Святослав (Железная заря) - Игорь Генералов

Когда всех распустили, пошёл со многими за Чамотой. Тот отвёл к ждавшему их купцу, который готовно раскрыл перед ними ворота лабаза. Глаза кметей разбежались от пестроты сложенных в рядах зипунов, охабней, вотол, мятлей и ферязей, высоких и низких круглых шапок, простых и наборных поясов. Купец зорко следил, чтобы чего не упёрли, а Чамота бегал между разбредшимися воинами, предупреждал:

— Это не берите, княжеская мошна не бездонна.

Колот выбрал белую рубаху, холщовые штаны, нижний зелёного цвета зипун, простой нагольный кожух, беличью шапку с синим верхом и яловые сапоги. Подошёл к Чамоте, показал обнову:

— Годится?

Чамота придирчиво оглядел одежду, кивнул головой, повелев отойти в сторону.

Потом была баня, точнее, промывочная, сделанная на пример греческой и не понравившаяся русским. После бани Колот почистил коня, починил сбрую, наточил меч, ножи и наконечники стрел. Вечером заливал тоску с соратниками зеленым вином, утром с похмелья с трудом оседлал Хрумку и поехал на сборы.

Глава 19

Заморозки нежданно отступили, сквозь тучи снова проглянуло солнце, по небу заносились радостные птахи. Вдоль дороги тянулись убранные от урожая и на время уснувшие пахотные поля, обширные виноградники. Большие сёла смотрели на путников маковками деревянных и каменных церквей и провожали колокольным звоном. Жители приветливо встречали русских послов, угощали вином, совали гостинцы. Обильна и широка земля болгарская, несмотря на неурядицы, болгары не боялись жить, возводили храмы, расчищали землю от леса, строили дома. Такое возможно от привычки жить в мире, а мир возможен при сильном хозяине.

Говаривали, что на дорогах расшалились збродни, этим любая война — мать родна, Свенельд выставлял дозоры, когда ночевали не в сёлах. Колоту довелось стоять один раз с ладожанином Турином, который едва его припомнил по случаю с Блудом и его Чернавой, с чудином Тородом и болгарином Стаменом. Выехали засветло, чтобы пересечь устланное бурой предзимней травой поле и занять пост на видневшемся верстах в пяти холме.

Кони, отдохнувшие, ходко шли рысцой к близившемуся чёрному перелеску. Почти у самой опушки Турин, ехавший впереди, внезапно натянул поводья. Дорогу перебегал ручеёк, извиваясь уходивший вдоль перелеска. Кони потянулись к воде, зашлёпали мягкими губами. Стамен, привстав на стременах, огляделся и то ли сказал, то ли спросил:

— Озеро близко?

Внезапно лошадь под Турином шарахнулась в сторону, едва не опрокинув хозяина — из-под копыт быстрыми мелкими прыжками выскочил заяц. Стамен резко ожёг коня плетью так, что тот с места перелетел ручей и помчался, отрезая зайца от леса. Держа одной рукой поводья, другой вытянул лук с натянутой тетивой, вытащил стрелу.

— Не попадёт, — засомневался Колот.

— Я бы попал, — без хвастовства сказал Тород.

Зайца не было видно, лишь Стамен иногда поворачивал коня, видимо, зверёк менял направление. Наконец, отпустив поводья, болгарин наложил стрелу и отпустил тетиву. По его радостному крику поняли — попал.

— Теперь будет что пожрать на вечер, — заключил Турин. — Поехали, догонит.

У подножия холма спешились, набрали хвороста, приторочили на коней, забрались наверх. Пока рыли яму для костра, Тород ловкими руками освежевал зайца.

Темнота густо запеленала землю, вдали светлячками горели огни посольского стана. Стамен, отрезав от своей доли кусок мяса, бросил его в костёр, чем вызвал веселье у Турина:

— Вы же христиане, а ты Сварожича кормишь?

— Есть грех, — ответил Стамен и, помолчав, добавил — да как от старых богов отвыкнешь? И водяника подкормишь, и овинника. Праздники опять же: Рождество в день Корочуна, Масленица, Енев день— праздник Ярилы. Если новое совсем убивает старое — то новому не бывать. Вот так!

Разломили хлеб, разделив поровну, заработали челюстями, жадно вгрызаясь в жареное мясо.

— Соли бы, — пожалился набитым ртом болгарин.

— Дорого сие.

— У нас в Ладоге за неё мехами платят, — сказал Турин, — я в урманах был, так там ещё дороже.

Стамен вытер пальцы о штаны, сыто рыгнул и молвил:

— У нас соль недорога, от ромеев везём. И железо немецкое дешевле у нас. Чего ж вы сидите там, где земля не кормит?

— За тем и к вам пришли. Коль не прогоните Святослава, то останемся, — как-то сумрачно произнёс Колот, передав настроение остальным. Некоторое время молчали, занятые своими мыслями. Глухо в стороне леса раздался волчий вой.

— Волки шалят, — сказал Стамен, невольно посмотрев в сторону привязанных коней.

