Старт. История успеха SpaceX. Илон Маск и команда - Эрик Бергер

того, как первая ракета Falcon 9 поднялась в небо во Флориде летом 2010 года, Томас Цурбухен заключил с друзьями пари на успех миссии. Его друзья поставили против молодой компании, которая не обладала наследием главных игроков отрасли Lockheed Martin и Boeing. Критики утверждали, что, несмотря на то что SpaceX с четвертого раза все-таки удалось запустить небольшую ракету в космос, компания не была готова конкурировать с этими гигантами.

Цурбухену было виднее. Этот швейцарский ученый участвовал в создании и запуске высоко оцененной программы аспирантуры в области аэрокосмической техники в Мичиганском университете, а весной 2010 года журнал Aviation Week попросил его написать статью о развитии талантов. Цурбухен составил список из десяти своих лучших учеников, исходя из их успеваемости, лидерских качеств и предпринимательской активности в предыдущее десятилетие, и посмотрел, где они в итоге оказались. К его удивлению, половина студентов работали не в ведущих компаниях отрасли, а в SpaceX. Результаты его поразили.

«Это было еще до того, как SpaceX добилась успеха, – вспоминает Цурбухен, который в 2016 году стал руководителем отдела научных исследований НАСА. – Когда я спросил этих бывших студентов, почему они устроились именно туда, они объяснили это верой в успех компании. Многие из них согласились на сокращение размера заработной платы. Но они верили в миссию SpaceX».

В своей статье для Aviation Week Цурбухен написал о том, что победить в битве за таланты SpaceX помогла вдохновляющая цель. «Я слегка нервничал, делая ставку на немедленный успех Falcon 9, – писал он. – Но в конечном счете талант берет верх над опытом, а культура предпринимательства – над наследием». Он добавил, что слишком часто в современном аэрокосмическом мире бюрократия, правила и болезненный страх неудачи «отравляют» рабочую атмосферу.

Статья, опубликованная спустя два месяца после первого полета Falcon 9, привлекла внимание Маска. Он поделился ею со своими сотрудниками, сказав, что они признаны самыми лучшими и умными специалистами в отрасли. Кроме того, Маск пригласил Цурбухена на экскурсию по заводу SpaceX. Во время этого визита Маск поблагодарил его, после чего они обсудили тех, кто сомневался в компании. Но затем, как вспоминал Цурбухен, Маск внезапно посмотрел на него своим характерным взглядом. Время любезностей закончились. Маск задал ему единственный вопрос: «Кем были те остальные пять студентов?»

«Я понял, что именно в этом и заключалась его главная цель, – сказал Цурбухен. – Он встретился со мной, чтобы их завербовать. Ему нужны были остальные пять человек».

Статья в Aviation Week понравилась не всем. После ее публикации Цурбухен получал телефонные звонки от людей, которые весьма тонко, а иногда и не очень намекали на то, что он яйцеголовый академик, слепо поверивший в SpaceX. Он помнит гневные разговоры в коридорах и упреки в его адрес по поводу непонимания специфики ведения дел в отрасли. Однако Цурбухен твердо стоял на своем. Когда он разговаривал с коллегами-инженерами в таких учебных учреждениях, как Массачусетский технологический институт или Университет Южной Калифорнии, то слышал похожие вещи. SpaceX пользовалась популярностью и среди их студентов. Свобода инновационной деятельности и возможность быстрого развития привлекали лучших инженеров в стране.

Конкуренты тоже начали обращать внимание на успехи SpaceX. Falcon 1 была лишь незначительным раздражителем для большинства аэрокосмических компаний США, по-настоящему угрожая только Orbital Sciences с ее ракетой Pegasus. Однако Falcon 9 представляла собой серьезный вызов для самых влиятельных игроков.

Компания United Launch Alliance обладала монополией на запуски в рамках программ по обеспечению национальной безопасности США, а еще несколько крупных аэрокосмических фирм, включая Boeing, Lockheed Martin, Aerojet Rocketdyne, Northrop Grumman и ATK Aerospace, претендовали на большую часть остальных государственных контрактов, в том числе с НАСА. Ни одна из этих компаний не приветствовала появление нового конкурента, способного нарушить статус-кво. В ответ на это они начали раздувать пламя политической оппозиции. Эти подрядчики были заинтересованы в том, чтобы сохранить текущее положение дел, как и политики в Алабаме, Флориде, Техасе, Юте и нескольких других штатах с непропорционально большим количеством рабочих мест в аэрокосмической отрасли.

Прорыв SpaceX совпал с ключевым моментом в истории космической политики. В 2010 году между Белым домом и Конгрессом разгорелась борьба по поводу будущего пилотируемых космических полетов. Учитывая то, что последняя миссия космического шаттла была запланирована на середину 2011 года, все понимали, что в скором времени эту программу свернут. Аэрокосмические компании, получавшие крупные контракты в рамках программы шаттлов, помогли Конгрессу разработать план заключения столь же прибыльных договоров на строительство новых правительственных космических кораблей и ракет. Белый дом в лице Барака Обамы стремился ограничить финансирование этих дорогостоящих программ и дать новым игрокам вроде SpaceX шанс снизить расходы на космические полеты. Таким образом, первый запуск Falcon 9 стал чем-то вроде референдума по вопросам космической политики президента Обамы. Если бы ракета потерпела неудачу, это означало бы, что скептики, считавшие развитие сферы коммерческих космических запусков преждевременным, оказались правы.

«Я прекрасно понимала, что от результата запуска ракеты SpaceX будет в значительной степени зависеть не только моя репутация, но и успех или неудача космической политики администрации Обамы», – говорит Лори Гарвер, в то время заместитель администратора НАСА и ключевой советник Обамы по космосу.

Казалось, Конгресс должен был приветствовать пополнение национального транспорта новой ракетой американского производства. В то время большая часть военного оборудования в стране запускалась в космос с помощью ракеты Atlas V, которая была оснащена российскими двигателями. Однако люди, определяющие космическую политику на Капитолийском холме, объединившись с существующими лидерами аэрокосмической отрасли, дали весьма сдержанный ответ. Сенатор от штата Техас Кэй Бэйли Хатчисон сказала: «Не заблуждайтесь, даже этот скромный успех отстает от графика более чем на год, а сроки реализации проектов других частных космических компаний тоже продолжают смещаться». Столь прохладная реакция довольно примечательна, учитывая, что постоянно развивающийся испытательный центр SpaceX находится в Макгрегоре, в родном штате Хатчисон.

Многие руководители космического управления тоже весьма настороженно наблюдали за взлетом ракеты Falcon 9. Если не брать в расчет Гарвер и нескольких ее союзников, считавших снижение стоимости запуска следующим важным шагом для НАСА, мало кто одобрял усилия администрации Обамы по приватизации части космической программы. Некоторые из лиц, принимавших решения, искренне считали SpaceX слишком дерзкой, а ее подход – слишком рискованным. Но реальность такова, что многие из руководителей НАСА также имели тесные связи с крупными аэрокосмическими компаниями. Тогда, как и сейчас, высокопоставленные чиновники часто переходили из управления в ту или иную компанию и наоборот. Этот эффект вращающихся дверей помог аэрокосмической отрасли сохранить определенный контроль над направлением развития, выбираемым НАСА, и способствовал усилению скептицизма в отношении таких компаний, как SpaceX, стремящихся пошатнуть существующий порядок.

Но SpaceX все-таки его пошатнула. После успешного запуска ракеты Falcon 9 она доказала,