Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова? - Татьяна Нефедова

Таблица 5.4.1. Уровень благоустройства в городах разной людности к концу XX века

Источник: Паспорта городов 2001

Хорошим благоустройством, помимо столиц и крупных городов, отличаются новые города, строившиеся часто «с нуля» и потому с соблюдением всех норм и правил. Типичные примеры – атомграды и наукограды. Всего городов, где удобства есть менее чем в трети жилого фонда, в России насчитывается 70, в 122 центрах ими обеспечено от трети до половины жилья, еще в 225 – до двух третей. А это значит, что эти одна-две трети жилья сконцентрированы в многоэтажных домах в компактных районах, а оставшаяся большая часть территории города – это частные домики с огородами. Лишь 143 города в России из 1098 обеспечены канализацией на 95-100 %. Около 40 % наших городов имеют сельское или полусельское обустройство. А это значит, что есть огород, часто птица, а порой и крупный и мелкий скот – т. е. полноценное индивидуальное сельское хозяйство. Именно отсутствие канализации, а не газа и даже не водопровода в России – верный признак застройки сельского типа и наличия своего пусть небольшого, но сельского хозяйства. Отсутствие элементарных удобств – поистине ключевой индикатор реальной урбанизированности (Город и деревня 2001: 400–414; Нефедова 20036:20–26). Правда, в последние годы в городах все больше появляется отдельных каменных домов со всеми удобствами. Но пока это удел небольшой социальной прослойки богатых. Если не учитывать рурбанизацию (проживание сельских жителей в многоэтажных домах, что не избавляет их от непременных огородов рядом) и из числа формальных, статистических горожан изъять тех, кто проживает в городе в классическом сельском доме, доля оставшегося городского населения страны не превысит 60 % (Нефедова 20036:21).

В Центральном Черноземье и на Северном Кавказе она составляет лишь половину населения.

Сколько продовольствия дают городские огороды и скотные дворы?

Пример Самарской области

В пределах городской черты производится 7 % мяса, 4 % молока и 11 % овощей, получаемых во всех хозяйствах населения Самарской области.

Обратимся к одному из регионов России как наглядному примеру выживания горожан. В таблице 5.4.2 даны некоторые характеристики сельскохозяйственной деятельности в городах Самарской области.

Есть там и коллективные предприятия, что видно по доли сельскохозяйственных угодий и даже зерновых культур в пределах городской черты. В некоторых городах сельхозугодья составляют половину и более территории. Но главное – это хозяйства самих горожан, не только дачно-садовые, но и приусадебные. Например, уровень оснащенности канализацией жилого фонда в г. Октябрьск составляет 58 %, в г. Похвистнево – 64 %, в г. Кинель – 68 %. В целом в пределах городской черты производится 7 % общего объема мяса, произведенного в хозяйствах населения Самарской области, 4 % молока и и% овощей.

Таблица 5.4.2. Сельскохозяйственное производство в городах Самарской области: в крупных коллективных предприятиях (КП) и хозяйствах населения (ХН), 2002

Источник: Сельское хозяйство 2003.

В период реформ на большей части сельской местности России площади пашни стали использоваться менее интенсивно. Посевные площади теперь, как правило, намного меньше пашни, т. е. значительные территории пахотных земель заброшены. В пределах же городов посевные площади, как правило, не меньше площадей, официально считающихся пашней, а даже превышают их. То есть в городах распахивается все, что только можно, и даже больше. Это говорит о высоком уровне интенсивности сельскохозяйственного использования городских земель.

Сельское хозяйство процветающего и умирающего города

В отличие от деревушки, отрезанной от мира тайгой, переход города на самоснабжение продовольствием – это нонсенс. Но в современной России можно встретить и такое.

Парадоксальный пример – сельское хозяйство в Москве, где к концу XX века оставалось 30 коллективных предприятий, занимавших 4,8 тыс. га, или 4,5 % городской площади (Доклад 1998). Расположены они в основном за кольцевой автодорогой (МКАД) на территориях, присоединенных к Москве в качестве резерва массовой застройки.

Но некоторые тепличные комбинаты («Горьковец», «Московский», «Белая дача») частично расположены и внутри МКАД.

На западе столицы поражает соседство «элитного» жилого района Крылатское с тепличным комбинатом «Матвеевский» и полуживыми убогими деревеньками Терехово и Нижние Мневники. Земли бывшего совхоза «обкусаны», но около 150 га земли (из былых 420) на пойме Москвы-реки и 300 работников к 2000 году у него еще оставались.

