Солнце бессонных - Юлия Колесникова

— Я пошутила, попа мне не настолько нравиться, чтобы ты мог меня тискать.

— Рад, что у тебя хорошее чувство юмора, — проворчал он и отпустил меня, забирая с собой прохладу своего тела и привычный дивный запах.

Мы стояли возле школьных ворот, и я с ужасом подумала, что придется перелезать через них. Оказывается, в моем плане были бреши.

Но Калеб галантно протянул мне свои руки, выжидающе смотря на меня. Даже в темноте я уловила, как его губы изогнулись в ухмылке.

— Постараюсь тебя не очень тискать, когда буду перепрыгивать, — поддел меня он.

— Рада, что у тебя хорошее чувство юмора, — передразнила я его. И за мной осталось последнее слово.

Но улыбка так и не сошла с его лица, когда он вместе со мной, легко перемахнул забор в четыре метра высотой. И зачем скажите такой забор в школе?

Мы пошли по темному двору, и я постаралась держать между нами дистанцию. Когда совершенно ничего не было видно, легкое прикосновение к локтю направляло меня, в обход каких-то незаметных в темноте препятствий. Я могла лишь позавидовать его зрению и слуху. Несомненно, будь здесь еще какие-нибудь люди, он услышал бы их по дыханию или биению сердца. А я бы никого не увидела, стой он в метре от меня.

В административном корпусе не было сторожа, что значительно облегчало нашу задачу. Попробовав открыть несколько окон, мы, спустя некоторое время, нашли одно, поддавшееся с первого же раза.

— Вот так и обкрадывают лаборатории в школе, — глухо пробормотал Калеб.

— У нас обокрали лабораторию? — эту новость я слышала впервые. — А кто?

— Не я, сегодня я впервые ночью в школе, и раньше таким не промышлял, — сказал он и раздался звук, который я почти могла принять за смех в темноте коридора. Внезапно из темноты появились его руки, и он помог влезть и мне тоже. Чему я была несказанно рада. Стоять одной на улице, в темноте, пусть даже зная, что там, буквально в метре от меня, Калеб, не было пределом моих мечтаний.

— И что же украли? — не унималась я. Мне казалось нелепым, что кто-то захочет обокрасть лабораторию. Ну что там брать? Все опасные вещества хранятся где-нибудь в сейфе, и к ним не так уж просто добраться. Скорее всего, кто-то просто хотел пошутить. Я всегда подозревала, что у многих здесь плохое чувство юмора.

Мы и дальше продолжали идти в кромешной темноте, и, если на улице я могла видеть хоть неясные очерки деревьев и предметов, то пока что к этой темноте мои глаза не привыкли, я почти каждые полметра на что-то натыкалась.

С тяжелым вздохом Калеб достал маленький фонарик. От его рассеянного мягкого света стало немногим лучше. Фигура Калеба маячившего впереди, выглядела жутко и пугающе. В дергающемся свете фонарика, каждый раз, когда он внезапно начинал двигаться быстрее, мне становилось ужасно страшно. Словно я попала в один из любимых кровавых фильмов Дрю.

На мой вопрос Калеб так и не ответил. Ну и пусть, все равно я тихо радовалась тому, какое у него сегодня настроение. Я могла ожидать, что он не будет со мной разговаривать, станет хамить или же насмехаться. Но он почти все время шутил, мне было легко и просто с ним. Особенно в темноте, когда я не видела его глаз, я могла соображать, и думать о чем-либо еще, как кроме его губ.

Я на миг опустила свой фонарик, поправить рукава, а когда подняла, он уже стоял возле меня. Дернувшись в сторону, я чуть не свалилась через оставленные кем-то ведро и швабру, но Калеб ловко подхватил меня на руки, я даже не успела за что-либо ухватиться.

— Прости, я не хотел тебя напугать.

Я даже не смогла ответить, от страха язык прилип к моему горлу. Все, что я могла — это сопеть и про себя высказывать все, что я сейчас о нем думаю.

— Ты хочешь, чтобы у меня разрыв сердца случился? — еле выдохнула я, вырываясь из его рук. Я почти отбивалась, так цепко он держал меня, пока не соизволил поставить на пол. Он хотел показать мне, какая я слабая и как смешны мои попытки.

— Я не хотел, — во второй раз попытался извиниться он. Знакомые нотки превосходства на этот раз отсутствовали — голос прозвучал устало и как-то очень по-человечески, я впервые увидела на лице Калеба растерянность.

Но я еще не готова была произносить длинные фразы, чтобы высказаться полностью. Или чтобы принять его извинения.

— Просто я нашел учительскую, — он поднял фонарик и указал мне жестом, чтобы я первая шла по коридору. Фонарик снова перекочевал в мою руку, и я, все еще тяжело дыша, поспешила вперед, надеясь, что он не будет отставать.

Я шла, не оборачиваясь и, как ни напрягала слух, шагов Калеба не могла услышать — только легкое дыхание, обдававшее мою шею свежестью, морозного дня. Не знаю, может от страха, или от переизбытка адреналина, вызванного им, я представила себе, как руки Калеба подхватывают меня. Как его губы проходятся по моей шее, линии скул, прокладывая дорогу к губам, и чуть не задохнулась от представленного. В который раз за сегодня, я порадовалась, что у Калеба, нет дара, читать мысли. Как бы его, наверное, развеселили мои глупые мечты!

К нашей радости все двери в кабинетах были открыты, в отличие от стола мисс Крат. Я сразу же расстроилась. О чем я только думала? Зачем потащила с собой Калеба, не подумав о таких простых вещах?

Зато обо всем подумал Калеб. Он невозмутимо достал из моих волос заколку, и открыл замок в одно мгновение, бережно водрузив заколку на место.

— Годы и годы практики, — изрек Калеб на мой недоуменный и без сомнения восхищенный взгляд.

— Кто бы сомневался, — язвительно заметила я, чтобы не очень тешить его самолюбие.

Мне хватило пять минут на исправление немногочисленных ошибок Бет, я ожидала увидеть работу намного хуже этой. Но, без сомнения, хорошей оценки она бы не получила. Мисс Крет не отличалась благотворительностью в оценивании работ. Твердо, зато справедливо. Я увидела роботу Дрю, на миг мне захотелось подправить и его работу, но я передумала, вспоминая, как он ловил мои руки, тогда у себя дома, своими потными ладонями. В последнее время, он перестал казаться мне добрым и хорошим. Тот же тлеющий огонь, что и в Оливье, пугал меня в нем. Бет оказалась намного прозорливее. И это про меня, ту, которая говорила себе, что уже больше не будет доверять людям.

Калеб терпеливо ждал в стороне, и, казалось, превратился в мраморную скульптуру. Пока он стоял с закрытыми глазами, очевидно прислушиваясь к ночным звукам на улице, недоступным моему слуху, я смогла насладиться красотой его тела и лица. Почему он такой идеальный? Мог бы быть хотя бы без глаза.

Нет, наверное, седьмой месяц беременности, странно влияет на меня. В последнее время меня посещали удивительные мысли. Точно действие гормонов.