Экипаж машины боевой - Виталий Кривенко

– Но почему? – прошептал я и, теряя равновесие, вытянул руку в сторону, чтоб опереться о землю, перед глазами поплыли мутные красно-желтые круги, а дальше все оборвалось, я провалился в пустоту.

Придя в сознание, я сразу открыл глаза: вокруг кромешная темнота, где-то вдалеке слышны взрывы и стрельба. Первым ощущением, которое я испытал, был панический страх: «Где я? Что со мной? Может в гробу! Может в морге! Может в аду! Хотя нет, если что-то соображаю, значит жив. А вот цел ли?» Я пошевелил руками и ногами, вроде все на месте, ощупал голову, голова забинтована, в затылке какая-то тупая боль, будто по нему шарахнули обухом топора. Шея туго замотана бинтами, они сдавливали горло, и было трудно дышать.

«Да где же я, черт возьми?!» Мысли путались в голове, я пытался восстановить картину происшедшего. Помню, плавал в озере, потом свист гранаты и взрыв, а дальше как отрезало. Сколько прошло времени с тех пор, я не знал. Для меня будто бы никакого промежутка времени с момента взрыва не было вообще. Казалось, что я отключился, и тут же очнулся.

«Но почему вокруг темно?» Я попытался приподняться, но острая боль за ухом, заставила меня обратно лечь на место. Страх снова подкатил к горлу. «Не у духов ли я, в каком ни будь подвале?! Нет, нет, это не духи, духи не перевязали бы раны», – я в панике отгонял от себя эти страшные мысли.

Пошарив вокруг руками, я нащупал под собой толстую материю, похожую на брезент, и какие то две трубы по бокам, расположенные вдоль тела. «Черт! Да это же медицинские носилки! – обрадовался я, – это полевой госпиталь! Значит, я нахожусь у своих! Ну, слава богу», – вздохнул я с облегчением.

Глаза потихоньку привыкли к темноте, и я начал различать некие контуры, а немного оглядевшись, догадался, что нахожусь в небольшой палатке.

Где-то рядом с палаткой послышались голоса и шаги.

– Есть здесь кто? – выдавил я подобие звука, и закашлялся.

Я не узнал свой собственный голос, это был скорей не голос, а какое-то хрипящее шипение. Немного откашлявшись, я снова попытался кого-нибудь окликнуть:

– Есть кто?! Черт побери!

На этот раз голос был более или менее похож на человеческий. Во рту сушняк, как после чарса, и ужасно хочется пить. Все тело, как свинцом налито, чувствовалась сильная слабость, как будто я целый день мешки с песком таскал. Я осторожно приподнял голову и повертел ею, сначала в стороны, потом вверх-вниз, рана за ухом уже не так отдавала болью как в первый раз, но все еще болела, боль пульсировала в такт биению сердца.

«Зачем же так туго перевязали горло?» – подумал я, ни в шее, ни в горле боли не ощущалось.

– Вроде, раненый боец очнулся. Вадим, иди проверь, как он, – услышал я чей-то голос рядом с палаткой.

Сбоку послышался шелест палаточной занавески, я повернул голову и заметил силуэт человека.

– Ну что, оклемался? – спросил меня вошедший.

Я узнал этот голос, он принадлежал капитану медиков, который принимал у нас раненого Качка. В полку мне приходилось несколько раз встречаться с этим капитаном, он полгода назад перевелся в наш полк из Шинданда. Я слышал, что капитан этот служит в Афгане с самого ввода войск. Естественно, что врачом он был профессиональным, и знал, как обходиться с ранеными.

– Да вроде живой, – негромко ответил я.

– Да-а, повезло тебе мужик, ты даже не представляешь как. Лежал ты в двух метрах от воронки, редко кому удается выжить в подобной ситуации. Я даже не знаю… Провидение какое-то. Ты, наверное, в бронежилете родился. Самочувствие-то как?

– Нормально. Пить только охота. Вода есть?

– Сейчас принесу.

Капитан вышел из палатки, и через пару минут вернулся обратно. Он присел на корточки и протянул мне фляжку с водой.

– На, держи.

Я взял у него из рук флягу и медленно приподнялся, опираясь на локоть. Выпив не торопясь несколько глотков, я протянул флягу капитану.

– Положи рядом с собой, может за ночь еще пить захочешь, – предложил капитан, и сунул мне в руку пробку.

Я завернул пробку на место, и положил флягу рядом с собой. Я попытался еще раз припомнить все подробности произошедшего, но в голове все путалось.

– Что со мной, капитан? – спросил я, после небольшой паузы.

– Ничего страшного, осколок полоснул по шее, и застрял за ухом. Рана сама по себе неглубокая, так что не переживай, до свадьбы заживет, – успокоил меня капитан.

– Еще затылок почему-то болит, и слабость какая-то, аж голова кружится.

