Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова? - Татьяна Нефедова

Источник: Клюев, Яковенко 2005: 375-

Надо сказать, что огороды в городах, перетекающие в пригороды, – не есть что-то специфически российское. Международный проект «Сжимающиеся города» (Schrumpfende Stadte 2004) показал, что городские «шанхаи» с кибитками и огородиками характерны для многих депрессивных городов Европы и Америки: например, в самом центре Детройта на севере США, потерявшем половину прежнего населения, есть целые ареалы огородов. Разница только в том, что в России это явление почти повсеместное и связано не столько с депрессивностью городов, сколько с их давней и устойчивой руральностью (как, например, в Самарской области – одном из лучших регионов России).

Горожане в сельской местности

Дача как собирательное понятие не есть продукт какой-то особой «русской ментальности». Это результат вписывания естественной для всех народов тяги к совмещению достоинств городской и сельской жизни в конкретные условия России.

Для России последнего десятилетия были характерны два разнонаправленных процесса: с одной стороны – глобализация общества, а с другой – еще большая его рурализация (Зубаревич 2003:129). Причиной интенсивной рурализации была не только недостаточная инфраструктурная обустроенность городов, не выдерживающая напора российской урбанизации, но и возникшая перед городскими жителями необходимость вести за городской чертой собственное хозяйство, которое в значительной мере позволяло им выжить и до кризиса, и в 90-е годы.

Вернемся к таблице 4.2.3, в которой показаны излишки в производстве хозяйств населения для собственного пропитания. Больше всего этих излишков в Северо-Западном и Центральном районах, т. е. в районах максимальной депопуляции сельского населения. Значит, сельским хозяйством там в основном занимаются городские жители.

Таблица 5.4.4 показывает долю горожан, имеющих свое сельское хозяйство в разных районах России. Если сравнить данные таблицы 5.4.3 с данными таблицы 1.4.2, будет видно, что горожане тратят на сельские занятия в 2–3 раза меньше времени, чем собственно сельские жители. В этом нет ничего неожиданного, однако, если поделить 500–600 часов ежегодной сельской занятости горожан на 4 теплых месяца, в течение которых проводятся все основные сельскохозяйственные работы, окажется, что в это время городские жители проводят на огородах по 4–5 часов в день – по сути, для них это вторая работа.

Таблица 5.4.4. Индивидуальные и садоводческие хозяйства населения в Псковской, Орловской и Ростовской областях в середине 1990-х годов

Источник: Harm Tho Seeth, Chachnov, Surinov 1998.

Если учитывать садово-дачную сельскохозяйственную деятельность горожан, то пропасть между городской и сельской жизнью, городским и сельским трудом будет более условной. Многие горожане душой погружены в «сельские заботы» и предаются им со страстью. Неважно, расположен ли участок рядом с городским домом или же за сотни километров от него. Не является секретом и тот факт, что эту деятельность горожане ведут и тогда, когда ее экономическая целесообразность сомнительна, то есть по инерции, а точнее – по традиции, переплавленной во внутреннюю потребность. Можно выделить три основных причины тяги горожан к сельскому хозяйству.

Первая и основная причина – экономическая. Это постоянный дефицит продуктов в прошлом и денег – сегодня. Дефицит заставляет людей, особенно со скромным достатком, заниматься частичным обеспечением себя продовольствием на своих огородах летом и делать заготовки на зиму, независимо от рода городских занятий. Вторая причина – быстрая и недавняя урбанизация. В России мало горожан, которые прожили бы в городе несколько поколений, множество людей сохранило крестьянские корни, а то и родственников в деревне, включая престарелых родителей, которых они регулярно навещают, а зачастую и «замещают» на огороде. Третья причина – социально-экологическая: бегство на дачу и временная перемена занятий для многих горожан является отдушиной. Не имея возможности постоянно жить в собственном доме в пригородах, как на Западе, бедное население России использует в этих целях деревню с ее сельскохозяйственным укладом.

В России, как везде в мире, миграционные тенденции неодинаковы для разных социальных слоев: где-то они центростремительные, где-то – центробежные. Последние часто преувеличивают, указывая на «новорусские замки», заметные близ крупных городов и вдалеке от них и похожие (если не видом, то уровнем удобств) на дома в западных субурбиях и эксурбиях. Но ведь имущественный слой их возможных владельцев у нас так тонок! Первые ростки субурбанизации налицо. Только статистика тут бессильна: владельцы вторых жилищ зарегистрированы в московских квартирах. Другое дело – массовая летняя деконцентрация горожан, более 60 % которых, по статистике, имеют за городом нечто, собирательно называемое дачей, плюс те, у кого в деревне (малом городе) имеется наследный или купленный дом – та же дача.