За эти земли шла ожесточенная борьба. Существование таких угодий в столице возможно только благодаря аграрным земельным льготам. Сельхозпредприятия обычно освобождены от арендных платежей, а ставки налога на землю для них минимальны. Но и его они не платят.

В 1998 году плата взималась только с 3 % сельскохозяйственных земель столицы (Там же). Понятно, что городская администрация пытается перевести их пользователей в категории, обязанные платить за аренду все 100 %.

Кроме того, в Москве до 100 га в конце 1990-х годов занимали земли приусадебных хозяйств населения таких же деревень, как Терехово. Есть в столице и дачи – на 282 га, и садоводческие участки – на 120 га. Так что около 500 га занимали в Москве частные аграрные хозяйства. Для них федеральным законодательством также снижена арендная плата.

Все эти землепользователи вытесняются из города – слишком дорога здесь земля. Совсем иная ситуация, когда люди вынуждены выживать в городе только своим натуральным хозяйством. В отличие от деревушки, отрезанной от мира тайгой, переход города на самоснабжение – это нонсенс. Но в современной России можно встретить и такое.

Город Кйзел, основанный в конце XVIII века на северо-востоке Пермской области, к началу XX века имел 7 тыс. жителей и добывал 18 % каменного угля России в ее современных границах. Пик роста города и добычи угля в нем пришелся на 1940-1950-е годы, когда там было более 30 шахт. Потом на район с его дорогим углем стали смотреть как на обузу. Его доля в российской угледобыче к 1985 году упала до 1,5 %. В конце 1990-х все шахты Кизела в течение двух лет были закрыты. Предполагалось, что с закрытием главных угольных предприятий начнут развиваться иные виды занятости, но для этого ничего не было сделано. Правда, шахтерам были обещаны жилищные сертификаты, позволяющие переехать в другое место и купить там квартиру. Но получили их только 10 % из тех, кому они полагались. Остальные ждут. Весь ужас ситуации заключается в том, что устройство на другую работу автоматически лишает бывшего шахтера возможности получить такой сертификат. Вот и вынуждены люди выживать как придется. Работают в сорокатысячном городе только администрация и социальная сфера. Большая часть остальных предприятий – пищевые (кроме хлебозавода), швейная фабрика – тоже стоят. К 2000 году от былого промышленного производства города остался всего 1 %!

Летом 2002 года мы наблюдали в Кизеле вопиющую разруху. Пустыми глазницами зияли скелеты покинутых многоквартирных домов. Грустно, когда умирает лесная деревня, но остатки срубов быстро зарастают иван-чаем, крапивой, березой; природа стирает следы людского жилья, как будто его и не было. А каменные развалины пугают очень долго. Хорошую трехкомнатную квартиру в Кизеле можно было купить за 200 долларов. Только никто не хочет здесь жить. За 1990-е годы население города сократилось почти на треть. У оставшихся есть огороды в ближайших окрестностях – без них вообще многим грозил бы голод. Главное – картошка, без нее зиму не прожить. Сооружаются из подручных материалов и примитивные теплицы для овощей. Отчасти спасают и лесные ресурсы, главным образом, грибы. Но выживать становится все труднее.

Конечно, такие города для России не типичны. Даже в тяжелые 1990-е годы российская экономика как-то работала, хотя и с перебоями, в частности, в выплате зарплат. В случае же с Кизелом, когда целый город оказывается вычеркнутым из экономики, и огороды не помогают. Зато в маленьких городках, таких, например, как Ивановская Южа (город, где в середине 1990-х годов была самая высокая официальная безработица в России – 40 %), и даже подмосковная Верея, население может месяцами и годами существовать на подножном и огородном питании. Но даже в таком полуголодном состоянии, когда из соседних колхозов воровалось все, что растет на полях, люди не брали пустующую колхозную землю, чтобы расширить хозяйство и улучшить свою жизнь.

Исследования черноземных районов показывают, что доход от своего хозяйства в малых городах может быть даже большим, чем в деревне (табл. 5.4.3), а роль сельского хозяйства за постсоветское время возросла в городах сильнее, чем в деревне.

Таблица 5.4.3. Результаты обследования индивидуальных хозяйств в Курской области