Маленький чайный магазинчик в Токио - Джули Кэплин

чтобы я весь день ходил без нижнего белья… – он похотливо поднял брови. – Принеси нижнее белье. Верхний ящик. И я бы не отказался от чистой рубашки. Я взял две… выбери, какая тебе нравится.

Он вытащил свою карточку-ключ из кармана джинсов.

Его номер был идентичен ее, с таким же видом из окна на гору. Она взяла брюки и носки, после чего некоторое время решала, какую рубашку выбрать. Этот момент, такой интимный, Фиона будет еще долго смаковать в воспоминаниях… Она выбрала бледно-голубую рубашку, а потом стала искать его телефон.

Увидев телефон на зарядке на прикроватной тумбочке, она поспешила к нему и, не заметив торчащие из-под кровати кроссовки, споткнулась о них и чуть не упала. Сделав движение рукой словно каратистка (хотя настоящие спортсмены его вряд ли оценили бы), она поймала телефон, от внезапного толчка загорелся экран, на котором появилось уведомление: три пропущенных звонка от Юми. Неприятное напоминание о том, что Фиона вернется в Лондон, а эта женщина останется в его жизни.

«Но ты же знала, во что ввязываешься, – сказала она себе, убирая телефон в карман, – все это временно. Все закончится, когда ты сядешь в самолет до Хитроу».

Грустные мысли о самолете в Лондон были быстро забыты, когда они спустились к завтраку, который задал настроение на весь день. Гейбу, казалось, очень нравилось держать ее за руку и украдкой целовать всякий раз, когда никто не видел. После завтрака в западном стиле (Фиона не смогла устоять перед предложенными блинчиками) они сели на поезд до Кавагутико и по невероятно крутой канатной дороге поднялись на 200 метров за три минуты до парка Тенджозан.

– Не хочешь прогуляться обратно к озеру? – спросил Гейб после того, как они провели почти сорок минут на смотровой площадке, любуясь видом на гору Фудзи с одной стороны и озеро Кавагутико – с другой.

– Да. Я так устала… Не думаю, что смогу сделать еще какие-нибудь снимки горы Фудзи. С меня хватит!

Кроме того, лишь украдкой взглянув на ночные снимки, она поняла, что уже сделала ту самую фотографию. Только она знала, что на этой фотографии Гейб, и никто другой бы не догадался, поэтому Фиона чувствовала, что запросто может использовать этот снимок на выставке. Несмотря на все его обещания, она не верила, что он прилетит в Лондон ради выставки.

– Хорошо. Как думаешь, ты сможешь хоть ненадолго убрать камеру и просто приятно проводить время?

– Ревнуешь? – поддразнила она, снимая ремешок с шеи и засовывая камеру в мягкую сумку, которую носила через плечо.

– Черт возьми, да! Я хочу твоего безраздельного внимания до конца дня.

Она рассмеялась, потому что он изобразил капризную девочку.

– Хорошо! Тогда давай пройдемся!

Путь вниз составлял около пяти километров по дорожкам и ступенькам, обсаженным густыми широколиственными кустами, которые, по словам Гейба, были гортензиями.

– Как тут красиво! Не уверена, что хочу возвращаться в город, – сказала Фиона, когда они остановились на одном лестничном пролете. Их окружало сладкое пение птиц, легкий ветерок колыхал кроны деревьев. Вдалеке виднелась синева озера, которое сегодня в ярком солнечном свете казалось почти сапфирового цвета, а в воде отражалось безоблачное небо.

– Я тоже… Хотя не говори Харуке, что я это сказал.

– А почему?

– Она очень верит в синрин-йоку. Прогулку по лесу, чтобы зарядиться энергией. Очевидно, это полезно для души. Мы должны ощутить чудо природы, цветение, листья, а также несовершенства природы.

– Она рассказала мне о ваби-саби, – задумчиво произнесла Фиона.

– Синрин-йоку – это его часть, – он усмехнулся. – И сейчас здесь я почти в это верю…

Фиона нахмурившись, взяла Гейба за руку и повела к ближайшей скамейке. Ее встревожило то, что к нему вернулся цинизм.

– Мне не нравится, когда ты так говоришь, – тихо сказала она, удивляясь собственной смелости.

– А что такого?

– Потому что, похоже, тебе… наскучила жизнь. Устал от всего.

Он пожал плечами, сосредоточившись на чем-то вдалеке, немного от нее отвернувшись.

– Иногда так и есть. Я живу дольше, чем ты. Но я пытаюсь.

Она резко толкнула его бедро коленом.

– Ты не намного старше меня, и у меня уже молоко на губах обсохло. Может быть, я и не живу в Лондоне, но я довольно много путешествовала и побывала во множестве разных мест. Мне не наскучила жизнь. А вот ты перестал ее ценить!

– Да ладно тебе, – сказал он мягко, будто ему было наплевать, и откинулся на спинку скамейки, раскинув руки в стороны, словно эта чертова штука ему принадлежала.

– Прости, Гейб, – яростно сказала Фиона, раздраженная его кажущимся безразличием, – но я ненавижу, когда ты так себя ведешь. На самом деле это не ты!

Наблюдая за его профилем, она увидела, как он плотно сжал губы, а затем отстраненно произнес:

– Не я?

– Нет. Не ты. Думаю, ты притворяешься… чтобы никто ничего не заметил.

– И что же этот кто-то может такого во мне заметить?

– То, что ты испытываешь настоящие чувства. Что ты можешь о ком-то заботиться…

Фиона задела его за живое – она это поняла по тому, как сжались его челюсти, когда он раздраженно вздохнул.

– Как с Харукой. Ты ее обожаешь, но не можешь в этом признаться. Всегда тебе приходится говорить что-то вроде «она сварливая старуха». А вчера ты сказал, что забыл, какое особенное место – Япония.

Он немного расслабился, одна его рука скользнула ей на колени, и их пальцы переплелись.

– Когда я с тобой, то начинаю смотреть на все по-другому, свежим взглядом. Но… случилось кое-что, что мне трудно забыть.

Фиона вздрогнула от безжизненности его тона.

– Понимаю… – сказала она, сжимая его пальцы. – После травли в школе я надолго закрылась от других людей, но мне помогло одно: я вернулась к жизни и нашла хороших людей, которые обо мне заботятся.

– Вызываешься добровольцем? – спросил он.

Она раздраженно сжала его руку, резко сказав:

– Я не из тех, кто прыгают с кем-то в постель, когда им все равно.

Он повернулся к ней лицом, в его голубых глазах появилась нежность.

– Конечно, ты не такая. Пообещай мне одну вещь: не заботься слишком сильно обо мне. Я не такая уж большая добыча. – Она покачала головой, но он продолжил: – Извини. Может, мне пора уехать из Токио, вместо того чтобы гоняться за воспоминаниями. А пока ты права: вместо того, чтобы размышлять о прошлом, я должен получать удовольствие от этого великолепного солнца и великолепной женщины рядом со мной.

Он поцеловал ее в щеку.

– Ну же, давай попробуем немного этого синрин-йоку. А потом я отведу тебя на обед