Вечность сумерек, вечность скитаний - Сергей Юрьев

Он уже почти ясно видел, как он в сверкающем на солнце начищенном шлеме шествует перед строем бойцов, едва стоящих на ногах после утренней пробежки в полном вооружение, наслаждаясь их бессильной ненавистью и искренним стремлением предвосхитить любое желание своего командира, отца, бога, судьи и палача. Линейная пехота – опора престола, несокрушимый щит границ, разящий меч в руках государя…

– …а не лучше ли сразу его плетью опоясать. Спросонья-то он знаете, как подпрыгнет. – Голос у сотенного исправника Дула Сквозняка был писклявый и скрипучий одновременно, и ещё, когда ему предстояло заняться любимым делом, поркой провинившихся бойцов, он от волнения начинал едва заметно заикаться. От его приближения порой бросало в дрожь даже заслуженных ветеранов…

– Точно! Ввали ему, – поддержал идею Яко Кроха, который, как и полагается хорошему слухачу, проснулся вовремя. – Я его раз шесть пинал, а он, сопля, только и бормочет, мол, чё толку двоим по сторонам пялиться, всё равно не видно ни хрена…

– Отставить, – негромко скомандовал сотник, благородный господин Тео ди Тайр. – Не сейчас. Утром перед строем, как положено. Я тебе, Дул, сколько раз объяснял – наказывать надо так, чтобы другим неповадно было.

– Ну, хоть разок…

– Молчать.

Во-первых, Лин понял, что проснулся, во-вторых – что проснулся поздно, и теперь наказания, на сей раз заслуженного, уже не миновать. Этот сотник, почти мальчишка, почему-то внушал ему ещё больший страх, чем исправник – от того хоть всегда знаешь, чего можно ожидать, а этого, говорят, выгнали из дворцовой стражи за то, что путался с колдунами, а после того, как неведомые злодеи колдовским способом спёрли из дворца трон, государь предпочёл сослать куда подальше всех, кто был тому свидетелем. Всякая болтовня об этом деле пресекалась на корню, а лучшим способом избавиться от недруга или слишком строгого командира было написать донос, что тот, мол, слухи распускает о том-то и о том-то… Обвинённый в таком преступлении просто исчезал, и его уже никто никогда и нигде не видел. Сотник ди Тайр, единственный во всей фаланге, кто был свидетелем тех ужасных событий, за всё время об исчезновении трона не обмолвился ни словом, но о нём самом с некоторых пор болтали всякое, например, что возле его шатра по ночам часто видят огромную пятнистую кошку, которая исчезает в тот же миг, когда на ней останавливается чей-то взгляд. Колдун он и есть колдун, и от него лучше держаться подальше, а как, спрашивается держаться подальше, если он – твой сотник? Вот и сейчас в темноте у него глаза блестят так, что от страха обгадиться можно, и сам он на упыря похож – худой, глаза огромные, а лицо бледное, ни капли загара, хоть здесь, на юге империи, жара почти круглый год стоит…

– Эй, ты чего молчишь?! – Яко ткнул его кулаком в бок. – Ты бы покаялся, повинился, глядишь, и скостили бы тебе половину плетей.

– Я… – Слова застряли у Лина в горле, он заметил, что глаза у сотника не просто поблескивают в темноте, но светятся, как у кошки, а зрачки, вместо того, чтобы расшириться в темноте, остаются крохотными точками, окружённые сияющей зеленю. Точно – упырь! Нет уж, чем такое терпеть, лучше уж к варварам сбежать. Они, говорят, с охотой чужаков принимают, если прийти к ним без оружия…

Вместо того чтобы попытаться донести до начальства слова искреннего раскаянья, Лин отбросил в сторону копьё, за которое до сих пор держался, как за спасительную соломинку, скинул на землю вязанку дротиков и рванулся во тьму, в сторону, противоположную той, где стояла лагерем 5-я имперская фаланга, прибывшая в степи Каппанга для устрашения варваров.

