Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6 - М. Маллоу

«Удивительная вещь война, — думал Саммерс, пока его с уговорами укладывали на длинный деревянный стол, обтянутый кожей, — приносит столько разрушений, и в то же время столько всяких полезных штук!»

Голова его дернулась — подняли на шарнирах изголовье.

«Сказал бы кто раньше, что бывает переносной рентген — это в лучшем случае сошло бы за научную фантастику. А алюминий? Все эти рамы и штативы теперь делают только из алюминия. Все, чем что-нибудь крепится к чему-нибудь — из него. Алюминиевые трубки складных стульев и походных кроватей, алюминиевые миски, кружки и кастрюли. Раньше только походные котелки были из алюминия, а теперь даже ножки мебели — да что там, она даже целиком бывает алюминиевая! Алюминиевые столовые приборы — кажется, скоро столовое серебро вообще выйдет из моды. Алюминиевые зажигалки «Зиппо», которые не гаснут на ветру. Всякие части автомобиля теперь вообще из алюминия все. А разве можно было представить, что сами автомобили из модной игрушки станут вещью, без которой невозможно жить? А фанера? Господи, ведь почти все, без чего теперь нельзя обойтись, пришло в обычную жизнь с войны, из авиации! Странно, что на аэропланах по улицам не летают. А электрические чайники, кипятильники и грелки? А радио? Каких-нибудь десять лет назад им пользовались только военные, а теперь в каждом доме свой радиоприемник. Если так пойдет дальше, дойдет до того, что в каждом доме заведется своя радиостанция!»

Несмотря на свою портативность, рентгеновская установка была все же довольно громоздкая. Обшарпанная кожа, казалось, пахнет порохом. Все сооружение выглядело красивым, прочным и сообщало ту неуловимую респектабельность, которой отличались вещи, сделанные в Англии.

Врач зашел за деревянную перегородку, в которой было выпилено квадратное окошко, чем-то защелкал. Аппарат, стоявший на металлическом штативе над столом, засипел. Запрыгали у круглого отверстия пылинки в зеленоватом свете.

Саммерс потянул носом — запах был, скорее, приятным. Сестра успокоительно защебетала и отбросила прикрывавшую пациента простыню. Голый коммерсант трусливо подхватил простыню у самых бедер, но, к счастью, на этом все кончилось.

Из-за стены послышался голос врача. Он велел не двигаться и не дышать.

— Боже мой, он умрет! — вскричала миссис Кеннел. Она сидела у стены на стуле, теребя сумочку.

И тоже затарахтела по-французски. Говорили слишком быстро, чтобы можно было что-нибудь разобрать. Потом повисло молчание. Наконец, заговорил врач. «Э бьен», — разобрал коммерсант. Потом «иси» и «же дире»[25], после чего тетушка кавалерийским шагом проследовала за перегородку. Опять затарахтели. Голос доктора не выказывал никакого раздражения, хотя тетка то и дело прерывала его вопросами. Снова щелкнуло и отверстие аппарата погасло.

— Я могу увозить его, доктор? — спросила сестра, показывая на пациента.

Миссис Кеннел выглянула из-за перегородки, как кукушка из часов.

— Увозите, — она махнула рукой.

«Опять ждать, — уныло подумал Ральф. — Что за черт. И, кстати, который час? Что, если мы опоздаем? Ведь я даже не знаю, сколько у нас есть времени. Я ничего не смогу сделать!»

Но тетка потрепала племянника по бритому черепу и его повезли обратно. Оказавшись в палате, коммерсант кое-как натянул ночную рубаху, мысленно прикинул полтора часа — с поправкой для надежности, и уснул.

Разбудил его голос старшей сестры. На этот раз говорили по-английски.

— …а завтра мы переведем его в палату для выздоравливающих.

— Гм. Это лучше, чем я думала, — произнесла задумчиво миссис Кеннел.

— Да, мадам, но ему следует еще некоторое время оставаться под наблюдением.

— Но если он выздоравливает, я забираю его домой!

— Но вы не сможете ухаживать за ним так, как в больнице.

— Дома он выздоровеет быстрее, — возразила тетка. — Эти ваши стены только угнетают. Один запах чего стоит, фу.

— Да, но … — в голове сестры звучало недоумение, — ему потребуется соблюдать режим…

— Я обеспечу этот режим, — отрезала миссис Кеннел.

— И диету. Обычную пищу он сможет принимать не раньше, чем через пять дней после полного выздоровления. Если он не будет ее соблюдать, нарушения работы печени приведут к смерти.

— Хорошо, — легко согласилась миссис Кеннел. — Запишите там, что нужно.

— Как будет угодно мадам. Вы также можете пригласить одну из наших сестер, чтобы…

— Сама справлюсь, — махнула рукой тетка. — Я ухаживала за своей покойной матерью. Давайте скорее, нас ждет такси!

— Не волнуйтесь, друг мой, у меня все готово, — несколько самодовольно прошептал Фокс, когда принесли одежду. — Я предусмотрел, что вас следует беречь. Впрочем, постойте, надо поправить вам воротник.

И он сам поправил коммерсанту воротник тенниски и завязал на груди шнуровку.

— Ну вот, Ральф, наконец-то у тебя приличный вид. Идем.

Они вышли из палаты.

— Садись, милый, — сказала миссис Кеннел.

— Инвалидная коляска? — ахнул Саммерс.

— Ральф, я тебя умоляю! — глаза тетушки Элизабет при этом сделались таким, словно она собралась врезать племяннику в челюсть.

— Не надо этого! Я сам пойду!

— Прошу тебя, только не начинай!

Сестра улыбнулась тетушке, потом едва стоящему на ногах пациенту и обе дамы заставили его сесть, буквально затолкав в кресло.

— Будьте здоровы, мсье!

— Спасибо, дорогуша, — тетя Элизабет милостиво кивнула и покатила коляску к выходу.

Глава тридцатая. Х-лучи

— Тетушка, а как вы узнали, что эта штука — переносная? — поинтересовался Саммерс.

Они сидели в грузовике, ожидая, пока вернутся феллахи.

Грузовик был, разумеется, тем самым, купленным в качестве гонорара, компании «Форд Мотор». Борт его пересекала надпись белой краской: «Служба древностей». Надпись была сделана по-турецки и по-английски. Таксомотор, который и правда дожидался во дворе, был отпущен, как только выехал за ворота.

— Война, мой друг, — отозвался Алекс. — Я был здесь пять лет назад, во время восстания. В Каср-эль-Айни располагался тогда военный госпиталь.

— Так вы…

— Да, да, я знал, и где именно находится кабинет, и какой там аппарат.

— Значит, вы были в госпитале?

— Был, mon ami, — Алекс отодвинул брезентовую шторку, чтобы посмотреть, что делается на улице. — Мне однажды пришлось подвергнуться этой процедуре.

Саммерс хотел спросить, что же с ним тогда произошло, но тут Фокс сделал ему знак молчать. Некоторое время он наблюдал, пригнувшись, в щель между брезентовыми занавесками, затем повернулся к коммерсанту.