Роковая любовь - Кэндис Кэмп

— И насколько она пострадала? — продолжила задавать вопросы Энэлайз.

— Этого я не могу сейчас сказать. Пока я вижу, что надежда есть и можно что-то попытаться сделать, но только в больнице.

Энэлайз вздохнула. — Как же туманно и неопределенно говорил доктор! Она ведь не собирается обсуждать с ним теорию. Ей нужно знать, чем практически можно помочь Марку. — И Энэлайз опять перебила врача:

— Доктор Кранц, скажите, мне, пожалуйста, что нам делать конкретно?

— Хорошо, миссис Шэффер. Первое — полковник должен ежедневно по несколько раз в день пытаться двигать ногами. Вначале это принесет сильную боль, и пройдет долгое время, прежде чем станет заметен какой-то результат. Главное, чтобы он начал это делать. Кроме того, я рекомендую минеральные ванны, которые уменьшат боль и укрепят его организм. И, как только наступит облегчение, нужно будет сменить климат на более теплый. Холодные нью-йорские зимы усугубят его страдания и на это время я рекомендую уехать на Юг. Это все на первое время.

Новый Орлеан! Вот, что нам надо! — мгновенно среагировала Энэлайз, вспомнив о жарком воздухе своей родины, благоухавшей цветами и жимолостью. Она вспомнила, как тихо жужжат в нем мухи и москиты, как он нежно обволакивает все тело теплом, как разносится в нем запах свежих утренних булочек и кофе с цикорием, что продают уличные торговцы возле рынка.

Она вспомнила, как прекрасно звучит на зеленых улицах ее любимого Нового Орлеана южная медлительная и распевная речь; как мелодично торговцы фруктами призывают, купить свой вкусный товар; как стучат инструментами рабочие в доках и как поют негры!

Ах, как она загрустила о доме! О, если бы она смогла увезти Марка туда, где начиналась их любовь, где они были так несчастны и так счастливы! Она уже была уверена, что только там он сможет выздороветь и там снова возродится их любовь.

Да, похоже судьба дает им еще один шанс, еще одну возможность вернуться туда и начать все сначала.

С финансами никаких проблем не будет, — уже лихорадочно прикидывала Энэлайз. У нее достаточно денег и тех, что давал для внука отец Марка, и тех, что посылал он сам с фронта. Кроме того, ее собственные сбережения, которые вложены в землю — ее можно выгодно продать и акции.

Да, и у Марка должно быть его армейское жалованье, плюс мистер Шэффер, конечно, поможет. Но, стоп!

Курт! Курт Миллер — они ведь обсуждали возможность открытия магазинов фирмы в других городах и, прежде всего, в Бостоне. А почему бы не в Новом Орлеане?!

И Энэлайз с ее практическим умом сразу же прикинула, что это будет очень выгодно, и она убедит в этом Курта. Надо только подыскать подходящее здание в центре и… Господи, что же это она! А Марк?! Как она убедит его уехать с нею на Юг! В нем и только в нем состояла вся проблема. Как трудно будет его уговорить! Все остальное — сущие пустяки по сравнению с этой задачей.

Энэлайз взглянула на доктора и заметила, как странно он смотрит на нее. Конечно, он страшно удивлен тем, что она вдруг замолчала и совершенно отключилась.

Приветливо улыбнувшись ему, она поблагодарила доктора за визит и советы и проводила его к выходу.

Поднявшись к себе, она позволила Мэй, чтобы та помогла ей раздеться и расчесать волосы. Ей всегда так хорошо думалось обо всем, когда она снимала все корсажи и в просторном легком халате, сидя за туалетным столиком расчесывала волосы.

Именно в эти вечерние часы перед сном ей легко приходили в голову самые лучшие идеи.

— Мэй, — спросила Энэлайз у служанки, — что ты скажешь о возвращении в Новый Орлеан?

— В Новый Орлеан!!! — воскликнула Мэй, и лицо озарилось улыбкой. — Неужели это возможно, мисс Энэлайз? О, Боже!

— Тебе так не нравится жить на Севере, освободившем тебя? — поддразнила ее Энэлайз.

— Нет, мэм. Здесь слишком холодно и слишком много белых людей, — резко ответила Мэй. — Мне так хочется вернуться туда, где не стынет в жилах кровь; и где люди не говорят так быстро, что ничего не возможно понять — вернуться домой, к своим родным и друзьям. Да, и к тому же в Новом Орлеане теперь все тоже свободны.

Энэлайз ойкнула, потому что Мэй, увлекшись, сильно дернула расческой ее спутавшиеся локоны.

— Я тоже хочу вернуться туда, Мэй. Доктор сказал, что Марку нужен южный климат. В нем он скорее выздоровеет. Только Марк настроен против меня, и я ума не приложу, как заставить его согласиться. Он даже видеть меня не хочет, не говоря об отъезде со мной вместе в Новый Орлеан…. — печально сказала Энэлайз.

Мэй закончила расчесывать волосы своей хозяйки. Уж она-то знала об отношениях Марка и Энэлайз практически все, хотя та не имела привычки изливать кому-то душу. Но ведь это происходило на ее глазах. Сейчас Мэй была уверена, что такая сильная любовь не может исчезнуть бесследно, и Марк просто из каких-то соображений скрывает свои истинные чувства.

— Помните того маленького мальчишку по имени Пенуа? — неожиданно спросила Мэй. — Ну того, что свалился с лошади и был парализован?

Энэлайз нахмурила брови, стараясь припомнить:

— Что-то не вспоминается. А какое это имеет отношение к Марку?

Мэй продолжила:

— А помните мистера Сейбера, у которого рука попала под пресс и тоже была сильно искалечена?

— Да, помню. Его лечила та женщина… Кажется, тетушка Моника, — сказала Энэлайз, и вдруг ее осенила догадка.

— Марк!.. Ты думаешь, что она сможет помочь Марку?!?

— Она применяет сильнодействующие средства, — сказала Мэй уклончиво.

— Но это же не черная магия или что-нибудь в этом роде? — спросила нерешительно Энэлайз. Мэй пожала плечами.

— Тетушка Моника — знахарка. У нее большой дар, но она никогда не наводила порчи. Она использует его, чтобы лечить людей и, почти всегда, помогает. Доктора совсем отказались от Пенуа и только тетушка Моника помогла ему.

Энэлайз задумалась и вспомнила все, что знала об этой женщине. С детства она слышала от негров в доме о ее чудесных исцелениях.

Тетушка Моника была свободной женщиной из цветных. Она происходила из квартеронок, которые так часто становились содержанками богатых мужчин Нового Орлеана. Но она не была красивой, и судьба избавила ее от подобной участи.

Начинала Моника как повивальная бабка, а потом стала готовить всякие снадобья и питье от болезней. У нее лечились все негры, но и белые люди, от которых совсем отказались доктора. Энэлайз теперь отчетливо вспомнила случай с мальчиком, упавшим с лошади, и много других, в которых знахарка помогала людям, лишившимся возможности двигаться. Она так их лечила, что они возвращались к нормальной жизни.

У нее была отличная репутация. Теперь Энэлайз вспомнила и о родственнике Эмиля, с детства страдавшем параличом, которому Моника помогла, хоть и на костылях, но встать на ноги, а доктора так ничего и не смогли сделать.