Дача – понятие обобщающее. Типы «усадеб» и образа жизни в них сильно варьируют. Можно выделить четыре основных типа: собственно дачи, сады-огороды, сельские дома и «новорусские виллы» («замки»).

Дачи — самый старый тип, характерный еще для столичных пригородов царской России. Под Москвой к 1917 году насчитывалось около 20 тыс. дач (Хауке 1960:15). Они долго оставались привилегией элиты, причем аграрное использование немалых участков (до 50 соток), развиваясь с середины века, не было особенно интенсивным. На них до сих пор сохраняются лесные деревья, поляны и т. п. Условия многих дач, хотя и далекие от комфорта «коттеджей», все же позволяют жить там не только летом, но и зимой. Статистика до сих пор не относит классические дачные массивы к категории земель сельскохозяйственных производителей, хотя непременные грядки с картофелем, овощами и клубникой есть и там.

Сады и огороды — самый массовый тип агрорекреационного землепользования, распространившийся после войны вокруг всех значительных городов. В 1950 году в садоводческих кооперативах числилось 40 тыс. членов, в 1970-м – 3 млн. К 1990 году садовые участки имело 8,5 млн. семей, а коллективно-огородные – 5,1 млн. Теперь «садоводов» – 14,5 млн. семей, а огороды остались у 4,3 млн. (Сельское хозяйство, охота и лесоводство 2004:94). Эти «фазенды» имеют двух предков: 1) дачи и 2) огороды, в том числе внутригородские, расширявшиеся в смутные времена. Поначалу нормы строительства были сильно ограничены властями. Переход в 1967–1969 годах на два выходных дня и появившаяся в связи с этим возможность ночевать за городом заставили власти смягчить нормы домостроительства на садовых участках, появились дома, пригодные для летнего проживания. Но эти длительные ограничения, бедность населения и временность жилья способствовали тому, что вокруг городов все равно возникли широкие пояса рекреационных фавелл, трущобные сверхгорода , по выражению Б.Б. Родомана (1993:39). Правда, в последнее десятилетие все больше наблюдается облагораживание внешнего вида садоводческих поселений, активно ремонтируются, достраиваются и строятся новые дома, ничем не уступающие дачам. Все это говорит о повышении уровня жизни среднего слоя горожан, что слабо согласуется с официальной статистикой. В отличие от садов земля под огородами не дается в собственность. Их меньшая популярность у горожан связана и с тем, что там не разрешены жилые постройки, а ездить на такие участки, как правило, неудобно и дорого.

Именно сады и огороды благодаря своей массовости долгие годы служили основным поставщиком натуральных продуктов на столы горожан. Выращивали главным образом картофель и овощи. Непременным атрибутом участков являются фруктовые деревья и ягодные кусты. Интенсивность использования 6 соток садовых участков была намного выше, чем на классических дачах. Огород и сад часто занимали все 100 % участка. Во второй половине 1990-х с уменьшением продуктового и денежного дефицита стала уменьшаться и интенсивность землепользования. На участках все чаще встречаются цветы, реже – небольшие газоны.

Покупка (наследование) сельских домов — третий тип проникновения горожан в депопулирующую деревню, получивший распространение примерно с 1970-х годов. Поначалу сделки купли-продажи носили «теневой» или фиктивный характер, дома оформлялись на местных жителей. В 1989 году особым постановлением правительства горожанам разрешили покупать дома, а затем и землю. Развалюху в полузаброшенной деревне когда-то можно было купить за 1–3 месячных зарплаты. Впрочем, полную картину выявить трудно. Неизвестно, кто из горожан купил и кто унаследовал дома в деревне, сколько времени они там проводят, как распределяют его между отдыхом и трудом на земле. Однако тот факт, что уединения вдали от шумных городов чаще ищет интеллигенция, говорит не в пользу интенсивной сельскохозяйственной деятельности. Хотя и на этих участках картофель и овощи есть непременно, но больше для удовлетворения потребностей во время жизни в деревне, а не для заготовок на всю зиму, как это часто происходит на садовых участках. Из этого контингента, в том числе и благодаря удаленности, чаще формируются и первые ростки контрурбанизации, когда одна-две городских семьи (пожилые пары) остаются зимовать в деревне. Свою городскую квартиру они обычно сдают в аренду, что дает доход, значительно превышающий пенсии.