Двойник - Макс Коллинз

– Верю, – ответил он раздраженно. – Думаю, заплатит и даже не сообщит публике о том.

– Ты полагаешь, что они заткнут рот прессе, пока не получат Гувера обратно? – спросил я.

– И после тоже. С этим маленьким жирным мерзавцем они связывают свой успех, престиж и отклики прессы.

– Должен расстроить тебя – здесь ты «мертв», и эти уроды, которых ты надул и использовал, попробуют тебя использовать, чтобы самим выглядеть героями.

– Джи-мены, – сказал Диллинджер насмешливо, – намерены поубивать нас всех, ты знаешь. Вот почему я пошел по своему собственному пути, на собственных условиях. Федералы – тупицы, уроды, дураки, не на их стороне деньги и время. Всей этой проклятой игре конец. Даже такая глупая башка, как Нельсон, способен понять это...

Из домиков доносился мужской смех, все последовали совету Карписа весело провести время, как следует отдохнуть и развлечься.

Я не унимался.

– Ладно, Флойд сказал почти то же самое, что и ты сегодня днем. Он сказал, что это лишь дело времени.

– Да, это верно, разработанная операция – рисковое дело, но она может дать каждому из нас шанс выйти из этой преступной жизни.

– Да, и ты получишь двойную долю.

Он кивнул, улыбнувшись в усы, я смог наконец увидеть знаменитую кривую диллинджеровскую улыбку «широкого парня», пробившуюся сквозь непроницаемое новое лицо.

– Свыше сотни тысяч. Это позволит мне купить ферму.

– А если эта работа провалится?

Он протянул руку к моей груди, и в этом его жесте было угрозы больше, чем в надоевшем размахивании перед моим носом автоматом Нельсона.

– Почему? – спросил он. – Ты собираешься обрушить пули на нас. Геллер? Ты тайный агент?

– Без имен, помнишь? – сказал я, немного испугавшись. – Я здесь не для того, чтобы подставить кого-нибудь под пули.

– А почемуты здесь? И почему, черт побери, называешь себя Джимми Лоуренсом? Услышав, как часто это имя используют, я призадумался. Оно достаточно распространенное, но...

– Нитти дал мне его в пользование. Я помогаю вамв действительности. Он рассчитал, что неплохо иметь кого-нибудь с именем Джимми Лоуренс послеслучившегося в «Байографе».

– Нитти умница, слишком большая умница. И в один прекрасный день он умрет от своего же ума.

– Он играет людьми, словно картами в колоде, скажу я тебе. Что же касается меня, то я здесь с миссией милосердия и с полного одобрения Нитти.

– Я хочу, чтоб ты убедил меня в этом. Мне пришлось рассказать ему с подробностями, почему я нахожусь здесь, что мне нужно вернуть девушку Кэнди Уолкера Лулу ее страдающему папочке-фермеру.

Похоже, он проглотил это, сам будучи сыном фермера, но сказал:

– Я могу проверить это, позвонив по телефону.

– Знаю, что можешь. Но неужели ты действительно хочешь, чтобы Нитти узнал о твоем появлении здесь? Вряд ли он получит большое удовольствие от операции, которую вы планируете на завтра, ты же понимаешь.

Диллинджер достал новую сигарету, прикурил ее, в оранжевом облачке пламени выражение его лица чуть смягчилось.

– Он не узнает, что я вовлечен в это дело, пока ты сам не скажешь ему.

– А почему я должен ему говорить об этом?

Он не ответил, помолчал, потом задумчиво произнес:

– Я предполагаю, тебе захочется забрать девчонку и удрать. Просто плюхнуться в один из этих автомобилей, спасти прекрасную девицу и не принимать участия в завтрашнем деле.

Мой ответ на прямо поставленный вопрос должен был все решить: это я мог видеть по его напряженному лицу, слышать в его голосе.

Но я должен был сказать то, что он хотел услышать.

Итак, я сказал:

– Нет, черт возьми. Я участвую.

Он изучающе смотрел на меня:

– Ты участвуешь?

– Да, черт побери. Двадцать пять тысяч стоят того, чтобы я участвовал.

– Я вижу, ты смелый парень, Геллер, честно расстался с полицией. Почему же ты пожелал принять участие в похищении?

Я изобразил самую широкую ухмылку:

– Гувер для меня никто. Федералы не дали мне ничего, кроме беды, когда вы инсценировали тот спектакль у «Байографа». Моя цель – выставить их дураками и схватить побольше монет...

Он изучающе смотрел на меня.

– Понимаешь, приятель, мне очень пригодились бы двадцать пять тысяч. В прошлом месяце у меня было два с половиной клиента, и один из них – ты.

Он затянулся сигаретой.

Я продолжал:

– Пойми, я вхожу в дело не для убийства, хочу, чтобы ты дал слово, что Гувер не будет убит. Даже если они не заполучат деньги.

