Роковая любовь - Кэндис Кэмп

— В некотором отношении, да. Я, к сожалению, должна буду сообщить тебе неприятные вещи. Я очень уважаю тебя и поэтому скрывать не могу.

— Что такое? — спросил он дальше, спокойно ожидая продолжения ее слов.

— Я… Я не смогу выйти за тебя замуж после того, что я узнала. Я необдуманно дала тебе обещание. Не думай, что я обманывала тебя, нет, я искренне хотела забыть Марка и полюбить тебя. Но у меня не получилось. Прости, это было жестоко по отношению к тебе, но я так хотела начать новую жизнь и для Джонни ты стал бы чудесным отцом. Поэтому я, узнав, что Марк вернулся и не делает попыток увидеть меня и сына, пришла к тебе. Может быть все и получилось бы, но речь идет о жизни Марка, и я не смогу выполнить свое обещание. Мне так жаль, Курт, — она взглянула на него — выражение его лица почти не изменилось, только глаза стали печальными.

— Ты узнала что-то о Шэффере?

— Его отец пришел ко мне и попросил встретиться с ним. — И дальше Энэлайз рассказала обо всем, что произошло вчера.

Курт продолжал оставаться спокойным — он до конца не верил никогда в согласие Энэлайз выйти за него замуж. Это было бы слишком прекрасно, чтобы быть правдой, это было лишь сказочной мечтой. Всего несколько дней он был самым счастливым человеком на свете, но теперь он должен опуститься на землю и посмотреть на все реально. Энэлайз всегда говорила о Марке так, что Курт и раньше опасался, что если тот ее позовет, она вернется к нему. А теперь он еще стал инвалидом.

Курт считал отношение Марка к Энэлайз ужасным, но теперь когда выяснились причины этого, дело осложнилось еще больше. Миллер не собирался отказываться от права бороться за любовь Энэлайз, но теперь ему потребуется очень много усилий, чтобы он смог оторвать Энэлайз от мужа.

— Мне очень жаль, что Шэффер так искалечен, — сказал Курт Миллер, когда услышал все, и поинтересовался: — Но, может быть, есть надежда на его полное выздоровление.

— Не знаю. Сержант Джексон говорил вчера, что по мнению доктора, если продолжить лечение, он сможет достаточно свободно двигаться. На это — вся надежда.

— Я знаю очень опытного доктора. Его имя — доктор Кранц. Если ты согласна, то я попрошу его осмотреть твоего мужа и назначить необходимое лечение.

— Правда? Курт, — сияя от радости спросила Энэлайз. — Ты такой хороший человек, такой благородный… Я всегда это знала…

— Нет, послушай. Прежде чем ты продолжишь разговор о моем великодушии, знай, Энэлайз, что я по-прежнему люблю тебя и надеюсь стать твоим мужем. И я хочу рассказать, почему я так поступаю. Сейчас, когда Шэффер так серьезно болен, наши шансы не равны. Только, когда он вернется к нормальной жизни и станет проявлять, как и прежде все дурные свойства своего характера, от которых ты так страдала, я смогу попробовать оторвать тебя от него. Только тогда я получу возможность соперничать со здоровым человеком, а не с калекой, которому ты все будешь прощать. Теперь ты видишь, что я совсем не великодушен!

— Вижу, — ответила Энэлайз и, несмотря на все, весело рассмеялась.

— Ты останешься в магазине работать? — спросил он прямо; а вот этого вопроса Энэлайз ожидала меньше всего и была совсем не готова на него ответить.

— Не знаю, — честно ответила она. — Мне бы, конечно, хотелось. Но я еще не думала об этом — ведь с Марком еще ничего не решено. Дай мне несколько дней на раздумье, и я решу, как мне поступить.

— Конечно. Надеюсь, что ты не уйдешь. Ты очень талантлива и у тебя большое будущее в торговле. Если тебе будет что-нибудь нужно — я всегда жду тебя. Сегодня же я пошлю записку доктору Кранцу с просьбой осмотреть твоего мужа.

— Спасибо тебе, Курт. — Энэлайз поднялась и, протянув ему руку, сказала: — Мне так хотелось как-то отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал.

Курт поцеловал ее руку и ответил:

— В этом нет необходимости. Я ведь люблю тебя!

После того, как Энэлайз вышла из магазина, ее настроение здорово поднялось. Чувствуя себя значительно уверенней, она направилась к Шэфферам.

Хотя уже было девять часов утра, дворецкий доложил, что Марк еще не просыпался. Зато Прентисс Шэффер встретил ее очень тепло и пригласил выпить кофе в его кабинете. Он извинился за Марка и объяснил, что Марк страдал бессонницей от болей, долго не мог уснуть, а потому долго спит по утрам. Но потом он проговорился, и Энэлайз узнала, что у Марка после встречи с ней начался запой.

Часом позже сержант Джексон проводил ее к Марку и рассказал, что происходит с ее мужем.

— Миссис Шэффер, не позволяйте ему вывести себя из терпения. Он сейчас в ужасном состоянии и с похмелья злится и чертыхается на всех. А поэтому не принимайте близко к сердцу его грубость.

Энэлайз нахмурилась. Она знала, что очень часто мужчины пьют из-за несчастной любви. Она вздрогнула, но вошла в комнату. Марк, как и вчера, сидел на диване. Ноги его были также вытянуты и укутаны пледом. Он уже был явно «навеселе». Одежда его была так измята, что похоже он так и спал в ней всю ночь, не снимая. Сначала Марк нахмурился и мрачно взглянул на Энэлайз, а потом — угрожающе — на Джексона.

— Какого черта ты разрешил ей войти сюда? — рыкнул он. — Я не хочу, чтобы она была здесь.

Энэлайз сразу стало ясно, что надежда на быстрое и легкое примирение рухнула. Он не должен был ее так встретить! Что-то произошло. Но что? Рассказали ли они Марку, как их обманула его сестра? Может быть, он уже все знает, но — по своему обыкновению — не верит?!

Энэлайз повернулась к сержанту и спокойно попросила его:

— Сержант, мне хотелось бы поговорить со своим мужем наедине, если вы позволите?

— Конечно, миссис Шэффер, — ответил Джексон и быстро ушел из кабинета, радуясь, что избежал гнева полковника.

— О, как я вижу, ты уже очаровала Джексона, — саркастически произнес Марк, сразу же, как сержант вышел из комнаты. А сам печально решил, что это немудрено, так хороша она была в голубом платье и драгоценностях в тон ему, да еще эта кокетливая маленькая шляпка на голове.

Как всегда ее вид не мог оставить его безразличным. Вот и сейчас, ему захотелось, отбросив всю свою гордость, упросить ее остаться с ним и безразлично почему — из жалости, или из любви; захотелось просто умолять ее об этом. Только величейшим усилием он удержался от этого шага, твердя себе, что ее необходимо как можно быстрее удалить из этого дома. Только так, не видя ее, он сможет выдержать.

— Марк, — обратилась к нему Энэлайз, проигнорировав его последнее замечание в свой адрес, — отец рассказал тебе о вчерашней исповеди Фрэнсис?

— Да.

— И ты поверил ей? — продолжила она. Марк лишь пожал плечами.

— Я мог предположить это, —ответил он.