— Не волк, человек, — возразил Тород, который глядел в ту же сторону. Кони, навострив было уши, продолжили выщипывать с прохладной земли старую траву. Людской слух можно обмануть, но не животный. Тород отбросил в сторону обглоданную кость, перекинул перевязь на ножнах в другие проушины, забросил меч за спину.

— Я скоро вернусь, — сказал и скрылся в темноте.

— Я с тобой, — рванулся было Стамен, но Турин властно усадил его обратно.

— Он охотник. Лучший в своих краях, ты ему только мешать будешь.

Колот вытащил из костра горящие хворостины, притушил их, оставив тлеть одни уголья.

— Пожрать хоть успели, — напряжённо усмехнулся Турин. Сам смотрел в темноту, приучая глаза.

Безголосый осенний лес осторожно шумел на ветру ветвями, не издавая больше ни звука. «Может, нежить местная пошаливает» — подумалось Колоту и рука неволею потянулась к оберегу на поясе. Краем глаза заметил метнувшуюся тень, лязгнул железом, обнажив нож и готовый его метнуть. Тород призраком вырос у ямы с затухающим костром и негромко заговорил:

— Восьмерых насчитал, может, их и больше. Хоронятся, идут в нашу сторону. Броней не видел, из оружия — рогатины, луки и топоры.

— Нас заметили?

— Учуяли, когда зайца жарили, — уточнил чудин. — Сразу не нападут, пошлют глядельщика силы оценить.

— Ну, пусть поглядит, — погладил ножны меча Турин.

— Пойдём навстречу али как? — подал голос Колот.

— Заманим. Вы здесь будте, а я свистну, как подойдут.

Турин, сразу понявший задумку Торода, сложил вместе торока, прикрыл рогожей и пояснил:

— Коней осёдланных четверо и четвёртого человека искать начнут.

Подбросили дров в костёр, чтобы их легче найти. Турин воткнул в землю сулицу, сел возле неё, приложил голову к древку. Колот, постелив под себя кожух, обнажил меч, положил его под руку, укрылся с головой рядном. Неподалёку устроился Стамен.

Тишина, пронзённая тревогой, не убаюкивала. Какое-то время ожидание долило, потом бродившие рядом мысли взяли своё. Иногда постреливал костёр, выплёвывая из ямы искры. Громко с прихрапом сопел Турин, будто и впрямь спал. Короткий, но сильный свист выбросил Колота с лежбища. Вселенная на миг остановилась. Он увидел застывших в изумлении и оттого растерявшихся противников, оцепивших их стоянку. Одного уже бросила на землю сулица, которую метнул быстрый Турин. Колот, заорав, бросился на нападавших, те, мгновенно поняв, что верная добыча пропала, дружно бросились убегать. Лишь один, кто был ближе к Лапе, видимо, решив, что его догонят и ударят в спину, неумело, но отчаянно тыкал Колота рогатиной. Колот, легко увернувшись, обрушил на его голову меч. Бесполезно мечущийся с саблей и совершенно потерянный от такого быстрого поворота событий Стамен кричал:

— Ну куда же все?

— В лес. Бесполезно догонять — все ноги по темноте переломаешь, — ответил Турин, вбрасывая меч в ножны.

Чёрным клубком, в саженях двадцати, что-то каталось, пыхтя и рыча. Всё оборвалось коротким криком до того, как кмети приблизились.

— Хотел живым взять, а он, гад, засапожник достать изловчился, пришлось тоже ножичком, — сказал, поднимаясь и отряхиваясь, тяжело дышавший Тород.

— А остальные утекли? — спросил.

— Да, троих оставили, твой один, одного Турин свалил, другого Колот. Знать бы, что так легко будет, напасть самим можно было бы, а не стыть под рядинами, — грустно и с укоризной произнёс Стамен.

— Эко ты рассуждаешь! — сказал Колот. — В Хазарии дозор с Беляем в засаду такую вот попал, так при равном числе половину потерял своих, ни одного хазарина не убив. Они, местные, каждый бугорок знают здесь и днём с закрытыми глазами пробегут не спотыкаясь.

Болгарин потупился, хотелось на равных с бывалыми воинами, так окорот получил. Турин деловито обыскал убитых, ничего не нашёл и сердито сплюнул:

— Голытьба! Одно слово — збродни...

Глава 20

Волнения, всколыхнутые приближающимся врагом, улеглись. Война в Северной Болгарии — дело неслыханное и непривычное, а когда она обошла Доростол, то стала совсем чужой и не взаправдашней. Доходили толки, что царь Пётр примирился с русами, а воевода Борис придерживал и не распускал роптавшую рать по домам. Видоки донесли, что большое войско русов переправилось через Дунай, видимо, уходя домой в Киев, а с Преслава всё ещё не было никаких указов. Наместник Доростола, Десимир, отказался далее кормить Бориса с ратными, забыли-де про окраины, как обычно. Полетели белые мухи, и Борис понимал севаста, готовящего город к зиме, хоть и под страхом расправы заставлял его и дальше выдавать кормы. Наконец дождались неспешного чинного посольства.