Дневники. 1946-1947 - Михаил Михайлович Пришвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Счастье? Да, конечно, счастье необходимо, но какое? Есть счастье - случай, это Бог с ним. Хотелось бы, чтобы счастье пришло как заслуга. Вот хотя бы Ляля - это, конечно, мое счастье. Но разве я-то не заслужил его? С каких далеких лет я за такое счастье страдал и сколько лет в упорном труде обходил свою личную обиду, совершенствовался, достигал признания общества, и чего-чего только не терпел. Нет, нет! я свое счастье заслужил, и если каждый соберет столько усилий, чтобы обойти свою обиду,
233
то почти каждый будет счастливым. Я говорю «почти», потому что не вся сила жизни сосредоточена в своих руках, почему и говорят: не судьба или что от сумы и тюрьмы не отказывайся.
30 Июля. Опять роскошное утро.
«Страх Божий» вложить в глаза (отблеск вечернего солнца) водяной крысы и вспомнить угрозу Евгения в «Медном всаднике»: у них, у крыс это возмущение невозможно (показать).
Цивилизация - это движение, и каждый шаг ее вперед несет смерть, каждая машина требует жертвы.
Тогда является вопрос: не назад ли? (Толстовство, бегуны - в особенности бегуны: так это близко к страху животных перед человеком. А кустари в Кабарде? А в сущности, и такие, как Бострем, это все бегуны от Медного всадника, все потерпевшие.)
Отец моего «крестника» бросился на меня совершенно так же, как Евгений на гиганта (боюсь только, что у моего «Евгения» был расчетец содрать что-нибудь с меня, но это так и быть должно в пересчете великого на малое).
Бог Иова есть тот же Медный всадник, и Иов - Евгений. «Да умирится же» возможно лишь в признании Евгением за действиями Петра высшей силы, в чувстве Страха Божия.
Чтобы Страх Божий понимать, нужно понимать в себе самом Бога, значит, быть участником всего Божьего дела, а не своего личного.
«Обход обиды» и состоит в том, чтобы согласовать свою личность конечную с планом всего творчества жизни. (Но как унять эту боль обиды, и еще перед лицом обидчика?)
А раскольники-самосжигатели? Вот тоже Евгений - и рядом с этим безумием еврейский компромисс.
В детстве сестра приезжала из Италии и рассказывала, как беспечно живут люди у кратера Везувия. Тогда казалось это
234
странным и непонятным. А сейчас при атомной бомбе весь мир в таком и еще худшем положении. И ничего. Нет даже тех маленьких детей, какими мы были, чтобы ужаснуться нашим рассказам о жизни у нового всеобщего Везувия. Некоторым даже весело от возможности взрыва: один конец.
Ходил на рынок за молоком и на пути догадался, что старуха в нашей современности должна быть с хитрецой (что хорошо вышло в ее брате) и двойственностью. Это видно уже на ее «слабости» в отношении больных людей. В главе «Уход» надо мотивировать ее уход победой над немощью (поясница). И окончательно выразить это тем, что весло оказалось в гробу.
Дионисий сказал: живите тут, где отцы благословили и кончалися, хотя и много ходить и ждать, да тут сорока кашу варила, таковское сие место по времени.
31 Июля. С утра брызнул теплый дождик, но небо все в летних обещаниях, через облака просвечивает, кое-где голубое и сами облака то голубеют, то золотятся.
Валек приехал с доброй вестью: перевезли кирпич и доски. Начинаю собираться на продолжительное житье там.
Зинаиде Николаевне поставили прямо вопрос, будет ли она переезжать к нам, с тем, чтобы помочь нашей семье, а мы поможем ей. Она ответила мне почти в точности словами Онегина: «Когда бы жизнь домашним кругом» и т. д. Из этого ответа я сразу понял, что с Барютиными у нас ничего не выйдет и, может быть, это слава Богу: они хороши по-своему, мы по-своему, а вместе выйдет нехорошо. Пока что в сентябре поместим месяца на два тешу в санаторий, потом сиделку наймем.
Кроме того, чтобы собой меньше обременять Лялю, погружусь в Дунинское пустынножительство.
Но главное мое дело теперь - это писать без всяких уклонов и одумок «Падун» и написать его, «Падун» за все ответит и все оправдает.
Ближний - это с кем жить, а Дальний - это с кем умереть.
235
Является какое-нибудь желание, соединенное с мыслью, правильное. Но если дальше подумать о том, что из этого выйдет, то впереди ничего не видно, мысли не хватает и остается одно желание. Вот если тогда подождать в желании и предоставить все времени, то вскоре появляется ясная мысль, а желания больше уже нет. И жалко становится прошлого, что не удержал желание и позволил жизни засмыслиться.
Август
1 Августа. На 2-е августа назначаем поездку основательную в Дунино.
1) Купить термос, катушку+лески+блесны для спиннинга, удочки.
2) Пиш. машинку, работу, бумагу, перо-чернила, клей, ружье, ящик с патронами, клей резиновый (пузырек)+ключ от гаража.
3) Обувь: резин. сапоги+тапочки+сандалии+башмаки.
4) Одежда.
5) Позвонить Саушкину.
6) Пересмотреть ответы на письма.
7) Счет финансов и папку с документами.
8) Чай-сахар, нож и вилку и ложку и чайную.
Работа на даче: 1) Достать колючей проволоки. 2) За осень обсадить забор. 3) Сложить печи, провести электричество. 4) Оборудовать низ.
Деньги 1 -го августа:
На книжке - 20000 Чагин - 12000 Госиздат - 12000 Детиздат - 25000 69000
Валентину - 1400 р.
Счет Вас.Ив. - 9 тыс.
Накат - 1тыс.
Печная работа - 2000 Крыша - 1000 Забор - 2000 Окраска внутр. - 500 Обивка -200 Перегородка - 200 16800 236
2 Августа. (Ильин день.)
Похолодали ночи, но дни солнечные, хотя и не такие уже жаркие. Выехали в Москву и Звенигород. Осложнения в ГАИ: задерживают права, но как-то начинаю привыкать. Удача в Моссовете, резолюция Кабакова: «Надо дать». Значит, у меня теперь есть все для строительства.
3 Августа. Намерен попасть в Дунино, по дороге в Переделкино за толем.
Зин. Ник. в своем «добротолюбии» не обрела формы (и такова отчасти Православная церковь) и потому ее добрые дела случайны и малодейственны. Если бы даже клобук и мантия - совсем бы другое было. И потом это постоянное чтение книг на поповско-славянском языке! Так что в этой религии есть нечто влекущее в бесформенность. (Гоголь и о. Матвей.) Гуманизм - освободитель формы. А большевизм? Разве это движение тоже не было против форм? Вернее, не просто форм, а живых форм, т.е. новых форм вечности.
NB. Раскрыть намеченные темы.
В Переделкине получили толь. В доме отдыха заняли мою комнату. После неприятного разговора с директором