Помолчав, Диллинджер сказал:

– Даю тебе слово.

И протянул свою руку. Я пожал ее.

– Черт, – сказал я, – все, что я должен, так это запереться на несколько недель с очаровательными женщинами. Мне доводилось выполнять работу и похуже.

Диллинджер искренне рассмеялся.

– Да, бывают способы зашибить двадцать пять тысяч и похуже. А когда все это завершится, ты, наверное, захватишь какую-нибудь юбку и испаришься?

– Именно так, – ответил я.

– Но Геллер, если ты меня обманываешь и все это набрехал, – ты будешь мертв. Уяснил?

– Понял.

Он бросил сигарету в траву, и мы пошли обратно, обходя туристские домики.

Пока мы шли, я не удержался и сказал:

– А ты актер, Диллинджер. Тогда, в моем офисе, по-настоящему сумел включить меня в действие.

Он улыбнулся.

– У меня всегда была склонность к обману.

– У меня тоже, Джон.

39

Мы снова собрались, как и накануне вечером, в той же накуренной комнате, только теперь днем, и солнце пробивалось сквозь прозрачные занавески.

Они не исключали возможность того, что феды пометят банкноты. Такое произошло при захвате Бремера, и деньги оказались такими «горячими», что ни один скупщик краденого сначала не желал и дотрагиваться до них. С большим трудом впоследствии их удалось продать всего за десять процентов номинала. Карпис заверил всех, что в данном случае они будут требовать, чтобы выкуп состоял из бывших в употреблении банкнот, обмен за выкуп произвести как можно быстрее, чтобы в этом случае феды не успели переписать все номера.

Были и другие варианты, например Флойд предложил не сразу пускать в обращение полученные деньги, а некоторое время спустя, и начать с нескольких купюр – просто посмотреть, что получится. Карпис выдвинул другое предложение – несколько купюр из бумажника Гувера подменить деньгами, которые они получат в качестве выкупа.

– Если эти деньги «горячие», – заявил Карпис, – тогда Гувер окажется первым, кто пустит их в оборот. Газеты сразу сообщат, что помеченные деньги объявились. Скорее всего, это будет в Вашингтоне, и мы узнаем, нужно ли нам продавать свою полученную наличность скупщикам краденого.

Нельсон, обращаясь ко всем, спросил:

– Кто знает хорошего скупщика «горячих» денег? Я слышал, что Док Моран вышел из бизнеса.

Несколько улыбок приветствовали этот образчик юмора висельников, а затем Док Баркер вдруг спросил:

– Кто-нибудь слышал о парне по имени Нат Геллер?

Баркер сидел рядом со мной, и, когда он произнес мое имя, я почувствовал дрожь во всем теле. В такой ситуации пистолет был бесполезен.

Я быстро взглянул на Диллинджера, играющего роль Салливана, и заметил под усами нечто, напоминающее улыбку.

– Да, я знаю его, – сказал Карпис, – он управляет столом «Парквью» в Гаване. Мысль хорошая. Геллер – подходящий человек для продвижения наличности в случае, если нам пометят банкноты.

Я облегченно вздохнул, и Док взглянул на меня:

– С тобой все в порядке, Лоуренс? Ты вздохнул, как старый пень, испуская свой последний вздох.

Я изобразил улыбку:

– Видел бы ты меня до того, как я бросил курить.

Он усмехнулся. Потом снова обратил свое внимание на Карписа, который просил у членов группы согласия придержать деньги до тех пор, пока они не определят, пометили феды деньги или нет. Если пометили, то продать всю сумму перекупщику до раздела. С его вариантом согласились все.

После финального напутствия мы вывалились наружу. Салливан направился ко мне с кривой улыбкой на лице. Он оглянулся, чтобы удостовериться, не подслушивает ли кто нас, а затем спокойно сказал:

– Ты был белый, как привидение, приятель. Думаешь, ты, единственный Нат Геллер на свете?

– Полагаю, что если у тебя может быть двойник, то найдется и парочка Натанов Геллеров.

Мы были примерно в часе езды от Чикаго. Карпис, Флойд и Салливан уехали около двух часов в одной машине; в другой – в три часа – Нельсон, Чейз и братья Баркеры. Я должен был уехать в четыре, в «Аубурне» с Мамочкой, а за нами будет следовать «форд-седан» с Долорес за рулем. В этой машине вместе с Луизой поедут Пола и жена Нельсона Хелен.

Вскоре, как только отбыл автомобиль Нельсона, я вновь очутился в обклеенной обоями комнате в постели с Луизой. Не хочу сказать, что она была какая-то особенно ненасытная, сексуальная нимфоманка, нет. Она нормально наслаждалась актом, но ей нравилось мое внимание, нравилось обниматься, прижиматься ко мне. А мне было приятно находиться рядом с ней.