Инверсии - Иэн Бэнкс

— Ну вот, — сказал он и сглотнул.

— Мой бомбардир, — сказал Латтенс, махнув в сторону катапульты. Слуга кивнул и занял место у метательной машины.

ДеВар незаметно отошел к своей катапульте.

— Подожди! — крикнул Латтенс и бросился к библиотечной стремянке. Нянька заняла свое место внизу. Латтенс вытащил меч, поднял его и резко опустил. — Давай!

Катапульта произвела ужасающий хлопок, большой и маленький камни взмыли в воздух по разным траекториям, и все подались вперед, смотря, куда они упадут.

Большой камень в цель не попал — он приземлился на мелководье неподалеку от одного из городов ДеВара, окатил дома брызгами и грязью, но серьезного вреда не причинил. Один из малых камней упал на фермерские угодья противника, а третий уничтожил одно из поселений, принадлежащих самому Латтенсу.

— У-у-у-у.

— Вот бедняжка.

— Не повезло, молодой хозяин.

— Вот обида!

Латтенс не произнес ни слова. Он стоял с несчастным видом на вершине стремянки, его маленький деревянный меч висел в безвольной руке. Мальчик посмотрел на отца печальными, полными горя глазами.

Отец нахмурился, потом подмигнул ему. Выражение лица мальчика не изменилось. Под навесом воцарилась тишина.

ДеВар запрыгнул на перила, присел на корточки, постучал костяшками пальцев по камню.

— Так-так, — сказал он и спрыгнул вниз. — Мимо! — Он уже взвел свою катапульту, заведя рычаг приблизительно на две трети его полного хода. — Значит, победа моя. Ха-ха! — Он выбрал из своих боеприпасов самый крупный камень, натянул еще немного тетиву и положил камень в ложку. Потом он кинул взгляд на Латтенса, напустив на лицо коварное и злобное выражение, лишь на мгновение — при виде печального взгляда мальчика — сменившееся озабоченным. Он потер ладони и погрозил мальчику пальцем. — Сейчас мы посмотрим, кто тут главный, мой юный генерал понарошку!

Он чуть переместил катапульту, а потом дернул за шнур. Катапульта вздрогнула, и огромный камень взметнулся вверх. ДеВар снова запрыгнул на каменные перила.

Гигантский снаряд долгое мгновение словно парил на фоне неба и облаков, а потом ринулся назад к земле и с жутким плеском рухнул в море.

Из воды в воздух поднялся фонтан брызг, окруженный огромной стеной белой пены, потом все это опало и устремилось в разных направлениях, сметая все на своем пути круговой волной.

— Не может быть! — прохрипел с перил ДеВар. Он обхватил голову руками, потом принялся дергать себя за волосы. — Нет-нет! Не может быть!

— Ха-ха! — захохотал Латтенс. Он сорвал с себя генеральскую шапку и запустил ее в воздух. — Ха-ха-ха!

Камень упал в ту часть моря, которую окружали в основном города и поселения Латтенса, но также почти все неразрушенные городки ДеВара. В месте падения камня — в двух-трех шагах от пролива, соединяющего два моря, — поднялась огромная волна. Один за другим она затапливала города и поселения, накрыв одно или два во владениях Латтенса, но при этом уничтожив гораздо больше городов ДеВара.

— Ура! — закричал РуЛойн и подбросил в воздух свою шапку. Перрунд широко улыбалась ДеВару из-под вуали. УрЛейн кивнул, ухмыльнулся и захлопал. Латтенс низко поклонился и, высунув язык, скорчил мерзкую гримасу ДеВару, который скатился с перил и теперь лежал, скрючившись, на плитках балкона, слабо постукивая по ним кулаком.

— Хватит! — простонал он. — Сдаюсь! Он для меня слишком силен! Протектора и его генералов защищает само Провидение! А я, несчастный, осмелился им противостоять! Пощадите меня, позвольте мне сдаться как трусливому псу, какой я и есть на самом деле!

— Я победил! — сказал Латтенс и, улыбнувшись своей няньке, сделал круг на верхней ступеньке своей стремянки и спиной вниз полетел ей в руки.

Она вскрикнула, поймав тело мальчика, но удержала его.

— Ко мне, герой! Ко мне! — Его отец поднялся и пошел, расставив руки, к краю помоста. — Дайте-ка мне этого отважного воина!

Нянька доставила Латтенса в руки отца. Остальные собрались вокруг и принялись аплодировать и смеяться, похлопывая мальчика по спине и поздравляя его с победой.

— Отличная кампания, молодой человек!

— Великолепная!

— Провидение у тебя просто на посылках!

— Здорово, здорово!

— … Отец, мы можем еще сыграть вечером, когда темно. Будем пускать огненные шары и поджигать города. Можно?

ДеВар встал и принялся отряхиваться. Перрунд смотрела на него из-под вуали: он ухмылялся и даже чуть разрумянился.

15. ДОКТОР

— Ну? — спросил король. Доктор наклонилась, чтобы получше разглядеть рану. Тело герцога Валена лежало на длинном столе в той самой комнате, где совершилось убийство. Остатки еды, находившиеся на столе, когда мы внесли тело в комнату, были сброшены на пол с одной стороны стола. На тело герцога набросили скатерть, так что его ноги, живот и голова были прикрыты, обнаженной осталась только грудь. Доктор объявила, что он мертв, но прежде сделала совершенно невиданную вещь.

Незадолго до этого, когда герцог лежал, истекая кровью и сотрясаясь в судорогах на балконе, доктор, казалось, целовала его. Она стояла на коленях сбоку от него и вдыхала в него воздух, сначала надувая собственные щеки, а потом закачивая воздух из себя в него, отчего грудь герцога вздымалась и опускалась. В то же время она пыталась остановить кровь, текущую из раны в груди, с помощью куска ткани, который оторвала от своего платья. Потом она поручила это дело мне, дав чистый платок, а сама сосредоточилась на вдувании воздуха в рот герцогу.

Спустя немного времени, когда пульс уже довольно долго не прощупывался, она покачала головой и в изнеможении уселась на пол.

Вокруг нас выстроилось кольцо слуг с мечами или длинными ножами. Когда мы с доктором подняли глаза, то увидели герцога Кветтила, двух начальников стражи, Адлейна, Полчека и короля — все они смотрели на нас. За нами, в темной комнате тихонько плакала девушка.

— Внесите его внутрь и зажгите все свечи, — сказал герцог Кветтил вооруженным слугам. Он посмотрел на короля — тот кивнул.

— И что, доктор? — снова спросил король, когда тело положили на стол.

— По-моему, это ранение кинжалом, — сказала доктор. — С очень тонким и острым лезвием. Удар нанесен под острым углом, и лезвие, вероятно, дошло до самого сердца. Кровотечение было в основном внутренним, вот почему кровь еще сочится. Чтобы говорить с полной уверенностью, мне нужно вскрыть тело.

— Я думаю, главное нам известно, а главное — то, что он мертв, — сказал Адлейн. Из-за шеренги слуг у окна доносился плач женщины.