кричал Филипп, прижимая руки к воспаленным глазам. — Она погибла! Погибла!

— Не может быть такого, Вандердекен! — тихо проговорил Крантц, стоявший рядом. — Бог, который хранит нас, поможет и ей! Не может быть, чтобы она погибла среди этого множества островов, часть которых обитаема. А женщине везде окажут внимание и помощь.

— Ах! Если бы я тоже мог так думать! — пожаловался Филипп.

— Если вы немного поразмыслите, то придете к убеждению, — продолжал Крантц, — что для нее лучше, что ее нет с нами. Она не окружена теми грубыми матросами, с которыми, объединись они, мы не сумели бы справиться. Вы думаете, что при длительном пребывании здесь, на острове, эти люди оставили бы вашу жену в покое? Ни за что! Они позабыли бы все на свете! И Амина, оставшись на плоту, по моему слабому разумению, избежала грубости и насилия, а возможно даже, и позорной смерти!

— Все может быть, Крантц, все может быть. Но нам надо соорудить плот. Нужно отправиться на поиски Амины… нужно искать ее… искать… найти!..

— Мы так и сделаем, Вандердекен! И я пойду вместе с вами, — отвечал Крантц, радуясь, что мысли Филиппа переключились на другую, хотя и не менее бредовую идею, но которая отвлекала его от мрачных дум. — А теперь, капитан, — продолжал он, — давайте вернемся к плоту, заберем оттуда все необходимое, а потом покумекаем над тем, как лучше осуществить наши намерения.

Филипп молча кивнул в знак согласия, и они отправились к плоту, который был вытянут на берег, но до сих пор так и не был разгружен. Матросы порознь сидели под деревьями. Крантц окликнул их, призвав перенести оставшиеся на плоту вещи в безопасное место, но никто из них даже не шевельнулся: все охраняли свою часть денег, и каждый боялся сдвинуться с места, чтобы его богатством не завладели другие. Теперь же, когда их жизнь была в относительной безопасности, их душами все больше овладевал дух алчности. Они были измучены, жаждали глотка воды, хотели выспаться, но все равно не решались сдвинуться с места и сидели, словно окаменевшие.

— Проклятые деньги совсем свихнули их мозги! — изрек Крантц, обращаясь к Филиппу. — Попробуем сами убрать то, что нам по силам, а затем поищем воду.

Крантц и Филипп собрали плотницкий инструмент, лучшее оружие, запасы пороха и пуль, что при необходимости позволило бы им употребить власть над командой, отволокли парус и его оснастку подальше от берега и сложили все у группы деревьев, растущих в сотне шагов от плота. Они соорудили примитивную палатку, сложили в ней вещи, кроме большей части пороха, который Крантц закопал тайком в рыхлом песке позади палатки. Затем старший рулевой срубил топором одну из пальм со зрелыми кокосами. Тот, кто хоть раз в жизни испытал жажду, знает, что это такое, и может представить, с каким удовольствием Крантц и Вандердекен потягивали освежающее кокосовое молоко. Молча, с вожделением матросы смотрели на них, горя желанием смочить свои пересохшие губы, но, несмотря на мучительную жажду, они так и не сдвинулись с места.

День клонился к вечеру. Филипп улегся на расстеленный парус и уснул, а Крантц отправился осмотреть остров.

Остров был маленький, около трех миль в длину и не более пятисот саженей в ширину. Пресной воды на нем не оказалось, хотя ее, видимо, можно было бы добыть, выкопав колодец. К счастью, на острове росло много молодых пальм. Возвращаясь, Крантц прошел мимо матросов. Никто не спал. Все приподнялись и, опершись на локти, прислушивались, кто это приближается к ним. Узнав старшего рулевого, они успокоились. Крантц прошел к плоту, собрал остававшееся на нем оружие и выбросил его подальше в море. После этого он вернулся в палатку. Филипп все еще спал. Крантц растянулся рядом и вскоре тоже уснул.

Филиппу снилась Амина. Вот он видит, как ненавистный Шрифтен вновь появляется над водой, взбирается на плот и усаживается рядом с Аминой. Филиппу слышится даже его противное хихиканье, когда лоцман нашептывает что-то, видимо неприятное, на ухо Амины, поскольку Амина прыгает в море, чтобы избавиться от него. Но бездна не проглатывает ее, и она остается на поверхности. Начинается шторм, Амина сидит уже в раковине, плывущей по волнам. Затем раковина попадает в полосу прибоя, тонет, а вместе с ней и Амина скрывается под волнами. После этого Филипп видит Амину, веселую и беззаботную, прогуливающуюся по берегу — море, которое все безжалостно поглощает, видимо, пощадило ее. Филипп пытается броситься к ней навстречу, но какая-то сила удерживает его. Амина машет ему рукой и произносит: «Филипп, мы встретимся еще! Да, да, Филипп, мы еще встретимся на этой земле!»