– Вот скотина! – Яко Крох, не дожидаясь команды, сорвал с плеча заряженный самострел и пустил стрелу вслед убегающему, целясь исключительно на слух. Но никакого стона и звука падающего тела из глубины ночи не донеслось, а значит, стрела пролетела мимо.

Сотник первым бросился в погоню за дезертиром, и остальным ничего не оставалось, кроме того чтобы последовать за ним. Они едва не потеряли друг друга из виду – едва наметившийся на небе серп молодой луны скрылся за тучами, и темнота стала совершенно непроглядной.

Трелли прекрасно слышал топот убегающего, но он вовсе не хотел никого догонять… Просто представился удобный случай исчезнуть, раствориться в степях, чтобы продолжить свои поиски. "Теперь один из них может быть у степных кочевников Каппанга, другой – у рыбоедов из Тароса, но это всё в Окраинных землях…" – так сказал о двух фрагментах полотна чародея Хатто Конрад ди Платан, скромный отшельник, усталый воин, почти не покидающий с некоторых пор своей усадьбы, и ему вполне можно было верить – стремление вернуть славные времена нескончаемых войн против чужаков-поработителей заставила его помочь юному альву.

Можно было скрыться и раньше, но тогда мог пострадать и Конрад, давший ему рекомендацию для вступления в гвардию, и тот одноногий капитан, который подписал ему патент, дающий право на службу при дворе… Казалось бы, какое ему, альву по имени Трелли, до этих людей, какое ему вообще дело до людей… Но против собственной воли он испытывал и к тому, и к другому что-то похожее на благодарность, что-то близкое к почтению…

Рядом прошуршала сухая трава, и в темноте мелькнул силуэт Йурги, кошки, брошенной богами. Она потёрлась боком о его бедро и снова исчезла, просто дав понять, что она рядом и в любой момент придёт на помощь.

Где-то сбоку послышалась возня и сдавленные хрипы – значит, либо исправник, либо дозорный настигли беглеца… А может быть, они схватились друг с другом – пользуясь тем, что их никто не видит, Яко решил наказать ненавистного исправника за прошлые обиды, а потом свалить всё на варваров… Тогда лучше ему не мешать – чем больше крови здесь прольётся, тем достовернее будет выглядеть история об исчезновении сотника. Трелли замедлил бег и решил двигаться дальше, ступая бесшумно, как учил его вождь Китт, но вдруг перед ним выросло сразу несколько теней, которые были чернее ночи, а потом он почувствовал боль в затылке, которая исчезла через долю мгновения – как только сознание покинуло его.

– Они нас всех убьют, я точно знаю… – Лин Квыль стонал и причитал, почти не умолкая. – Вас-то, поди, не тронут – обменяют на кого или за выкуп отдадут. А я-то кому нужен! А может, и не убьют, может, работать заставят, ну, скотину пасти или ещё чего…

Трелли старался не его слушать и глядел на свои ноги, связанные тонким шнурком, плетёным из конского волоса. Руки его тоже были связаны, но за спиной, и посмотреть на них не было никакой возможности. Конечно, можно было дождаться ночи, вспомнить нужное заклинание и заставить свои путы ослабнуть, но, какой смысл бежать оттуда, куда так стремился… Сейчас, пока сидишь связанный, как раз есть время, чтобы усмирить в себе злость на этих варваров, которые, захватив его врасплох, притащили сюда бесчувственное тело и до сих пор, не обмолвились ни единым словом, кто они такие и чего он хотят от него. Чтобы притупились гнев и обида, надо найти в ситуации хоть что-то хорошее… Например, можно быть благодарным этим нечёсаным людям в звериных шкурах за то, что они не бросили пленников прямо на солнцепёке, но усадили их под единственное во всей округе дерево, как будто знают, что альвы гораздо легче переносят холод, чем жару. Альвы… Только бы эти шнурки не поранили кожу, только бы из ран не выступила голубая кровь… Тогда пришлось бы распроститься с надеждой, что когда-нибудь удастся собрать воедино все фрагменты полотна чародея…