– По затылку тебя чем-то садануло, но черепок вроде цел. А слабость от потери крови, – ответил капитан, и добавил с сожалением в голосе: – А вот приятелю твоему не повезло. Ему осколок выбил глаз, и застрял глубоко в голове. Когда мы подъехали, он был еще в сознании, ребята сказали, что даже до танка сам дошел. К сожалению, спасти его не удалось, условия не те для подобных операций.

И тут в памяти начали всплывать детали, я вспомнил, что в момент взрыва рядом был Бауржан.

– Кто, Бауржан? Бауржан погиб?! – произнес я, не веря своим ушам.

– Фамилию не помню, на вид вроде узбек, – произнес капитан.

– Казах, Абаев его фамилия, – уточнил я.

– Тут друг твой дюже разорялся. Ваш ротный с водилой еле его угомонили.

– Гараев наверно, больше не кому, – произнес я, слегка улыбнувшись.

– Ну, я не знаю, как его там, но пацан нервный. Размахивал автоматом, какого-то «козла» хотел пристрелить, и, судя по всему, этот «козел» не дух.

– А кого именно? – проявил я любопытство. Мне стало интересно, кого и за что Хасан собрался порешить.

– А вот кого, я так и не понял, но настроен этот ваш Гараев был серьезно. Кричал, если ты не выживешь, то все, пизд…ц этому «козлу». Нас, медиков облаял ни за х…й собачий.

– А вы то ему чем не угодили? –Поинтересовался я. Хотя о причине, мне догадаться было не трудно, если Хасан разозлится, то ему все вокруг виноваты.

– А поди спроси. Ему объясняешь, что все нормально, мол, с твоим товарищем, раны не серьезные, просто он без сознания. А тот ни в какую, уперся рогом, вы все пизд…те, говорит, и точка. Пульс твой щупал раз десять, все никак поверить не мог, что ты живой. Пока ваш ротный подъехал, он нам тут все мозги выеб…л.

– Ну, на Хасана это похоже, – произнес я в полголоса, и спросил:

– А че там за пальба?

– Кишлак молотят.

– Какой кишлак? – удивился я.

– Да тот самый, откуда тебя подстрелили.

– Подождите! Как это так? Стреляли же не с кишлака. С блоков граната летела. Зачем кишлак то утюжат? – недоумевал я.

– Не знаю, я там не был. Но командиру в эфир доложили, что стреляли с кишлака. Командир тут же отдал приказ артдивизиону и танкистам открыть огонь по кишлаку и готовить пехоту на проческу. Около часа пахали артиллерией, потом разведка с пехотой его прочесали.

– А какая рота была на проческе?

– Первая рота и разведчики. А вторая и третья, взяли в полукольцо дальний кишлак.

– А кто передал командиру, что стреляли с кишлака?

– А я откуда знаю.

Мне стало как-то не по себе. Что же это такое происходит? Кишлак тут вообще не причем. Неужели танкисты чего-то там напутали и передали в эфир, будто стреляли с кишлака?

– Не было духов в кишлаке. Понимаете? Не было, и быть не могло, – произнес я с сожалением.

– Этот ваш Гараев уже пытался всех убедить, что стреляли не из кишлака. Он и командиру по рации об этом докладывал. Да и танкисты подтвердили, что граната летела с другой стороны.

– И что?!

– А ничего. Поздно уже было, что-либо менять. К тому же поступил сигнал, что духи с гор обстреляли наши блоки, ну и пошло-поехало.

– Товарищ капитан, может, вызовете по рации 472-ю машину, да отпустите меня к своим, – попросил я, хотя прекрасно понимал, что это бесполезно.

– Ага, ща-ас! Тебе отлежаться надо, крови много потерял. В ушах не звенит?

– Да нет, не звенит, все нормально. Утром наверно борт прилетит за грузом?

– Обязательно.

– Вы меня не отправляйте, ладно?

– Тебе сейчас не помешало бы хорошо выспаться. Так что давай, спи. Если что надо будет, позовешь, наша палатка здесь, рядом, – разъяснил капитан, проигнорировав мою просьбу.

– Так вы меня оставите? – не унимался я. Мне совсем не хотелось завтра лететь в Шинданд, и ложиться в госпиталь, да еще перед самым дембелем.

– Завтра видно будет, – неопределенно ответил капитан и вышел из палатки.

Ну надо же такому случится! Какой-то пьяный или обдолбленный дурак выстрелил гранату куда попало. А что в итоге: Абаев погиб, я ранен, кишлак громят, духи с гор спустились и обстреляли блоки, теперь весь полк на ушах.

Из рассказа капитана, я понял, что Хасан наверняка знает, кто выпустил эту бедовую гранату, а перевели все стрелки на кишлак.

Первое, на кого я подумал, это на блок взводного, только оттуда могла прилететь граната. Хотя могли быть и другие варианты.

Единственное, во что мне совсем не верилось, так это в то, что гранату выпустили духи. Граната летела со стороны блоков, и духов в том районе никак не могло быть.