Солнце бессонных - Юлия Колесникова

Я с наслаждением прижалась к ее холодному плечу, и на мое настроение отозвалось несколько ударов в животе. Я даже не поморщилась, не помню, когда это ощущение было таким приятным, как сейчас.

— И когда же вы собирались мне сказать? — улыбнулась я, говоря с укором. Меня не злило молчание родителей, я догадывалась, чем оно было продиктовано.

— О чем? — непонимающе тряхнула головой Самюель.

— О том, что вместо одной жизни, во мне их две, — посуровела я.

Самюель виновато улыбнулась.

— Калеб сказал, — догадалась она, — Ох, мы переживали, что он расскажет. Калеб единственный кто был за то, чтобы рассказать. Но ты так переживала, что тебе приходиться выносить одного ребенка. И мы боялись, как на тебя повлияет весть о том, что их двое. Мы даже и представить не могли, как ты отреагируешь на эту весть.

— Не знаю, — созналась я, — меня больше не раздражает тот факт, что во мне живет крупица того урода. Я приняла все, что случилось — надо жить дальше. Разве в моих силах что-либо изменить?

Самюель болезненно сжала мои плечи, наверное, будут синяки, и глухо простонала:

— Ты слишком рано стала взрослой. Мы не смогли тебя уберечь!

— Мама, вы вампиры, но и вы не всесильны! — мягко сказала я, погладив ее прекрасные серебристые волосы, — К тому же, взрослой я стала уже в пять лет, и с этим вы ничего не могли сделать.

Она тяжело вздохнула, видимо понимая, насколько правдивы мои слова. Ей тяжело было смириться с этой мыслью. Странно видеть ее красивее лицо искаженное горечью. Даже как-то не правильно.

— Все так шатко, когда дело касается тебя. Ты такая хрупкая!

— Надеюсь, ты не вычитала это в энциклопедии для беременных?! — хохотнула я и, выбравшись из ее ледяных объятий, принялась за довершение своих кулинарных шедевров.

— Да нет, с чего ты взяла? — удивилась она.

— Так, просто подумалось, — я еще раз усмехнулась.

— Кстати, давно что-то Калеб не приходил, — осторожно начала Самюель, решив использовать мое хорошее настроение. Наверное, ей еще вчера хотелось спросить, так как она вечером спрашивала Грема о том же, специально когда я вошла в гостиную.

— Мам, — отозвалась я, на миг, отрываясь от посыпания торта шоколадным песком, — мы не встречаемся с Калебом. Если ты помнишь, он вампир, причем очень красивый, а я как ни как беременна. Три сердца сразу, в одном теле, слишком большой соблазн.

Я даже не подумала, что ляпнула, глаза мамы на миг потухли, она, словно постарела, от той боли, что вызвали мои слова. Я со вздохом добавила, желая исправить и смягчить эффект от своих слов:

— Просто, я хочу объяснить тебе, что такая как Я, не понравиться, в определенном смысле, такому как Он.

— Ох, уж ты со своей заниженной самооценкой, — с трудом восстановив дыхание, пробормотала она. — Ты сама угнетаешь себя, не видя очевидных фактов. Он явно симпатизирует тебе.

— Это не так, — не унималась я, но чтобы не злить Самюель, сказала, — в любом случае, если тебе станет от этого лучше, Калеб будет сегодня у нас в десять. Мы пойдем погулять.

— И ты хочешь сказать, что вы не встречаетесь? — иронично изогнув бровь, переспросила она. Это Самюель не видела очевидных фактов.

— Это скорее одна из разновидностей дружбы, — осторожно сказала я. Иногда говорить с родителями очень тяжело. Им кажется, что они видят очевидные вещи, но ошибаются.

— Возможно с твоей стороны, — она на миг призадумалась, будто бы не зная, стоит ли мне говорить что-то, — думаю, ты не слышала всего, что Грем рассказывал об их жизни раньше, до становления вампирами. Так вот, когда Калеб ушел на войну, дома осталась его беременная жена,… говоря короче, она умерла в ночь превращения. Его беременная жена была большим препятствием на пути у той, что обратила их. Так что не будь к нему излишне строга или предубеждена. Вот почему я думаю, ты нравишься ему. Он все тот же человек, с присущими человеческими качествами.

Я не ответила и постаралась спрятать свое удивленное лицо за занавесом волос. Самюель оставила меня наедине с горькими мыслями, так же тихо, как и появилась. Я уже без особого рвения приукрашала торты, прокручивая в голове слова мамы, и сопоставляла с некоторыми фактами, что замечала, но которым не придавала значения.

Например, на безымянном пальце его левой руки было серебряное кольцо без гравировки. Я думала это всего лишь кольцо, украшение. Но почему же до меня ранее не дошло, что во время второй мировой войны, золото было дорогим. Возможно, это кольцо сплавили из чьих-то зубов. А его постоянная опека, слова недовольства о том, что я не берегусь. Как же я глупа и слепа!

И то, что я принимала за стремление внести меня в список, было действительно переживанием.

Казалось, эти дети, что росли во мне, понемногу отбирали всех кто мне дорог. Родители, Калеб, Ева, Бет, Теренс — все они ждали рождения этих детей. Даже Грем из каждой поездки привозил игрушки, которые я тайно скидывала в ящик в кладовке, подальше от своих глаз.

Конечно, будь я последней сволочью, могла бы каким-нибудь шантажом, даже женить его на себе, зная его, по видимости, чувства к детям. Но что будет потом?

Наверное, я сошла с ума, если даже думаю о таком. Возможно депрессия, все еще не отступила полностью, если я думаю о том, чтобы пасть так низко. Я любила его, и мне становилось страшно, что я не нужна ему, но даже так я не стану ему нужнее.

Калеб пришел на два часа раньше, чем мы договаривались, и сокрушенно качал головой со словами:

— Не знаю, как ты меня в это втянула. Мне следовало задать тебе трепку, чтобы отбить желание от подобного рода дел. Так нет, я еще и принимаю участие!

Я молчала, разглядывая украдкой его кольцо, и думала, какой она была, его жена. Наверняка красавица, ведь, по словам Грема, Калеб уже тогда был красив. Была ли она доброй? Чем интересовалась, и что привлекло его в ней? Были ли они счастливы? И главный вопрос: любит ли он ее до сих пор?

— Рейн, — окликнул меня Калеб, и я со смущением поняла, что он видимо что-то спросил. Его глаза казались мне еще темнее, чем днем, я смотрела в них, и не могла нормально дышать. — Надеюсь, этот счастливчик, о котором ты думаешь, заслуживает этого? — с непроницаемым лицом сказал он.

Мне показалось или он действительно сказал это слишком равнодушно?

— Да уж, я тоже, — сухо отозвалась я. Счастливчик об этом даже не знает. А если и догадывается, то явно не ощущает радости по такому поводу.

— Я спрашивал, знаешь ли ты, где точно находятся контрольные работы с английского? — повторил он свой вопрос, немного странно улыбаясь.

Я ответила ему не сразу, делая вид, что сосредоточилась на вытирании стеклянных тарелок. На самом же деле, постаралась собраться с мыслями. Его улыбка и странным образом мерцающие газа имели для меня катастрофические последствия. Мне трудно было собраться с мыслями и ответить ему.