Осколки наших сердец - Мелисса Алберт

не сняла рубашку и не бросила ей. Марион схватила ее; мозг принялся расшифровывать запахи.

Она решила пока оставить ее в покое. «Спасибо, Айви», – крикнула она и с удовлетворением заметила, что девушка вздрогнула и оглянулась в лунном свете.

Вот и хорошо. Хорошее начало. Теперь нужно собраться и действовать, но не спешить. Она подсматривала за разговором Фи и Даны, когда Фи предупредила подругу не открывать просто так золотую шкатулку. Это могло сломать Айви психику или что похуже. Нет, нужно незаметно заманить Айви поглубже в чащу. Пусть магия некоторое время манит ее издалека, мелькает где-то на периферии. Пусть семена полежат в земле и прорастут, тогда Айви будет готова принять все знания.

Одной рукой она вернет Айви ее колдовские способности. Другой – разорвет Дану в клочья. В самом центре ее безмятежной жизни раздастся взрыв, а до того Марион проследит, чтобы Дана услышала тиканье часового механизма.

Часть III

Глава сорок пятая

Ты колышешься в голубых объятиях бассейна на заднем дворе дома в пригороде. У тебя идет кровь. Ты раздета и крепко сжимаешь в руках шкатулку, сделанную из золота. Крышка открывается…

И открывается твоя душа.

Золотая шкатулка, расскажи мне сказку.

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил принц и его возлюбленная. Но злая колдунья украла его воспоминания и заперла их в золотой шкатулке.

Расскажи еще раз. Но по-другому.

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жили мать с дочерью, и дочь очень любила мать. Но однажды она узнала правду о матери, и пелена спала с глаз. Мать не могла вынести, что дочь знает о ней все, поэтому она украла ее воспоминания и заперла в золотой шкатулке.

Что возвращается сначала? Запахи. Можжевельник и лавровый лист, жарящиеся на сковородке. Руки матери, толкущие в ступке травы. Одна рука сплошь покрыта шрамами.

Звезды – больше тех, что видны на небосводе. Такие огромные, что, если присмотреться, видны дети звезд с серебристыми волосами. Они плещутся в реках из расплавленного серебра, их мерцающие волосы развеваются, как флаги.

Есть правда, – говорит мать, – а есть сказка. У того и другого есть применение.

Неужели голос ее когда-то был таким терпеливым? Неужели ее внимание было целиком обращено на тебя? Ты помнишь, как это было, или хочешь, чтобы так было?

Память. Она возвращается.

Некоторые виды магии принадлежат всем.

Ее глаза как голубой агат, но теплее.

Растения; погода. Луна принадлежит всем людям. У всех есть ногти и слюна. Магию можно взращивать в себе, как сад.

Школьный класс. Пахнет горячей пылью, дезодорантом и открытыми фломастерами. Учительница стоит у твоей парты и смотрит на твой горшок, в котором зеленеют джунгли ростков. Каждый ребенок получил горшок с землей и посадил семена. Но тебе не терпелось, ты помогла семенам расти. Теперь у тебя целое поле всходов; они взошли на много дней раньше положенного. Учительница смотрит. Ты вызываешь у нее странную неприязнь, и она не может объяснить, почему. Она берет твой горшок и выбрасывает в мусорную корзину.

Брат стегает тебя по ногам кухонным полотенцем. Да заткнись ты, я тебя не тронул! Позже мать замечает, что ты берешь волосы с его расчески, и дает тебе пощечину; раньше она никогда тебя не била. Это не оружие, – чеканит она в ответ на твои судорожные всхлипы. – Применишь силу против брата, и сила исчезнет.

Но как она может исчезнуть? Разве могут исчезнуть пчелы, облака, земля? Твой пульс учащается; волосы растут, ладони, голова и сердце полны сладостных зеленоватых искр, которые живут в тебе и вокруг. Мама и тетя зовут это энергией. Ты умеешь придавать энергии форму, направлять ее, но не умеешь ей противостоять.

Ты ненадолго выныриваешь из воспоминаний, чувствуешь свое хрупкое тело, красное мясо и субстанцию из звезд, плавающие в кристально чистой воде бассейна. Кто-то колышется рядом. Кто-то крепко держит тебя. Потом ты снова ныряешь.

Ночь. Ты идешь по полю. Рядом идет мать. Трава по пояс, она расступается, как завеса, травинки щекочут ноги. То же поле, но ты повзрослела. Густая трава уже не завораживает, лишь неприятно колет лодыжки. Впереди идет тетя Фи в рабочем комбинезоне с садовыми ножницами в руках. Луна как черпак висит на небе, до полнолуния пара дней. Щекочет в носу. Тебя ждет долгая работа – отделять лекарственные травы от сорняков в предрассветной тьме.

Тетя, как же так – даже фонарик нельзя?

Даже свечку, современный ты ребенок.

Воспоминания набегают волной.

Одно относится к периоду, когда ты еще не могла запоминать – мамин голос отпечатался в младенческом сознании, как сосновые иглы на воске. Плыви, малютка, на сонных волнах, мама устала, весь вечер в делах.

В летнем платье ты идешь через лес и ищешь жилища фей. Чтобы разбудить фею, постучи дважды по ясеню, трижды по лиственнице. Оставь дары.

После пижамной вечеринки тебе снится кошмар. Ты снимаешь белье, стелешь новые простыни и брызгаешь лавандовой водой, прогоняя плохие сны.

Синие цветы в форме язычков. Мутная вода в кастрюле на плите. Капли крови на коленке. Воспоминания льются потоком; поток превращается в реку, и ты плывешь в ней, кружишься, как лист, насквозь пропитываешься водой. Как бы они тебя не потопили.

Кто-то шепчет в ухо. Айви. Сильная девочка, умная девочка. Ты – крепость. Ковчег. Ты – сейф, ты – парусник, ты – аэростат. Не дай себя потопить. Ты – дождевик.

Ты не понимаешь, как тебе это удается, но удается же: ты прячешь свое сознание. Делаешь его непроницаемым. Шагаешь вброд через затопленную реку и, как Просперо, находишь самое ценное на острове посреди водной глади: воспоминание столь прозрачное и кристально ясное, что на его берегах можно присесть и отдохнуть.[27]

Веснушки. Ты вспоминаешь веснушки.

Ты еще совсем маленькая, волосы длинные и достают до талии. Ты и забыла, какие они были тяжелые. На тебе комбинезон, доставшийся от старшего брата, футболка с дыркой у горловины; ты сидишь на корточках в грязи среди весенней травки. В углу рта что-то липкое, ты рассеянно тянешься к этому месту языком. Кленовый сироп.

Мальчик смотрит. Вчера у дома напротив остановился грузовик, сегодня из дома вышел мальчик с кудрявыми каштановыми волосами, веснушками и улыбкой Питера Пэна. Он подглядывает в щель в заборе.

Ты еще маленькая, но помнишь главное правило: никто не должен видеть, что ты умеешь. У тебя свой мир, который принадлежит только тебе (и еще твоей маме и тете); его нельзя показывать никому и никогда. Ни друзьям из футбольной