#заяц_прозаек - Лариса Валентиновна Кириллина

из-за того, что кое-кто притащил недостоверные носки, запорол переброс и не дошёл вовремя. Он не торопился, он носочки берёг, южный юж его южан!

Парни загалдели, вытащили всефоны и стали быстро править доклады: МР насчёт практических — настоящий зверь.

Я постоял, подумал. Понял, что от Сухого Лога ничего не осталось, и вышел из бильярдной.

Серый и Игорян сидели в переменном пузыре, заваленном листвой точно таких цветов, как вчера в лесу. Вот они заморочились, уважаю! Медленно и тихо я открыл пузырь, но войти не решился. На меня хлынул пряный запах кленовых листьев, плотный и достоверный. Самый настоящий, как вчера в Сухом Логе.

Я всё топтался снаружи, — на том самом полу, где сейчас стояли ноги Ульяны в чешуе и покоилась бильярдная Кири. Наконец, спросил:

— Салют, Серый. Ну как, нормально?

Он улыбнулся:

— Нормально, Даныч.

— Годится, Даниил! — откликнулся Игорян, как будто ничего не произошло.

Он встал, втащил меня в пузырь и со всей силы, по-двадцатовски, хлопнул меня по спине.

Надежда Рудик. Зачет

Натка смотрела на полуоткрытую дверь подвала. Колючий комок в горле мешал дышать. Саша сказала: «Ты иди, мы сейчас», и они с Василисой нырнули в темноту. Вдвоем. Без нее. Конечно, у Василисы волосы всех цветов радуги и куча колечек в ушах, кривая ухмылка, и длинная челка закрывает наглый темный глаз. Натка даже смотреть на нее прямо не может, такая она яркая. А Натка обычная. Рядом с Василисой блекнет ее винтажное, до пят, зеленое платье с вышивкой, которое она раскопала у прабабушки в шкафу и перешила на себя, а сережки, — чайник в одном ухе, чашка в другом, — кажутся совсем глупыми. Но Саша, — Натка сдала кулаки, — Саша ее часть. Без нее жить нельзя. Она не даст отобрать у нее Сашу!

Натка проскользнула внутрь. Саша и Василиса сидели в кирпичной нише, склонив головы над экраном телефона. Василиса что-то говорила вполголоса, а Саша серьезно кивала.

— Вы… — Натка не смогла продолжить, задохнулась. Девочки подняли головы, и от их виноватого вида что-то темное и страшное проснулось внутри Натки. Она заскрежетала зубами, шагнула к нише, сама не представляя, что она сделает или скажет в следующее мгновение, и тут по подвалу прокатился грохот, и стало темно.

— Ма-ма, — тонко сказал кто-то в темноте.

— Натик? — раздался Сашин голос. Ната осторожно двинулась вперед, наткнулась на Сашину руку и ухватилась за нее.

— Что это было? — спросила она.

— Дверь. Ничего такого. Просто захлопнулась дверь, — ровным голосом сказала Саша.

— Мобила не работает, — озабоченно сообщила Василиса. — Я хотела посветить, а она не работает.

— Моя тоже, — после паузы призналась Саша. Натик?

— Подожди, — прошептала Ната. — Вы не чувствуете?

Запах. Душный шерстяной запах. Овцы! Пахло овцами, а еще горькой солью, морем. Постепенно светлело. Проступили скалистые неровные стены, закопченный потолок, — пещера! По пещере медленно двигались огромные, ростом с корову, овцы. Они шли к выходу, откуда сочился серый жидкий свет. У выхода на камне сидел великан и рыдал, оглушительно хлюпая носом.

— Сдается мне, мы больше не в Канзасе, — пробормотала Саша. Она серьезно занималась боксом, и мало что могло вывести ее из равновесия. Разве что Натка.

— Где мы? — испуганно спросила Василиса. — Что это за пещера? У нас галлюцинации? Мы надышались чего-то?

Натка крепко держалась за Сашину руку, как за спасательный круг, и старалась не заорать. Этого не может быть. Этого не может быть.

— Мы все видим одно и то же? Пещеру, овец и рыдающего великана? — спросила Саша. Василиса с Наткой кивнули.

— Значит, не галлюцинации, — задумчиво сказала Саша. — Кто-нибудь может разобрать, что он там бормочет?

— «Одисойс, Одисойс», — дрожащим голосом сообщила Натка и еще сильнее вцепилась в Сашину руку. — Полифем. Одиссея ругает.

После этого они долго молчали. Натке казалось, что вечность. Но ничего не менялось. Текли по пещере овцы. Полифем рыдал, тер пустую глазницу.

— Мы спрячемся за овец и выйдем, — твердо сказала, наконец, Саша.

Проскочить мимо циклопа оказалось легче, чем думала Натка. Она изо всех сил вцепилась в шерсть на боку безмятежной овцы, молясь всем греческим богам сразу, но великан даже не поднял головы. Выбравшись из пещеры, девочки брели некоторое время вместе с овцами, а потом стадо внезапно закончилось, и Саша крикнула «бежим!», и они помчались со всех ног, совершенно не задумываясь над тем, куда они бегут, и остановились, только когда оказалось, что бежать дальше нет никакой возможности, потому что ноги проваливаются в песок.

* * *

Жарило солнце. Песок втягивал в себя как трясина. Они, спотыкаясь, брели по желтому пыльному морю в сторону бархана, единственному в нем ориентиру. Натка сперва все путалась в своем длинном платье и падала. Они попытались оторвать подол, но ничего не вышло, на совесть оказалось сшито, так что Саша и Василиса подхватили ее под руки и повели.

Прежде чем двинуться к бархану, они обсудили ситуацию. Саша и Ната попытались вспомнить все, что рассказывали о подвале лицея старшеклассники. Слухов ходило много. Говорили, что подвал гигантский, тянется подо всей Москвой и из него можно попасть в Кремль, что где-то в нем спрятана библиотека Ивана Грозного, что у подвала есть специальный сторож, который гоняет лицеистов. Но никто никогда не упоминал Полифема, овец, пустыню. Василиса, не знакомая еще с лицейским фольклором, предположила, что они попали в компьютерную игру, но никто из них не слышал, что виртуальная реальность может быть настолько реальной.

Саша казалась спокойной и сосредоточенной, как обычно, и, похоже, даже не взмокла, а Василиса раскраснелась, над верхней губой у нее постоянно выступали капли пота, и она время от времени слизывала их языком. Засмотревшись на нее, Ната в очередной раз споткнулась, Саша и Василиса в очередной раз удержали ее на ногах, а когда они выпрямились, то на сыпучем гребне бархана встала львица. Она распахнула пасть, но не зарычала, а дохнула на них, и от жара ее дыхания у них затрещали на голове волосы.

— Сахмет, — выдохнула Саша.

— Почему Сахмет? Может, просто лев! — прошептала Натка, настороженно разглядывая разлегшуюся на бархане львицу.

— Потому что Полифем, — отрезала Саша. Она опустилась на колени и принялась вытряхивать вещи из своего кожаного рюкзака. — Не знаю, нанюхались мы чего-то или попали в игрушку, но после Полифема лев просто не может оказаться обычным львом.

— Пустыня. Львица. Жаркое дыхание, — медленно сказала Василиса.

— Именно! — Саша выудила из кучи вещей бутылку кока-колы и вылила ее в рюкзак. — Надеюсь, сойдет вместо пива, — пробормотала она. — Красная краска есть?

Василиса молча выдавила из тюбика краску