Чудеса в ассортименте - Елизавета Шумская

– Перед вами копия знаменитого портрета моей прародительницы Идореллы Маядскальской, возлюбленной бога Форева и основательницы Форевии, – будто на экскурсии произнес посол.

Девушка вгляделась в картину. Портрет тоже ее удивил. Во-первых, несмотря на то что он был написан несколько веков назад, техника казалась весьма современной. Некоторая небрежность штрихов каким-то невероятным образом воссоздавала внешность женщины до малейших деталей. Кое-где условно прорисованные, они давали простор воображению, не позволяя тем не менее двоякости восприятия. Вивьен также удивило то, что изображенная дама не была в годах. Когда говорят о прародительнице и основательнице страны, невольно представляется женщина, разменявшая не два-три десятка лет. С другой стороны, если вспомнить о пленившей даже бога красоте Идореллы, то видится, наоборот, девушка. С портрета же смотрела прекрасная дама, молодая и зрелая одновременно, но не юная и не пожилая.

– Сколько ей здесь лет? – не удержалась Вивьен.

– Никто не знает. – Лаужер-он с каким-то странным выражением смотрел на портрет. – Как будто у нее вовсе нет возраста. Мой прадед, верховный жрец Форевии, был одержим этим портретом и в частности вопросом о времени его написания. Но все созданные им комиссии так и не смогли ничего выяснить. Ни кто его написал, ни когда, ни при каких обстоятельствах.

Вивьен с еще большим интересом всмотрелась в картину.

– А вы уверены, что это копия? – уточнила она.

– Конечно. – Лаужер-он даже позволил себе фыркнуть. – Хотя написана она пару веков назад и невероятно точна. Но оригинал я узнаю из тысячи подделок.

– Я не очень разбираюсь в живописи, – произнесла Леру. – Чем же так отличается подлинник? Кроме, разумеется, неких магических свойств.

– Нет у него никаких магических свойств, – поморщился Лаужер-он. – Это божественная сила. Магия даже не может ее ощутить, однако проявления ее бесспорны. Что же касается вашего вопроса… в копии нет сияния. Кожа не сияет.

– Простите? – Картинка, нарисованная воображением Вивьен, не укладывалась ни в какие рамки.

– У вас есть зеркало, манихинге?

– Простите? – еще более недоуменно спросила девушка.

– Зеркало. Обычно у женщин всегда есть с собой карманное зеркальце.

– Да, конечно, – растерянно пробормотала хозяйка «Полезных чудес». Приоткрыла свой чемоданчик и достала из маленького кармашка требуемый предмет. – Вот… в смысле прошу вас.

Лаужер-он кивком поблагодарил, потом обошел девушку, встав позади нее. Леру запаниковала, когда ей не позволили повернуться, лишь властно приказали:

– Смотрите.

Посол держал зеркало прямо перед лицом Вивьен, слегка развернув ее к окну. Сейчас в зеркальце отражались перепуганные глаза хозяйки «Полезных чудес».

– Посмотрите на кожу, манихинге Леру, – произнес Лаужер-он. – Вот здесь особенно хорошо видно и тут. – Он провел пальцами около шеи девушки, чуть вниз к вырезу, но кожи не коснулся. Лишь один раз, вынудив ее чуть повернуть голову, чтобы был виден участок кожи у уха. – Вы еще очень молоды, манихинге, и у вас тоже есть это сияние, которое кожа более зрелых женщин утрачивает. Видите? Оно невероятно нежное и изысканное. Кожа Идореллы на портрете так же сияет. Я никогда не видел, чтобы кому-то удалось воспроизвести это сияние. Художники или не придают ему значения, или делают его более видимым, теряя в нежности и изысканности. Вряд ли вообще возможно его повторить. Это то, что называют очарованием жизни, противопоставляя его делу рук человеческих. – Мужчина наконец отстранился, делая шаг назад. Когда девушка, быстро развернувшись, оказалась к нему лицом, передал ей зеркальце. – Если вам все же посчастливится увидеть оригинал, а я возлагаю на это большие надежды, обратите внимание на эту особенность.

Вивьен молча кивнула. Ей хотелось поежиться или хотя бы передернуть плечами, и только правила приличия, а может, некоторые опасения останавливали девушку.

– Что вам потребуется для работы, манихинге? – каким-то иным, более отстраненным голосом спросил тем временем посол.

Леру помолчала. Больше всего она сейчас хотела сказать что-то вроде: «Свобода, родной дом и полное отсутствие вас в природе», однако приходилось мириться с обстоятельствами.

– Благодарю вас. Я начну с изучения материалов о портрете. Надеюсь, в книгах, которые вы мне обещали, есть подробное описание предмета? Я имею в виду описание холста, на котором портрет написан, красок и прочее.

– Мы представим вам все имеющиеся по этому вопросу труды. – Похоже, самого принца мало волновали детали. – Прошу вас.

Они вышли из кабинета, вновь оказавшись в приемной.

– Ольве отведет вас в предоставленную в ваше распоряжение комнату. По всем вопросам обращайтесь к нему.

Принц легким наклоном головы обозначил поклон и, передав Вивьен на руки своему секретарю, скрылся в кабинете.

Глава 13

Эрни сидел в своей конторе и сосредоточенно смотрел на план загородной резиденции Лаужер-она Маядскальского. Помощники сыщика и Ренс уже удалились, дел хватало. Фаргелон же сейчас мог только анализировать полученную информацию и обдумывать дальнейшие действия. Он понимал, что официально сейчас ничего не добиться. Вивьен надо было вытаскивать как можно быстрее, а для того, чтобы повлиять на такого человека, как посол Форевии, нужны очень большие связи и, как ни прискорбно, время. К тому же как это сделать, Эрни не представлял. Нужны хотя бы свидетели, которые видели, что Вивьен увозили в карете посла. Но, кроме Онзо, таковых не было. А матрос Ренса был достаточно далеко, любой правовед с легкостью докажет, что это не повод даже беспокоить такого человека, как принц союзной страны. Других… попробуй их теперь найти. Билеты не именные, а карету уже не перехватить. Даже на таком быстром корабле, как у капитана Леру. Служащие же станции наверняка подкуплены. В любом случае, как следовало из слов Онзо, возможно, никто ничего даже не понял, слишком все быстро и тихо произошло. Будь у Эрни время, он смог бы и найти свидетелей, и добиться правды от служащих воздушной станции. Но все опять упиралось в отсутствие времени. Фаргелон думал, что надо задействовать связи, но не представлял, кто сможет повлиять на восьмого принца Форевии. Даже Мишкольцу Дхону вряд ли это под силу. Скорее всего, он предложит действовать каким-либо иным путем. А таковым Эрни видел только тайное проникновение в резиденцию посла.

Молодой сыщик застонал и, упираясь локтями в стол, спрятал лицо в ладонях. Сбылся его самый страшный кошмар: он не смог уберечь свою девочку. Вивьен всегда, с раннего детства с восторгом смотрела на брата. Видела в нем образец мужества, храбрости, красоты. Она так восхищалась его удалью и отвагой. Даже авантюризм Ренса, из-за которого она выплакала немало слез, вызывал у его сестренки благоговение. Вивьен не раз говорила, что только с братом чувствует себя по-настоящему защищенной. Объективно это тоже являлось правдой. Взять хотя бы умение Ренса владеть оружием. Эрни неплохо стрелял, но ему было далеко до друга. Что же касается холодного оружия, то тут охотник за воздушными разбойниками дал бы ему сто очков вперед.